Поэт, сын поэта

«Аварец. Настоящий гражданин России. Весельчак, жизнелюб и мудрец. Щедрый и гостеприимный человек. Лучший тамада Кавказа и его окрестностей. Помню один из тостов, поднятых Расулом в застолье за меня:
«Выпьем за Юру Борева. У него было много возможностей стать подлецом, но он ни разу не воспользовался этими возможностями».
Поговорить с Гамзатовым – это как выпить чистой родниковой воды в жару. Сколько житейской мудрости! Сколько метафизических философских суждений! Сколько остроумия!
Значительная личность всегда легендарна. Де Голь, например, начинал нервничать, если о нем неделю не рассказывали легенд, анекдотов, не публиковали в газетах карикатур. В этих случаях генерал сетовал: «Я теряю популярность. Французский народ меня забывает».
Расулу Гамзатову не на что сетовать. Такая личность, как он, не могла не стать легендой, не могла не обрасти преданиями…
                Юрий Бореев. «Расул Гамзатов в творчестве, в жизни и в легенде»

Расул Гамзатович Гамзатов родился 8 сентября 1923 года в селении Цада Хунзахского района Дагестанской АССР, в семье народного поэта Дагестана, лауреата Госпремии СССР, Гамзата Цадасы – о чем, кстати, очень мало известно: Гамзатова предпочитали считать «самородком», «сыном гор». Но он был сыном выдающегося поэта – и сам стал поэтом еще более знаменитым.
 Расул закончил педучилище, затем очень недолгое время работал учителем в школе. Затем стал помощником режиссера Аварского Государственного театра, заведующим отделом и собственным корреспондентом аварской газеты «Большевик гор», редактором аварских передач Дагестанского радиокомитета. Отсюда уже была прямая дорога в столицу, получать высшее образование.
Сын поэта решил получить высшее поэтическое образование и поступил в 1945 году в Московский литературный институт имени М. Горького. После его окончания Расула Гамзатова в 1951 году избирают Председателем правления Союза писателей Дагестана, где он работал вплоть до своей кончины в ноябре 2003 года.
Прямая, как стрела, линия жизни…
Расул Гамзатов начал писать стихи, когда ему было девять лет. Потом его стихи начали печатать в республиканской аварской газете «Большевик гор» Первая книжка стихов на аварском языке вышла в 1943 году. Ему было всего двадцать лет, когда он стал членом Союза писателей СССР.
С тех пор на аварском и русском языках, на многих языках Дагестана, Кавказа и всего мира вышли десятки поэтических, прозаических и публицистических книг, такие как «В горах мое сердце», «Высокие звезды», «Берегите друзей», «Журавли», «У очага», «Письмена», «Последняя цена», «Сказания», «Колесо жизни», «О бурных днях Кавказа», «В полдневный жар», «Мой Дагестан», «Две шали», «Суди меня по кодексу любви», «Сонеты» и многие другие, которые получили широкую популярность у любителей его поэзии.
Стихи и поэмы Расула Гамзатова переводили на русский язык такие мастера пера, как Илья Сельвинский и Сергей Городецкий, Семен Липкин и Юлия Нейман. Особенно плодотворно работали с ним его друзья-поэты: Наум Гребнев, Яков Козловский, Яков Хелемский, Владимир Солоухин, Елена Николаевская, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский, Юнна Мориц, Марина Ахмедова и другие.
Сам Расул Гамзатов перевел на аварский язык стихи и поэмы Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Шевченко, Блока, Маяковского, Есенина, стихи поэтов Пушкинской плеяды, арабского поэта Абдул Азиз Ходжи и многих других.
