С атомом в сердце

                С  АТОМОМ  В  СЕРДЦЕ.

… Моим сыновьям.

Бывают истории, которые из встречи нескольких людей могут вырости в мировую драму, или стать притчей во языцах на целые тысячалетия. Тому примеров сотни, но мне  недосуг заниматься их перечислением, так как моя развивалась столь стремительно и трагично, что уже через несколько часов могла крутнуть планету по совсем другой траектории….
Итак, в чудесную предновогоднюю ночь 2012- го года, лишь только я уложил багаж и занял своё место в купе «Красной стрелы», как следом вошёл мой попутчик и тут же закрыл дверь на защёлку. Меня это, впрочем, не насторожило, ибо я был человеком спортивным, а он пожилым и испуганным...
Убедившись, сквозь толстые линзы очков, что его действия не вызвали у меня паники, или угрозы, старик сел напротив и, как говорится, пошёл с места в галоп:
-  Нам всем угрожает опасность! Я учёный и в поезде есть человек которому нужна не только моя жизнь но и…
Старик закашлялся, а я попытался определить в эти считанные секунды сумасшедший он, или жертва пьяных бродяг, которыми теперь кишат наши вокзалы.
Был попутчик худ, сутул, одет в длинное чёрное пальто, фуражку с меховыми наушниками, а длинные пальцы левой руки, крепко сжимали потёртую ручку кожанного саквояжа.
Вот он вынул белоснежный платок, вытер набежавшие от боли слёзы и облегчённо вздохнул.
Нет, пожалуй, старик не производил впечатление психически расстроенного человека, скорей всего, это состоятельный путешествующий чудак, или.., тут мои скорые выводы прервались странным заявлением: 
-  Молодой человек, у меня внутри – колоссальный и вечный источник питания!
Я не нашёлся, что ответить и отделался довольно глупой в этой ситуации фразой:
-  Я рад за вас…
Cтарик пришёл в ярость! Он сорвал с головы фуражку и шлёпнул её об стол:
-  Не смейте принимать меня за идиота!
-  Послушайте, это грубо, а ведь мы просто незнакомцы… 
-  Не время обворачиваться вежливостью – миру грозит опасность!
-  Допустим, но объяснитесь, представьтесь, наконец…
-  Професор Крутов.
-  Сергей.
Он схватил мою руку, долго тряс её, буравя при этом чёрными глазами из-под пучков седых бровей и вдруг всхлипнул:
 -  Простите, я на пределе!..               
-  Выпейте воды.
-  Не могу!
Он осклабился – на крючке клыка нижней вставной челюсти, крепилась петля тонкой шёлковой нити, уходящей в глотку. Я изумился:
-  Что это?!
-  У меня в желудке лежит капсула с энергией чудовищной силы!
Я налил себе минералки, медленно выпил, не глядя на него и ясно осознавая, что попал в ситуацию странную, если не сказать опасную. Мои физиономистические выводы явно были неверными.
Крутов, вдруг, схватил меня за кисть:
-  Да прекратите вы крутить в голове «орёл, или решка!» Я не сумасшедший! Неужели вам мало заверения пожилого человека?
-  Всё это звучит крайне странно…
-  Разумеется! Но выслушать-то вы можете?!
-  Да. Отпустите мою руку, пожалуйста.
-  Извините.
Он скользнул, было, своими пальцами-щупальцами к саквояжу, но потом убрал его за спину, взял со стола фуражку и начал крутить её меховые уши.      
Я выпил ещё пару глотков воды, откинулся на спинку сидения и приготовился к следущей порции бреда.
Мне, по-прежнему, не хотелось поднимать на профессора глаз, к тому же, я чувствовал, что и он на меня не смотрит. Это хорошо. Надеюсь успокоится, а то и вздремнёт. Тогда можно тихо встать, пойти в ресторан, или, что ещё лучше, поменять сначала купе, а уж потом поужинать и хорошенько, наконец, выспаться. Не тут-то было… 
-  Чем вы занимаетесь по жизни, Сергей?
-  Музыкант – катаюсь по  стране с небольшим оркестром.
-  Сложная в России пошла жизнь?   
-  Выживаю.
-  Н-да, а я сижу вот с миллиардом в желудке и не имею возможности вам помочь…   
-  Благодарю, но мне хватает…
-  Неужели не хочется заниматься только творчеством и перестать думать о заработке?
-  На сегодня это невозможно, а позже может уже и не смогу.
-  Жаль. А мне вот очень повезло. Уже в 90-х, многие учёные института Курчатова стали стране в тягость и их распустили. Мы с другом, как разработчики очень дорогого проекта о лабораторных ядерных взрывах, вылетели одними из первых. Он был гений, мой друг…
-  Это не он вам теперь угрожает?
-  Поразительно! Нет, я в вас не ошибся. Действительно так - Карл где-то в поезде, но теперь это враг и злой на весь мир человек!
-  А раньше?
-  Мечтал о защите человечества и проведении атомных взрывов в собственном желудке.
-  Вот это да! Попробовал?
-  Пару раз... 
-  И как?..
-  Очень больно.
Я, очевидно, глянул на глубокие морщины его лица с таким нескрываевым состраданием, что он спросил:
-  Сколько вы мне  дадите лет?
-  Около 80-ти…
-  В августе будет шестьдесят.
-  Вы, уж, извините, я в этом не очень…
-  Неважно.
Чтобы сменить тему, я задал ему вопрос:
-  Так ваша история о гении и злодействе?
-  Да…
Он задумался, тяжело вздохнул и снова закрутил фуражке уши…
Надо сказать, меня поразил полёт его фантазии - Беляев, Брэдбери и Жюль Верн, явно были его любимыми авторами.
Крутов, вдруг, улыбнулся. Н-да, ясно, у бедняги, действительно психика сильно расшатана – то горе, то радость!
-  Мы, Сергей, вместе учились с Карлом, в один день поженились на забавных симпатичных подружках Аннушках и всю жизнь не знали, как исправить одну, мягко говоря, оплошность – он любил мою жену, а я - его...
-  Бывает же!
-  Да. При том, что они всегда оставались верными и любящими...
-  Почему вы говорите о них в прошедшем времени?
-  Аннушки остались в Канаде.
Он снова нахмурился и замолчал.
Так, так, история профессора Крутова и друга-гения, явно стала приобретать форму романа, жанр которого, впрочем, не поддавался точному определению. Я подумал о «Защите Лужина», но пожалуй, тут о другом…
