И теперь тебя можно ранить

И теперь тебя можно ранить, но только не тишиной,
Ты музей без статуй в выцветших ротонах,
Вокруг тебя потоки ветра, плещущие вразнобой
И приближающие прохладу с каждой минутой.

Зимой ты вяжешь усталым птицам
одно лишь тепленькое крыло,
Растущее мягко на старых, холодных и ржавых спицах
И внутри у тебя становится будто бы нежило.

Ты шкатулка, отзывающая эхом на каждый не слышимый звук
И внутри у тебя темно и веет прохладой.
Снаружи тускнеет серебряный круг
Солнца, что больше не светит отрадой.

Летом ты рисуешь на белом осенние сады,
Ведь подлинную осень никогда и не покупают;
Мастеришь расплывающиеся в теплых красках деревья, одинокие яхты, пруды
И внутри у тебя, что-то тает и мнется, растекается и не сгорает.

И тебе тогда оживленно пишется и смеется,
И жизнь плещется, наполняя каждую камеру сердца отрадой.
Ты думаешь, Господи, пусть им тоже там сладко живется,
Поверь, мне большего и не надо,

Я буду другом тебе обещанным и доверчивым,
И если надо, можешь вырывать из меня куски
Лишь бы не видеть в глазах их усталых и опрометчивых
Каждый раз не мыслимой,  неземной тоски.