Продолжение дупло - дневник, тетрадка

11. Тебе, Лень-Матушка

Ты пришла ко мне с приветом,
Рассказать, как  надо мало,
Чтоб теперь под  добрым светом
Лень живая встрепетала ;
 И как двигатель прогресса
В роли спутника процесса.

Люди  всё умом «спроворили», –
От гвоздя и  бутерброда,
До  щипцов, атомохода,;
Лень  ; ты спутница истории
Все  века, эпохи, годы
И бессменна от природы.

Трепет жизни украшая
Совершеннейшим витийством,
Ты вольна,  свой путь  свершая,
Не грешить самоубийством.

10. Остановись, мгновенье

Остановись, мгновенье! Всякий раз
Остановись в одно и то же время
В полуночи. Тогда я свой пишу  рассказ
О чувстве  нулевом – о Лени.
Мне «нулевей»  из чувств бывает то из двух,
С которым   жизнь не  «испускает дух».
О Лени не впервой задумываться мне.
Я записи веду  стихами по порядку,
Когда цейтнот, стихи бывают «всмятку»,
Но и тогда Лень-чувство ;  нет сильней.
Ведь  чувств-то всех десятка три найдется.
В их нумерации  никто не разберется!
Но Лень!
На тело все, на всю  частей «обузу
Она одна: все органы блюдет от перегруза
Без датчиков, без средств запоминания.
Бессильна лишь  к синдрому выгорания.
А почему  все так – большой вопрос,
И он поставлен остро  здесь впервые.
Не детскою  задачей он пророс,
За ним видны проблемы мировые.

Кто бы ни был ты, мой читатель,
Друг, незнакомец, здесь хочу с тобой
Я объясниться:  как  искатель
 Я и тебя зову  с собой ;
Не изучать анахронизмы,
Но  в дебри  нью-капитализма
Нам, вместе с Ленью  нужно путь  найти.
Засим ;  прости, пора на поиски пути!
И ты, читатель, - это ж интересно,
Ищи путь верный в  дебрях неизвестных.


11.  Еще о   Лени ; чувстве нулевом

Да,    Лень –    из всех единственное чувство,
Что все иное «обнулить» способно!
Кому, к примеру,  стыдно за паскудство,
То  с Ленью совесть потерять удобно.
 А тот, в труде который изнывает,
Но  все вокруг,  да около кружит,
То Лень   ему слова  напоминает:
;  Работа не медведь, и в лес не убежит;
  А Вор ; «от много»  украдет немножко,
 Это не кража, а просто дележка.
А на откатах  жить –  уж это ль не искусство!
 Тревога – не коммерческое чувство!

Вот для таких  и им подобных  впредь
Народ способен проявить особое  искусство ;
Немедля  и публично рассмотреть
Царицу Лень  как  нулевое чувство!!?


12. А  ЛЕНЬ ; И МОЙ  СТРАЖ ОТ ПЕРЕГРУЗА

Так думал пожилой мечтатель
Забравшись в теплую кровать,
Уставши Пушкина читать.
Припомнил:   я изобретатель,
 Я,  раб своей  особой Лени,
Грешу  мечтать  в стихотвореньи,
 Пусть не  Онегинской  строфой,
Но   все же легкой и простой.
В ту зиму долго  ждали снега,
И он пришел.
 Поддавшись неге,
В  Лень добавляя дифирамб,
 Я  снова погрузился  в ямб,
 И в  Лень свою,    и  с ней, как прежде,
 В призыв к  труду или к надежде.
Как страж,   она от перегруза
Спасет  мой разум от конфуза.


13.  ПАМЯТИ  МОЕГО ДЕДА

Мой дед был   самых честных правил.
Любил он свой родной язык,
 Меня в «Онегина»  направил,
А  жить по-советски так  привык:
 «Сам завтрак ем.
Обед делю я с другом.
А ужин отдаю   врагу.
Уснул легко.
Ходили сны по кругу.
Встал вовремя.
Размялся набегу.
Позавтракал.
 Как будто поработал.
Черед пришел – получку получил.
Обедать – с другом поделил заботу,
А ужинать – врагу препоручил.
И вот уж сон  меня одолевает.
И вот уж  снова на подъеме я…
; Проходит жизнь, бесследно истлевая.
Вся жизнь моя…Вся жизнь моя.
Вот  так однажды без  утайки грусти
В  десятке слов поведал свою участь.
Такого  с дедом не бывало:
 Возможно, Лень  его околдовала…
А я, чтоб  хворь не запустил,
Звонил.
Нас доктор навестил,
Он, мне советуя, сказал,
Чтобы невролога позвал.
Хворь сразу  то не  разгадать;
 Пришлось   больного наблюдать.