Ладно, ужин подождёт – дослушаю, успокою… 
-  Сергей, почему вы не спрашиваете как мы оказались за границей?
-  Ну мало ли… «Железный занавес» поднялся и многие покатились по миру.
-  Вот именно, как нищие!
Он отвернулся к окну и довольно долго смотрел в темноту, как в прошлое. Сухие губы его беспокойно двигались и казалось он спорит с кем-то, а может удерживает нитку с загадочной ампулой. Тут и я невольно улыбнулся. Он сразу взъярился:
-  Это не смешно! Почитайте в «Круге первом» Солженицина! 
Он снова уставился в тёмное окно.
Ну, всё ясно – дедушка заядлый читатель и, не исключено, что и сам пописывает повести о былом, с долей научной фантастики. Я встал:
 -  Извините, но я с утра ничего не ел, а Солженицина читал. Мне нравится только «Один день Ивана Денисыча», всё остальное, довольно нудно, информативно и страшно…   
Он вскочил:
-  Как вы можете?!
-  Остыньте, профессор! Вы спросили – я ответил.
-  Не оставляйте меня одного, Сергей…
-  Пойдёмте со мной – угощаю!
-  Мне нельзя – ампула…
-  Выньте её на время.
-  Так вы чекист?!
Ну душе моей, от этого короткого слова, определяющего целую эпоху, вдруг, стало тяжело и в голове разлился, знакомый с юности, жар страха и беспомощной ненависти:
-  Успокойтесь, Крутов, перед вами сын врага народа и рядовой бесчисленной армии музыкантов.
-  Где сидел ваш отец?
-  В Тобольске.
-  Интелегентный  городок.
-  Что?!
-  Там мотали срок многие интелегентные люди...
-  Не смейте!
-  О, как я вас задел! Простите…
Я, с трудом, взял себя в руки:
-  Ладно, вы меня тоже... Пойдёмте посидим, выпьем и не бойтесь – я защищу вас от любого гениального друга!
-  Не могу.
-  Ну, поужинаю в одиночестве…
-  Вы мне не поверили!
Он широко открыл рот и глядя  вверх, стал осторожно вытягивать из желудка капсулу. Зрелище было крайне неприятным:
-  Остановитесь!
Крутов замер, глядя на меня в упор, потом сомкнул зубы и судорожно задвигал кадыком. Я испугался за него:
-  Не задохнётесь?
-  Привычен. Присаживайтесь, Серёжа, совершенно забыл – у меня есть бутерброды с севрюгой.
Я сел, а он вынул из саквояжа вкусно пахнущий свёрток.
-  Заметал следы по городу и купил зачем-то… Угощайтесь.
Крутов развернул, в масляных пятнах, бумагу. Рыба выглядела свежей, а хлеб малость заветрился. 
-  Как-то  нелогично, профессор – то вы отказываетесь от воды, а то запасаетесь калорийным пайком…
-  Я же говорю - бегал от Карла!
-  И проясните, пожалуйста, при чём здесь Солженицин?..
-  Cейчас идёт обратная реакция - из тюрем-шарашек, учёных выгнали в никуда – распустили!
-  А что лучше?
-  Всё чудовищно, потому как реакции всегда имеют последствия для людей и их Родины!
Я достал из сумки коньяк:
-  А это вам можно?..
-  Нет. Опасно менять температурный и щелочной баланс желудка. Вы мне по-прежнему не верите?
-  Верю. А каков принцип действия вашего вечного источника энергии?
Он оживился и даже потёр ладони, как перед азартной игрой: 
-  Очень прост. Плазма разогретая лазером до нескольких миллионов градусов помещается в магнитное поле и раскручивается – энерго-станция готова!
-  И её прототип находится сейчас…
-  В моём желудке.
-  Не жжёт?
-  Нет, благодаря гениальной термо-оболочке созданной Карлом..
-  А как же локальные атомные взрывы?
-  Он назвал опыты архаикой и мы занялись капсулой.
-  Карл действительно гений?
-  В абсолюте! Такого алхимика ещё не было на нашей земле. Его золото признавали настоящим и высокопробным, даже после серьёзной экспертизы. Супер-сталь для капсул тоже разработал он. Кстати и алмазы гений выращивал в горшочках, как цветы. Вы можете это представить?
-  Нет.
-  Карл воздействовал специальной дозой тока на воду и она распадалась на супер твёрдые капли - оставалось произвести огранку! А для этого он снова использовал ток -  расписывал грани, как авторучкой! О, при желании, он мог бы стать самым богатым человеком планеты, а закончил всё убийством, негодяй!
Крутов в бешенстве стукнул по столу кулаком.
Я поднял упавший на пол стакан, бутерброд, поставил вертикально бутылку коньяка:
-  Я могу вам чем-нибудь помочь?
-  Чем? Ворваться в мои воспоминания и остановить злодея?!
-  Н-да… Это уже кино. А если не секрет – почему он хочет отнять эту мини-станцию и в чём тогда угроза жизни землян?
Учёный долго молчал. На лицо его, вместо гнева, тенью пала теперь такая тоска, что мне опять стало не по себе:   
-  Не молчите, профессор, или я перестану задавать какие-либо вопросы… 
Он, вдруг, уронил голову на грудь и глухо зарыдал. Я совсем растерялся. Стал снова предлагать и воду, и коньяк, напрочь забыв о капсуле, о целых разделах научной фантастики, так кратко и убедительно мне изложенных, пока Крутов не успокоился и не заговорил:
-  Жена Карла стала жертвой его научных поисков – несчастный случай, погибла. Тогда он пришёл к нам в дом и на моих глазах убил мою!... Мне лишь чудом удалось скрыться. В его безумной голове остался один виновник – Крутов! Два года я бегаю от него по всему земному шару и вот теперь – конец! Его ничто больше не сдержит от мести мне и вообще всему живому! Если убийца завладеет моей капсулой он закоротит её со своей и невидимые нейтроны нашей атмосферы вспыхнут как спички!      
Я, вдруг, ему поверил. Весь этот бред оказался реальней стука колёс, голода, темени за окном – поверил и всё:
 -  Немедленно отдайте мне капсулу, профессор!
-  Ни за что!
-  Тогда, мне придётся вас оглоушить и вытянуть эту дрянь из желудка!
Я схватил его за грудки и замахнулся, но тут в дверь постучали. Крутов испуганно зашептал:
-  Это он! Конец, конец!
Проводник громко сообщил о скором прибытии в Питер и пошёл дальше по вагону. Я отпустил старика, молча снял с верхней полки футляр со скрипкой, достал из-под сиденья сумку и вышел из купе.