Злые языки говорили, что Гамзатова сделали великим поэтом его переводчики. Сами переводчики так никогда не считали. Яков Козловский и Наум Гребнев, например, всегда подчеркивали высокую художественность поэзии Гамзатова и постоянно говорили об этом.
Действительно, мы знаем стихи Расула Гамзатова такими, какими увидели и донесли их до нас переводчики, и среди них – поэт Яков Козловский, блестящий знаток Дагестана. Их творческий альянс возник ещё в годы студенчества.
– Яков Абрамович, говорят, что Расула Гамзатова придумали переводчики.
– Всё это ерунда. Поэзия Гамзатова тем и интересна, что, о чем бы он ни писал, в ней всегда присутствует дух Дагестана. Переводчики тут ничего не могут придумать.
– Но, насколько мне известно, в оригинале у Гамзатова нет рифм.
– Это не имеет значения. В горской поэзии и в русской силлабика стихов разная. У него нет рифм, но есть аллитерация. Например, начинается строка с буквы А и кончается буквой А, переходит в следующую, и это переплетение идёт через всё стихотворение. Русское ухо его не улавливает, а горцы улавливают…
Дагестанские ученые говорят, что Расул расширил и обогатил возможности аварского языка – и нет никаких причин им не верить. Ну и, наконец, стихи его отца не были переведены на русский язык, тем не менее, его почитали в Дагестане великим поэтом. Яблочко же от яблоньки недалеко падает…
Популярности Гамзатова способствовало и то, что многие его стихи стали песнями. С Гамзатовым много и охотно работали широко известные в стране композиторы: Ян Френкель, Оскар Фельцман, Полад Бюль-Бюль-оглы, Раймонд Паулс, Юрий Антонов, Александра Пахмутова, Готфрид Гасанов, Сергей Агабабов, Мурад Кажлаев, Ширвани Чалаев и многие другие.
Правда сейчас, когда слова современных песен-однодневок, кажется, вообще перестали иметь какое бы то ни было значение, трудно представить себе, какое действие производили берущие за душу слова, да еще в исполнении таких «золотых голосов», как Анна Герман, Галина Вишневская, Муслим Магомаев, Марк Бернес, Иосиф Кобзон, Валерий Леонтьев, Сергей Захаров, София Ротару, Рашид Бейбутов, Вахтанг Кикабидзе, Дмитрий Гнатюк, и другие.
Стихи Гамзатова декламировали такие известные артисты, как Михаил Ульянов, Александр Завадский, Яков Смоленский, Александр Лазарев и другие. А это тоже о многом говорит. Не так уж много было в Союзе писателей поэтов, стихи которых были так талантливы и так популярны. О многих уже сейчас с трудом вспоминают – и то лишь в контексте изучения истории советской поэзии.
Уже цитированный мною Юрий Бореев писал:
«Начало Великой отечественной войны ознаменовано великой песней:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой…»
Говорят, что война не заканчивается, пока последний погибший на ней солдат не будет похоронен. Я скажу по-другому: война не заканчивается, пока последний погибший на ней солдат не будет воспет, оплакан и возвеличен в своем подвиге. И поэтому для меня война началась с знаменитой песни Лебедева-Кумача, а закончилась великой и знаменитой песней Расула Гамзатова, «Журавли», написанной много позже 1945 года:
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей.
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры, с времен тех дальних,
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса.

Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане на исходе дня.
А в том строю есть промежуток малый,
Быть может, это место для меня.
Не надо выпить все море, чтобы узнать, что оно соленое. Достаточно процитировать две строфы этих замечательных стихов, чтобы понять величие поэзии Расула Гамзатова. Какая слитность со своим народом и с его героями! Какой реквием по солдатам Отечественной войны! Какой национальный колорит – души погибших героев отлетают в небо как птицы! Поэзия Гамзатова глубоко национальна, патриотична, общечеловечна и мудра…»
Да, к нему благоволила власть, но его искренне любили очень многие читатели в нашей стране и любят до сих пор, а «по приказу сверху», согласитесь, не любят. Он был блестящим и остроумным оратором. Он любил говорить, но и любил слушать жадно, вбирая всегда самое ценное и сам высоко ценил меткое словцо у других.
Скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты. Его друзьями были Симонов, Твардовский, Кулиев, Айтматов, Кугультинов, Карим, Луконин, Евтушенко, Рождественский — писатели и поэты, казалось бы, непохожие друг на друга и часто не общавшиеся с друг другом. Но всех их объединяла любовь к нему, к его редчайшему дару поэта и человека.
Расул умел соединять людей самых разных возрастов и профессий. Люди, встретившиеся впервые в его доме, потом становились друзьями. Застолье в доме Гамзатова было как бы сопровождением к его искрометному творчеству, его горской философии. Он всегда читал свои новые стихи, говорил о своих новых творческих планах. Гамзатов не терялся ни в какой ситуации, остроумие его было гениальным. Его неожиданный, чисто гамзатовский юмор, был его визитной карточкой. С ним всегда было легко, потому что, умея шутить, он сам ценил шутку и находчивость.
Он любил подшучивать над другими, но это почти всегда было безобидно, ибо прежде всего он подшучивал над самим собой. Хотя иногда это со стороны выглядело… необычно.
Как-то Иосиф Кобзон узнал, что Гамзатов никак не может получить отдельную квартиру в Москве. Кобзон пошел к председателю Моссовета Промыслову просить за поэта. Промыслов возмутился:
- Да где мы ему только не предлагали квартиру: в самых престижных районах, в самых лучших домах на улице Горького, на улице Алексея Толстого, на улице Чайковского. Он ото всех отказывается.
Кобзон позвонил Гамзатову.
- Расул, что же ты людям голову морочишь? Ведь о таком можно только мечтать!
- Улица Горького, Толстого, Чайковского... А ты подумал: когда я умру, их в мою честь переименуют?!
В каждой шутке…
За выдающиеся достижения в области литературы Расул Гамзатов отмечен многими званиями и премиями Дагестана, России, Советского Союза и мира: народный поэт Дагестана, Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской премии, Лауреат Государственных премий РСФСР и СССР, лауреат международной премии «Лучший поэт 20 века», лауреат премии писателей Азии и Африки «Лотос», лауреат премий Джавахарлала Неру, Фирдоуси, Христо Ботева, а также премий имени Шолохова, Лермонтова, Фадеева, Батырая, Махмуда, С. Стальского, Г. Цадасы и др.
Расул Гамзатов избирался депутатом Верховного Совета Дагестанской АССР, заместителем Председателя Верховного Совета ДАССР, депутатом и членом президиума Верховного Совета СССР, членом Дагестанского обкома КПСС. Несколько десятилетий был делегатом писательских съездов Дагестана, РСФСР и СССР, членом Комитета по Ленинской и Государственной премиям СССР, членом правления Советского Комитета защиты мира, заместителем Председателя Советского Комитета солидарности народов Азии и Африки, членом редколлегии журналов «Новый мир», «Дружба народов», газет «Литературная газета», «Литературная Россия» и других газет и журналов. Имел ряд государственных наград: четыре ордена Ленина, орден Октябрьской революции, три ордена Трудового Красного знамени, орден Дружбы народов, орден «За заслуги перед Отечеством» 3-й степени, орден Петра Великого, болгарский орден Кирилла и Мефодия, многие медали СССР и России. 8 сентября 2003 года в день 80-летия поэта за особые заслуги перед отечеством президент России Владимир Путин вручил ему высшую награду страны — орден Святого апостола Андрея Первозванного.
Но улицы имени Расула Гамзатова в Москве нет. Она есть только в Махачкале. Думаю, Гамзатов прекрасно понимал, что именно так и будет: ни почести, ни награды, ни слава никогда не лишали его здравомыслия.
В советскую эпоху Гамзатов был одним из самых ярких, самых самобытных поэтов, входя в первую десятку, а, может быть, даже и в пятерку лучших. В стране, в которой была жесткая субординация власти, поэту, и самому имевшему прямое отношение к этой власти, удавалось оставаться самим собой и говорить то, что другим не позволялось. Его распахнутая жизнь, его любовь к дружеским застольям были притчей во языцех. Общение со многими людьми было для него насущной необходимостью. Его жизненным девизом было: «Ни дня без строчки и ни дня без людей!», но при этом он мог сосредоточиться и работать в самых невероятных условиях.
В 60—70 годах, когда мир жаждал поэтического слова, его поэзия совпала со временем. На его творческие вечера шли когда-то, как сегодня идут на футбол. На огромных стадионах и в необъятных Дворцах спорта яблоку негде было упасть, когда там выступал Гамзатов. Это, конечно, объяснялось прежде всего необыкновенной популярностью поэтического слова, которого тогда жаждала страна и которое вовсе не было спущено свыше. Просто – молчаливо позволено.
Для многих он был живой легендой поэзии. Он искренне любил людей, всяких — необыкновенных и самых простых и обычных. Ему все было интересно. Гамзатов был поэтом великой державы, чем всегда гордился, никогда не предавая этого звания.
Гибель державы, в которой он жил и творил, резко подточила его здоровье. Он мучительно переживал все, что происходит в стране. Человек искренний и распахнутый, он молчал несколько лет, живя почти безвыездно. Он всегда хотел противопоставить любовь ненависти и особенно в последние годы.
Растерзана могучая страна,
Разъято ложью время и пространство…
И серость вновь от хаоса пьяна,
Напялила корону самозванства.