А он был в грусти беспредельной.
Не нарушал режим постельный.
О чем-то  явно горевал,
Но на разминку сам вставал,
И вдруг печалился молчком,
Неведомо  о  чем;о ком.
А  вскоре вовсе  занемог,
Тем своей участи помог…
Мне томик Пушкина оставил,
 И  … уважать себя заставил.
Мне не впервой о вредном стиле
Напоминали,  и просили
Его принять   бы за  пример,
На  пользу жизни без «химер».
И впрямь, пример стал мне наука.
Хандра в душе плохая штука:
Вздыхать, печалиться, скорбя,
Тревожно думать про себя,
Про нас, про них, про многих тех,
 Кого не балует успех.
И засыпая, как на спор,
Я вспомнил   с дедом мнимый   разговор.

14. О  ПРОБЛЕМНОМ  ОБУЧЕНИИ

       – Внук дорогой, привет! Тебя уж не узнать!
Нам лет пятнадцать  не хватало дружбы.
Как жив-здоров, чай есть что рассказать?
Ты учишься, или уже на службе?
– Спасибо, Деда. Рад бы  удивить,
Но  мне  в студентах п;лгода ходить.
– Что ж, без полг;да ты специалист.
В зачетке то лишь предпоследний лист
От грусти незаполненной белеет?
–   Все так,  а вот работать не умею.
То школа, а теперь вот вуз,
Тут техника, там фауна и флора.
«Что это?» –  познаю  "по приговору",
А вот, спроси,  как я к труду готов, –
Так уложусь в один десяток слов.
–  Да как же так, день изо дня трудиться,
А в двадцать два  уметь не научиться?
–  Когда всего важней в учебе  знания,
К  уменьям прямо не ведет образование.
Мне про диплом  то  и сказать неловко –
Дает он   право лишь на стажировку...
–  Да, это мало, – узнавать «Что это?».
Пора познать проблемы  изнутри.
С семи сторон фиксируя приметы,
На образ целостный  проблемы посмотри!..

15.  Обещал я Бабушке

Обещал я  Бабушке
Первый свой рассказ.
Но пока – карябушки
Для отвода глаз.
Сочинил с началом
Басню без конца.
Там в  хлеву мычала
Телочкой овца.
А придумал  «круче» –
Дом без  двух углов,
Не хватило кучи
Подходящих слов.
Что ли  про кокосы
Роман настрочить?
Или, как у Носова,
Кашу  изучить?
Вот бы - про  игрушки!?
Или про... леща!
И тогда я  Бабушке
То, что обещал!
К первому апреля
Взять, насочинять,
И  - неси  в портфеле,
Чтобы не помять...
Жидкая   кашица, -
Вилкой не накласть.
Мне бы хлеб с горчицей
Был сегодня  всласть.
Мне бы  для зачина
Интересных тем
Отыскать   причины
Мировых  проблем.
Мне   бы Тома Сойера
Хорошо понять,
Чтоб   скорее спорую
Тему предпринять.
Но  наверно   слишком
Горек я  в судьбе:
Даже  кашу Мишкину
Носов взял себе.
Это ж просто,  - с Мишкой:
Кашу не сдержать,
Даже если крышку
Рюкзаком прижать.
Вот  уж я  в июле
В зоопарк схожу,
И   тогда Бабуле
Что-то расскажу.
- Вот, - скажу, - с натуры!
А она,  во сне:
-  Человек культуры, –
Скажет обо мне.
Но  гордиться нечем.
Стать таким – мечты,
Чтоб с таким, при встрече,
Говорить   «на ты».

16. ПРОСРОЧЕННЫЙ ОБЕД

На малой стройке шел «большой бетон».
Наш студотряд в предфинишной запарке.
Гудит-гудит мешалки камертон
И сжался день в клубок под лампой яркой.
Еще замес, еще один бросок –
Лопату гравий встретил как трамбовку,
А гулкий пульс готов пробить висок.
Сама собой случилась остановка.
Упали враз всяк на своем посту,
Держать не в силах даже сигарету.
Лишь командир – качнувшись, налету
Ударил выключателей пакеты.
И пала ночь.
Безмерной тишиной
Всевластьем тьмы границы жизни стерты
И звездный мир в мгновенье распростерся
Надеждинками жизни неземной.
Он властно звал, манил в седые дали,
И на душе уже покоя нет…
В земном раю,
В столовой школьной ждали
Подружка…
И просроченный обед.



      17.       Там, где горы 

Там, где горы свысока
Тучкам улыбаются,
Где бедовая река
Радугой играется,
Где под сенью кедрача
 Мох увековечился,
Путь к Рахмановским ключам
Узкой тропкой мечется.
Ты пройди ту даль и высь –
Край суровой нежности,
Тем просторам подивись,
Задохнись безбрежностью,
Утоли тоску и хворь
 Ключевыми водами,
И пойди  в туманы зорь
За…
За бутербродами!




