Часть 3. Вся жизнь в памяти встаёт 1. На палубе

http://www.stihi.ru/2013/05/24/6752


ВСЯ  ЖИЗНЬ  В  ПАМЯТИ  ВСТАЁТ

Действие  происходит  на  палубе  парома.  Бану  шутливо  называет  Серёжу школьной  кличкой  «Печорин»,  рассказывает  ему  о своём  замужестве,  а  Сергей  ей – о  судьбе  их  одноклассника  Ильи,  к  которому  решили  заехать  в Урбинск

Действующие лица:

Сергей;
Бану;
Лина,  одноклассница  Бану;
Мужчина-охотник.

1. НА  ПАЛУБЕ


Направился  на  палубу  Сергей,
Но  память  всё  держала  странный  взгляд,
Прокручивая  дни   вперёд-назад,
То  медленней,  то  снова  побыстрей.

Паром  вильнул,  пошёл  на  разворот,
Вот  тише,  тише.  Стоп.  Вот  задний  ход,
Вдруг  заревел  гудок  на  всю  округу…
Сергей  увидел  школьную подругу,
Не  подошёл,  услышал  тихий  спор,
Не  вклинился  в  девичий  разговор.



–  Какое море!
 –  Керченский пролив.
 –  А волны! Лодки!
 –  Первый раз ты, что ли?
 –  У ветра, слышишь, водяной мотив.
 –  У водяного занимался в хоре,  –
     подзужила подружка хохоча
     и весело тряхнула головою.
     Баул мешал ей и сползал с плеча.
 –  Да  ну,  Бану!  Как  говорить  с  тобою?
 –  А  ты  стихами  выдай,  не  робей:
    Тебе  ж  так  легче,  чем  презренной  прозой.
    Серьёзно,  почитай. Читай  скорей!
 –  Держись!  Прочту! 
 –  Неужто есть?
 –  Да, есть. Бану, ты  стань вот здесь.

Зачёркнут  город  горизонтом,
Резвятся  волны,  ветер  груб,
А  к  ним  стихи,  сорвавшись  с  губ,
Летят  сияющим  экспромтом:

 –  Шум ветра за окном,
    И небо золотится.
    Я еду на Кавказ,
    А мысли вдаль летят:
    Где Лермонтовский  дом,
    И там четыре птицы
    На месте гибели его скорбят.
    Я встречи жду с поэтом…

 – « Ветер свищет. В лодчонке Янко по волнам скользит,
     Вдали мятежный парус бурю ищет»,
     Страдающий Печорин вслед глядит,
     И треплет ветер волосы ундины,
     Кого она загадочно манит?
     Поёт, смеётся, шепчет: Ли-на, Ли-на…

     – Бану!!  Бану,   дрожи  и  падай  ниц!
     Читай  мои  стихи,  мои,  родные!!
               
     И  тенью  малахитовых  ресниц
     Прикрыла  изумруды  озорные…
    
     А глаза!
     Они  впитали  переливы  моря,
     Глаза!  С волной  и  глубиною  спорят.
     В  них  раз  взглянуть – и  нет  пути назад.

     Память  же  видела  очи  Нияры.
     Есть  ли  другие  на  свете?
     А  буруны,  забавляясь  буями,
     Метили  отмели, сети.
    

     Катятся  волны  гривастые,
     Мягок  их  бег  непрерывный.
     Воздух  стегают  горластые
     Чайки  и  в  крике призывном
     Словно  заходятся:  хохот,  истерика…
     Песня  по  ветру  гуляет
     Вызовом  дерзким  богатой  Америке:
     Пусть  «дурака  не  валяет».
     Разные  люди  уходят  с  парома.
     Девушка  нежно  хохочет:
     С  парнем   часа  полтора  как  знакома,
     Но  расставаться  не  хочет.
     Этот  паром,  может,  памятной  вехой
     Станет,  удачным походом.
     А  для  кого-то – счастливой  потехой,
     Или – пустым эпизодом.

 

Мысли  Сергея,  обычно  проворные,
Словно  затерло  в  торосы,
Мечутся,  рвутся.  … Так  волны  упорные
Плещут  и  плещут  в  утёсы.
Жестокий  урок  на  паромном  «банкете»
В  думах  завяз,  беспокоил,
Будто  вопрос  неприличный  в  билете
Иль  нагота  пред  толпою.
К  службе  готовился – не  для  парада:
Бег  и  по  полчаса  в  тире.
Слышал  частенько:  кому  это  надо –
Штанга  и  гири  в  квартире?
В  мышцах  упругих  и  как  прорисованных
Нравилось  чувствовать  силу,
К  маршу-броску  уже  натренированных…
Тело   движений  просило.
Он  в  турпоходы  ходит  непременно,
Путь  выбирая  покруче,
Тайно  мечтал  о  карьере  военной…
Только  с  протезом  попутчик
Вдруг  показал  оборотную  сторону
И  изменил  неизменное:
Синюю  птицу  представил  он… вороном,
Вмиг  обесценил  бесценное:
«Родину,  брат,  защищать – замечательно,
Эти  слова  не  банальны,
Но  на  войне – всюду  смерть… обязательно,
Ты  ли… тебя  ли… – реально.
НО… если  враг …  А  тут  дом,  своя  Родина…
Этим  я  О-бес-по-коен:
Я  там  родился,  работал,  а  вроде  бы
Стал  и  врагом,  и изгоем…
Можно  понять?  И  кому  это  нужно –
Бросить  народы   на  плаху?
Жили  открыто  и,  главное,  дружно,
И… в  одночасье – все  прахом…
Кто  я  теперь? – инвалид  не  долеченный…
Ну,  а  ты,  парень,  далече?
Тоже – туда,  чтобы  быть  покалеченным
Или  кого-то  калечить?»
Гвозди-слова.  Будоражат.  Тревожно
Вдруг  осознать,  что  дела  ненадёжны…
Армия – новая  жизни  страница…
Да,  и  мечтал  он  служить  на границе,
Дня  не  терял,  дрессируя  пса  Дара,
Друга  себе,  а  заставе – подарок.
Верил,  что  там  они  необходимы,
Дар  и  Сергей – на  посту  двуедины…
Пусто. Раздумья  его  на  пароме
Вдруг  нарушают – и  голос  знакомый:

ГОЛОС:         
Па-а-рень!  «Печорин»,  поедешь  ты?
Нет?

Вот  отголосок  ребяческих  лет,
Лет,  подаривших  по  внешности  кличку.

СЕРГЕЙ:  Еду.

Ответил  Сергей  по  привычке,
Поднял  рюкзак,  затащил  торопливо,
Прыгнул  в  «Икарус»,  тот  нетерпеливо
Рыкнул  на  хлябь,  что  с  утра  моросила, –
Мчится   во  все  "лошадиные  силы".

http://www.stihi.ru/2013/05/24/10053