Витражи

Вот оно. Витражное стекло. Витраж… Вот оно, нашлось то, что может описать все, что постепенно подводило к яркому, красочному свету. Внутреннему свету… Блаженство, источаемое  Рафаэлевской Мадонной в уютной галерее Старых мастеров Дрездена, завораживающая атмосфера и переливающиеся окна собора Notre Dame в Леоне, неожиданная радуга с ярчайшими линзами по краям в небе над морозным и снежным Тобольском, «взрывающееся» растрами Солнце на нашем пути, нежнее-нежного первая зеленая листва, разбросанная на фоне небесной лазури… И музыка, бесконечная музыка из тысяч пронзительных скрипок, переливающихся в непостижимой гармонии.
До этого – серое.
Серые стены, потолок и пол. Серые двери и серый цвет. Серая мебель и серые одежды. Серые люди и серая радость. Серые мысли, промаркированные надписями «цветное». Серое.
И путь в себя – по нарастающей все более серый. Цвета где-то там. Наружу за цветами. За цветом. За настоящим. Но тянет внутрь. Интуитивно. А там все серее и серее.
И вдруг яркая вспышка. Она снаружи. Но тут же отозвалась еще более ярким заревом внутри. Где-то в самой глубине лабиринта. Где-то там, за стенами. Но насквозь этих стен. Ярко. Страстно. Всепоглощающе. Всеми возможными цветами. И она там, внутри. Значит, права душа была, права!
И я бросаюсь сломя голову по пыльным коридорам, которые теперь залиты ярким светом. И стены больше не стены, а витражи. Красные, синие, зеленые, с переливами, с искрами маленьких страз, с музыкой, бесконечной музыкой из тысяч пронзительных скрипок. Сломя голову. Вперед. Дверь за дверью, дверь за дверью, настежь, нараспашку, сходу. Ха! И иногда дверью о стенку, и стекла в россыпь фейерверком разноцветных брызг. И дальше! Еще быстрее!
А впереди таинство. Таинственное. Таинственная. Незнакомая и родная. Важная и обжигающая, влекущая и пугающая. Она впереди. И она к свету. И она в свете. И от нее Свет. Она бежит и иногда теряется за поворотами в новых комнатах. Тогда, когда она исчезает, все почти меркнет. Теперь почти. Не совсем. Свет вдалеке. Теперь непреходящий. Разноцветный. Зовущий свет. Она теряется за поворотом и на мгновение становится холодно. Да так, что сердце распадается на множество кристаллов. Острых и холодных. И нужно остановиться, чтобы собрать их. Бережно собрать и сжать в ладонях, думая о ее ладонях. Мечтая о ее ладонях. Сжать до формы сердца, и взглянув на нее вдали, вдохнуть новый свет в сердце. Взять его в руки, поднять над собой и вновь вперед! На, возьми, оно твое, возьми же! Твое!
Она смеется и кружится. Она танцует и поет. Как же она увлечена этими разноцветными витражами! И светом, ярким разноцветным, разнослойным светом. Ее ранят брызги искр от рассыпающегося стекла, когда я напролом несусь в новые комнаты и коридоры, бессмысленно говоря и говоря о том, как замечательно! Как замечательно жить, как замечательно видеть все это! Замечательно! И как я дарю ей это ожившее сердце. И как… что-то еще. Говорю, говорю. Так хочется говорить, кричать, петь, слышать ее голос… И снова, вдрызг витраж за витражом! Туда, вперед! Ведь там источник этой красоты, этого света. Он впереди! Там все в первозданном виде, не искаженное светофильтрами, поворотами. Белое, оно слияние всех цветов в один…
Она же, повинуясь женской природе, желает раскрыть белое в его спектре, целое в его частях, единое в его составляющем. Расшить ткань на нити, чтобы потом соткать вновь. Она зажгла этот свет. Она же соткет для него абажур. Это в ее природе. Она Женщина. Рождающая любовь. Сама Любовь. Свет. Во всем его спектре. На пути к единству.
И благодарность. И Любовь. Во всем и даже в самой Любви. Кратно. И бесконечная музыка из тысяч пронзительных скрипок.