               18. Изобретатель


Изобретатель и стихи не пишет,
И песней вольной души не колышет:
Свинцовый колокол не вторит звонарю.
Я охладил и  раскачал умело,
Тогда  как медь душа  его запела,
Да разве я ту  песню повторю!
Вглядись, О, МУЗА!
В корнях родословной
Изобретателя тот  древний паренек,
Который людям ;тдал безусловно
Умом добытый  трудно огонек.
Так, без стихов, но будто ладной речью
Согрел холодных, стонущих во мрак.
И потому поэтом безупречным
Не посчитать его нельзя никак.
Эпоха каждая дала такого сына.
Они среди богатырей былинных.
А сверстник мой, свободный от оков,
Свой тяжкий крест творца и гражданина
Несет как знамя!
Гордо! Высоко!
Его любовь –  его трудов созданье,
В ней каждый штрих – поэзии исток.
Изобретатель – рыцарь созиданья.
Ему один лишь новизны росток
Вздымает грудь вплоть до идеи новой,
Вплоть до бессонницы,
Вплоть до надгробных плит.
И будь он в жизни трижды коронован,
Покой ему корона не сулит.
Воспоминая юности заветы,
Вдыхает он тоску вселенских вьюг.
Днем ждет он сумерки.
А ночью ждет рассвета,
Ждет в бесконечных автоинтервью.
На свалке фактов зримых, мнимых, громких
Заправит мысль в граненые слова,
Словам отточит режущие кромки,
И сгрудит их в законы-жернова.
Долг чести, совести бросая на колеса
И в приводной ремень скрестив мечты,
Размелет он покров идей пустых…
И вдруг ядро машины-геркулеса
Просыплется в эскизные листы...
Вот за окном редеет темень ночи.
Вот заискрилась речка под волной.
А он, мятежный, все еще хлопочет
С новорожденной маленькой «луной».
Наступит день – она незримым следом
Почертит путь к отчаянной мечте.
А тот, кто трудно ей ковал победу,
Всего лишь к новой подошел черте.
И будут снова грезы и страданья,
И будет новый яростный рассвет…
Не ждет он, Муза, твоего признанья.
Признал бы тот, кому продолжить след.

19. МЕЧТА

Россия-Мать!
Когда  своих людей
Ты от воризма уберечь была бы  рада,
То люди   сами в  практике идей
Низвергли в прах   все вместе ;   всю Триаду.
Тогда  мы вместе  дружно победим
Все   зимы  лютые,
И вновь возлюбим лето,
Мы создадим, мы возродим,
Мы  обретем и то, и это,
Мы сохраним, мы защитим,
Оздоровим поля и реки.
Мы заживем, мы заживем,
Мы заживем как человеки!
Нам яркий свет – родная речь;
Без вероломства
 Мы сможем всю Триаду сжечь
Во всех потомствах.
А для того пора нам впредь
Особое явить искусство ;
Публично взять, и обозреть
Живую Лень ; как  нулевое чувство!!?
Ее особенная роль –  не всплеск идей:
Она  всегда как узурпатор
всех разных дум и  чувств  людей ;
Как коммутатор.
Вопрос же в том,  чтобы от праздности
 Большое это нулевое чувство,
Навечно обратить  в  искусство;
Словами жечь Триаду   алчности.

20. ПОКИНУТЫЕ ЛЕНЬЮ

Мой Президент спросил учителей,
Какой быть школе в нынешней  поре.
Смолчала пресса вся. Я в « катаклизме» сей
Полез в Закон, принятый  в декабре:
Закон то нов ;  он «Об образовании»,
А чтоб понять,  позаострил внимание.
Окидывал пытливо я и  прежде
Мильён  бумаг и  сотни тысяч книг,
И  вот  ; Закон. Взглянул   в него на миг ;
Пространный  он как океан надежды
На двадцать лет, как молодым учиться,
Чтобы   с Россией на века определиться.

И  что ж.  Гляжу… Как в клетку … на  ежа…
Как в рой-осятник с миллионом жал.
Как в бомбу. В кратер пышущий Камчатки.
Лишь многословье.  Да следы от схватки
По дележу ресурсов, данных из казны.
 В Законе те же вековые беспробудки,
Народ  заспавшие склерозом полушарий.
И даже Гимн России те же дудки
Нам воспевают словно комментарий.
В учебных планах – крохи новизны.
И те погрязли так, что не видны.
Их смысл  закрыли розовые тени
От   замыслов  минувших поколений,
Да архаическим традициям признания –
В России  лучшее  всегда образование!
И что же?  Будем долгих двадцать лет
Давать предметов  детям уйму. Впрок!
Для знания: пусть в нем идеи нет,
Всегда идейней  пройденный урок.
 
Россия-мать,  себе не навреди!
Ты прежде, чем закон  начать внедрять,
Попробуй  почву для него найди!
Не дело миф про грабли повторять.

Ведь издревле   известно, на Руси
Законники  ;   всегда  из мудрых «караси»:
Он, мудростью как золотом кафтана
Блистая,  может видеть дел своих изъяны..
Он дел   грядущего  умом пронзая тучи,
Свой интеллект  доел до   грани выгорания,
Он трудоголик,  за к себе внимание
Поставит «лапти» старые под новые онучи:
То фонды  возродить в читальном зале,
 А там картинной быть уместно галерее...
А молодость – забыла, что вчера читала,
Ей интересны игры в лотерею.