Оттачивает свой имперский клюв,
Поглядывая в зеркало кривое…
Посредственность, тебя я не люблю,
Но и вражды своей не удостою.
(перевод с аварского М. Ахмедовой-Колюбакиной)
Ему было трудно признаться в собственных заблуждениях, было больно прозревать изо дня в день. Но Гамзатов был беспощаден к себе в своих последних стихах. Эта беспощадность просматривается даже в названиях некоторых из них — «Суд», «Суд идет», «Покаяние», «Завещание», «Одиночество» и т. д. Он все время искал и находил в себе силы признаться в собственных ошибках. То, что некоторые его оппоненты считали приспособленчеством, было честным отношением к самому себе. Только совестливый человек способен на истинное покаяние, на сомнения, а самомнение для напыщенных болванов. Многие его стихи последних лет похожи на молитвы. Вообще вся его поэзия — это поиск Бога, недаром, он, считавший себя великим грешником (хотя кто столько делал ежедневного добра людям), надеялся на скромное местечко между адом и раем:
Он спросит: — Эпоха зашла, как звезда,
В каком из грехов ты бы ей повинился?
— Лишь в том, что политиком был иногда,
Хотя на земле я поэтом родился.

Но прежде, чем суд мою участь решит,
Всевидящим оком всю жизнь озирая,
Всевышнего я попрошу от души
Найти мне местечко меж адом и раем.
Его пугало беспамятство идущего на смену поколения, которое отрицало литературные судьбы и творческие поиски таких, как он. Гамзатов очень тонко ощущал этот надвигающийся хаос, но не столько страшился его, сколько пытался понять.
Он был слишком мудрым и разумным для этого безумного времени. Будучи одним из самых талантливых представителей своей эпохи, он стал ее последним солдатом:
Совсем один, как доблестный солдат,
Что чудом уцелел из всей пехоты,
Из окруженья выйдя наугад,
Попал в непроходимое болото.

Совсем один, как раненый журавль,
В недобрый час отбившийся от стаи…
Уже давно на юг ему пора,
Да крылья перебитые устали.
Порой о своих заблуждениях он писал с издевкой, порой с горечью, но ничего и никогда не скрывал. Нет, Гамзатов не просил для себя смягчающих приговоров, ибо знал, что как Поэт он в ответе не только за собственные ошибки, но и за ошибки тех, кому он поверил.
В начале девяностых он оказался, как и вся литература на обочине, без гонораров с нищенской пенсией и мизерной зарплатой. Именно поэтому он ушел в себя. И в то же время рьяно защищал писательские интересы. Он всегда считал, что писательство — это цвет нации, и власть, которая об этом забывает, обречена:
Словно шерстью чёсаной, туманом
Затянуло призрачную даль –
Наступило время шарлатанов
И заполонило магистраль.

