Франция. Арль. Винсенту. До востребования

     Здравствуй  и  бодрствуй, mon  cher, Винсент.
День добрый. Или  что  у  вас  в  Провансе?
Давай  присядем, разопьём  абсент
(Я  на  мели  и  брежу  об  авансе)
Абсент—подарочек  замужней  дамы,
Сгорающей  на  пламени  моём.
Что? Пошло? Ты не  видишь  драмы?
Тогда  давай  скорей  огонь зальём.
Какой  чудак  о  том  напишет  книжку!
Нас  разлучают  не  лета, не вёрсты.
Поддаться  им, пожалуй, было  б  слишком.
Нет. Жизни  текст  на  небе  свёрстан.
Скажи  ещё, мол, исправляй  небес  ошибку.
…Судьбой  навешен  на  меня  ярлык,
Что  и  тебя  не  радовал-то  шибко.
И  ввысь  летит  утробный  дикий  рык,
Разносится  он  по  Вселенной  глухо
И  с  ним  взлетаю  я, и  в  этот  миг
(Не  ты, а  я)  обрезанное  ухо
Озлобленно  швыряю  в  мир.
Плесни  ещё.  И  выпьем  снова.
Почуял, аромат  какой  даёт  полынь?
А  боли  не  бывало  словно…
Во!  По  нутру  поразлилась  теплынь.
И гневаться  я долго  не умею.
Спускаюсь  на  землю. Гудит  толпа  людей.
Гудению  я  внемлю  —   и  немею,
И ненавижу  люто, а  люблю  лютей.
Не  люди—сплошь  картошки  едоки,
Трудами  угнетённые  донельзя.
Какие  там  по  жизни  ездоки,
О  брюхе  полном   мысли  только  если.
Им  россыпь  звёзд —    сигнал  ко  сну,
Подсолнухи  -  им   семечки  полузгать.
Их  прочих  интересов  не  коснусь.
Скорблю: им  чужды  и  стихи  и  музыка.
Послушай, как  живётся  Теодору?
Признаюсь, не  хватает  мне  такого  братца.
Он —  дела  человек, твоя  опора,
А  мне  вот  не  на  кого  опираться.
Живу  угрюмо, одинок, на  Бога  уповаю.
Пишу  стихи, слова, кому  они  нужны?
На  хлеб  деньгу  горбом  я  добываю,
Чтобы  семья  не  ведала  нужды.
Да  знаю, и  тебя  картины  не  кормили,
Все-то  и  сумел  одну  продать.
Ах, если  бы  шесть  глаз  меня  не  укорили,
Какая, брат, была  бы  благодать!
Но  проза  жизни—не  стихов  двустишья,
И  мудрено  весь  век  на  печке  пролежать.
Порою  хочется  до  вечного  затишья
Скорее  иноходью  пробежать.
Я   лью. Последнее. Давай  ещё  хлебнём.
Уух, хорошо! Жаль, закусить  нам  нечем.
Не  вспоминал  я  месяц  о  хмельном,
При  встрече  ж  выпить—на  Руси  обычай  вечен.
И у французов, знаю  я, губа  не  дура…
Рассвет  вот-вот  забрезжит.  Утро  на  носу.
Звезда  с  луной  исчезнет  в  небе  буром.
А  ну-ка, дай  стакан  с  бутылкой  унесу.
Пойду  бай-бай, прости, Винсент, мне  на  работу  утром.
Желанью  вопреки  глаза  слипаются.
Петух  сибирский   прокричал, ещё  один.
А  в  Арле  галльские  пока  не  заливаются?
Прощай, Ван  Гог, или  до  встречи?  Константин.
1-2 октября  1994  года.