Колымская метель

 В колонне арестантской доходяг
 Брел отрешенный —
 от себя и мира.
 Ни на минуту не замедлить шаг —
 Мороз грозит страшнее конвоира.

 Он тихо,
 обессилено упал,
 Навеки чтоб сродниться со снегами,
 И поднимать его никто не стал —
 Все на пределе сил своих шагали.

 И даже конвоир не захотел
 Поднять винтовку,
 чтоб его прикончить…
 И замела колымская метель
 Его бесследно,
 как простою кочку.

 Не понятый ни Богом,
 ни людьми,
 Тем более своей,
 Советской,
 властью,
 Он, как ребенок,
 в свой последний миг,
 Бесславный и жестокий,
 вдруг заплакал.

 «За что? За что? —
 мысль острая, как гвоздь,
 Его мозги,
 застывшие,
 пронзает. —
 Как допустить сумел любимый вождь,
 Что он вот так, нелепо, замерзает?

 Ведь он любил, как мать,
 родную власть, —
 Мог за нее и на гражданской пасть,
 Быть финкою бандитской изувечен…»
 И слез из —
 уже бесцветных —
 глаз
 Жемчужинами скатывались в вечность.