Слух мой режет пар колесных скрежет,
И вагоны старые скрипят,
И на полустанках здесь все реже
Фонари сигнальные горят.

Что же ждет меня за поворотом,
Ожидает что мою страну?..
Время, вот и стало ты банкротом,
Снова у безвременья в плену.
Горло перехватывает от этих щемящих интонаций. Порой он сам сомневался в своем творчестве, но теперь уже в нем никто не усомнится. Он раньше многих понял лживость политической системы, в которой ему довелось жить, но среди этой всеобщей лживости он отыскал свои спасительные островки — отец и мать, любовь и дружба, семья и дети — по которым он шел к истине. Только вечные ценности хранил он и защищал, только их боялся утратить. Его дар предвиденья поражает. Ведь задолго до Бесланской трагедии он написал воистину пророческое стихотворение «Берегите детей»:
Этот мир, как открытая рана в груди,
Не зажить никогда уже ей.
Но твержу я, как будто молитву в пути,
Каждый миг: «Берегите детей!».

Всех, творящих намазы, прошу об одном —
Прихожан всех на свете церквей:
«Позабудьте про распри, храните свой дом
И своих беззащитных детей!»

От болезней, от мести, от страшной войны,
От пустых сумасбродных идей.
И кричать мы всем миром сегодня должны
Лишь одно: «Берегите детей!»
Дагестан на протяжении всей его сознательной творческой жизни был основной его религией, его паролем и отзывом. Но базис, на котором держались все его духовные ценности, рухнул, и он судорожно хватался за корень, намертво вросший в его родные горы. Горькие вопросы Поэта к новому, надвинувшемуся, как неизбежность, тысячелетию, так и остались без ответа. Эпоха отпечаталась в его творчестве, как след железной подковы на камне.
Но кто сказал, что другая эпоха будет лучше?
Ты прости меня, время безумное,
Что и мне не хватало ума…
За меня чьи-то головы думали,
Мои строчки прессуя в тома.

И шайтанская сила незримая
По бумаге водила порой
Мою руку неисповедимую,
Искривляя прямое перо.
В нем в последние годы боролась надежда с безнадежностью. Но Поэт не цеплялся за жизнь, он просто не хотел ее терять, как любимую женщину, любимую до самозабвения. И в этом была какая-то трагичность. Его последняя книга, которую  пока не увидел читатель, может быть, будет самой глубокой, самой пронзительной и самой беспощадной по силе поэтического откровения.
О, время, — ты — флюгер… По воле ветров
На запад восток променяешь мгновенно.
Но век мой прошел, и хоть был он суров,
Моей никогда не увидит измены.
Его последние стихи пронизаны болью, которую он не может превозмочь. Его прозрение стало его долгим прощанием со своей страной, со своими читателями, с Патимат, которая ушла внезапно и этим еще более обнажила нерв его одиночества. Гамзатов был однолюбом. При всей его кажущейся влюбчивости он по-настоящему любил только свою Патимат. Он был предан ей одной, потому и внезапную потерю ее пережил так тяжело:
И любовь моя с клином усталым
Улетела уже навсегда,
В глубине мирозданья пропала,
Как упавшая с неба звезда.
Патимат скоропостижно скончалась в 2000 году, остались три дочери и четверо внучек. А 3 ноября 2003 года сердце поэта остановилось, похоронен он в Махачкале на кладбище у подножия горы Тарки-Тау, рядом с могилой жены. Расул Гамзатов покоится там, где хотел, видя весь город, который он любил, и море, которое воспел, как Пушкин. К нему не зарастает тропа и он, как и прежде, не одинок.
А легенды о Расуле Гамзатове – не случайность. Это одно из свидетельств масштабности и значимости его личности. Человек из Дагестана, человек из России, человек из большой литературы, человек из легенды – вот кто такой Расул Гамзатов.
Добрая ему память.