Враг народа

Вечером дома обсуждали маршала Тухачевского и Катькиного дядьку Ефрема. Понятно, вернувшийся на днях из мест заключения  весь какой-то скрюченный дядька-зэк в серой фуфаечке, не шел с маршалом ни в какое сравнение. Просто тоже “обычный враг народа“, как категорически высказался отец семейства.

- Пап, а он бомбы, что ли, где наши – взрывал, чего его еще с войны в тюрьме держали? – спросил мальчик, – Он же табуретку двумя руками поднять не может, и все кашляет, кашляет…

- Это сейчас Ефрем больной, – проворчал строго батя, – А на фронте, знаешь, однажды двух фрицев голыми руками задушил! Те его, контуженного, в плен хотели брать, уж орден “Красной звезды” с гимнастерки вырвали с клочьями… А тот, как очнулся, как пошел их материть, как дал одному да другому!..

- Боксом занимался? – оживился старший брат, – Что ж он форму-то потерял? Я так всю жизнь буду тренироваться!

- Насмешил, форму! – оторвалась мать от швейной машинки, – Вши стаями под формой ползали – грязь в окопах да холод с голодом!.. А забрали его за язык, прямо с передовой – и поделом, чтоб перед атакой не матюкал товарища Сталина!..

- Вот, вот, – поддержал ее отец, – А не шлепнули бы ротного в спину свои же какие-то гады, да не выкрали бумаги из планшетки – давно расстреляли бы эту вражину!

- При чем здесь ротный, пап? – разволновался мальчик, -  Дядя Ефрем ведь фрицев бил!

- Бить-то бил, а языком молол небылицы про вождя! Кстати, Тухачевского выгораживал, что, якобы, и не шпион, и не враг – мол, служил я под его началом, кровью поручусь… Ну и поручился на Колыму!.. А у ротного – хоть и сволочь порядочная был! – такие компроматы на всех в планшетке хранились, – вздохнул неожиданно батя, – что и на меня, верно, чего-то наскреб…

- Так ротного из-за него грохнули? – спросил брат с интересом, – Может быть, Ефрем и грохнул втихаря?.. Да и маршала Тухачевского ведь недавно реабилитировали…

- Не, за ротного другого арестовали, – мать опять перестала строчить на машинке, – так и сгинул бесследно!.. Учу же вас сызмальства, не распускайте язык никогда! Кому надо – разберутся, маршал он, не маршал… Вчера реабилитировали, а завтра дадут высшую меру!

- Пойду в туалет! – мальчик выскользнул из комнатки в коридор коммунальной квартиры, но побежал сразу на общую кухню.

Там в уголочке сидел и судорожно кашлял в кровяную тряпку дядька Ефрем. Соседская Катька рядом мыла в тазике грязную посуду.

- Кать, можно у твоего дядьки спросить, – мальчик брезгливо шмыгнул носом, – он враг народа или нет?..

Катька недовольно глянула на мальчишку: – Тебе не все равно? Дядь Ефрем и говорить уже толком не говорит! Сказал вчера: дождусь женушку, а после и помру.

- А где его жена? Тоже из тюрьмы едет, что ли…

- Отказалась от меня женка, пацан, – вдруг ответил дядька из угла глухим голосом, – кхе, кхе, пропади гнида усатая пропадом! Пухла с голоду-то семья врага народа…

- Кать, чего он бормочет. Отвела бы, вон, на кровать его полежать – с тряпки кровяка уже сочится на пол!..

- Отвела, отвела, – передразнила Катька, вытирая полотенцем отмытые чашки, – на одной дед-инвалид чуть живой валяется, на другой мамка спит после смены!..

- Слышь, пацан, – снова глухо прозвучал дядькин голос в промежутке от непрестанного кашля, – не враг я, не враг народа! Кхе, кхе. Запомни, пацан… Запомни!

И это мальчик запомнил на всю жизнь. А дядя Ефрем наступившей ночью отдал богу душу. Да так орал и матерился перед смертью, что все в доме проснулись!

 Потом мальчик уже никак не мог уснуть до самого  утра. Чудился ему маршал с простреленной спиной, и молодой – чем-то напоминающий покойного – силач-солдат, душивший перепуганных врагов голыми руками…