За кордоном

Мне жутко жить во времени бредовом:
я – выкидыш, я – русский за кордоном,
мне до России – руку протянуть,
мне до неё – как локоток куснуть...
Твоим стараньем, пятая колонна,
я в несусветной толчее вагона
помятый, уподобленный бичу,
Из Атырау в Астрахань качу.
Мне б только к ней пробраться сквозь препоны,
чтоб, выйдя на простор рублёвой зоны,
воблёшку конвертировать в «дрова»
и - дальше, на билет набрав едва…
Я еду по разграбленной России,
униженной, похмельной и смурной,
кулак тайком сжимающей в бессилье
пред властью ненавистною, глумной.
Я еду по растерзанной Отчизне,
уложенной в чужие кошельки -
за это разве положили жизни,
Сусанины её и Ермаки?
Вёл в бой полки за то Суворов разве,
затем велась священная война,
чтоб на крови славян жирели мрази,
чтоб им задаром отошла страна?..
Трещат по швам младенцы-близрубежья,
как льдины расползлись вслепую прочь...
Неатомный чернобыль Беловежья
в сто крат страшней, чем тот, что рушит плоть.
Россия!.. Было песней, стало криком.
ты знаешь ли сама, что ты под игом,
что против фаворитов Иеговы
младенцами покажутся монголы?..
Я еду по стране разъятой с дрожью,
я еду сквозь границу и таможню,
униженный блюстительнейшим шмоном,
чинимым по вокзалам и вагонам.
А что я мог украсть из Атырау –
белужий рёв? плебейства немоту?
славянской безысходности отраву
с солончаковым привкусом во рту?
И что я мог в России своровать? –
быть может, эту хворь, что мучит мать
там, на родной земле  новогородской,
земли, допрежь не попранной, святой,
что стонет от засилья инородцев,
придавлена их дьявольской пятой?..
Россия! - стала песня хрипом, хворью...
Наш долг святой – спасти тебя любовью,
раскаяньем, щитом, крестом нательным,
спасти – с любым диагнозом смертельным,
в любви к тебе от боли замираю –
здесь, рядышком, в казахском Атырау.

                1996