***
На пероне, за моей спиной снова раздался голос Крутова: - «Серёжа!» - Затем сдавленный крик и я обернулся. Он лежал на платформе, раскинув руки в стороны, а вокруг толпились сонные пассажиры.
Я бросился к профессору! Глаза его были выпучены, изо рта текла струйка крови, а рядом валялась челюсть с отломанным крючком…
Наверное, это смотрелось дико – вместо посильной помощи упавшему старику, к нему подбегает музыкант, широко раскрывает ему рот и заглядывает вовнутрь…
Вдруг, кто-то грубо толкнул меня. Я пал на колени, судоржно вздохнул спалённый автомобилями воздух и с ужасом, ощутил явный недостаток нейтронов в атмосфере…   
 
***

Меня подхватили под руки бровастый проводник с милиционером сопровождающим поезд и втащили в вагон.
-  Это ещё не Питер, товарищ пассажир, куда вы кинулись?!
-  Так объявили же…
-  Ну, мало ли…
Служебку они заперли на ключ и я попытался вырваться, сломав дверь, но она не поддалась, к тому же, работники «железки» вскоре вернулись с моими вещами.
Я, было, бросился излагать рыжему, окутанному винным перегаром, сержантику о грозящей миру опасности, но он строго оборвал меня:
-  Музыкант?   
-  Да.
-  Концерты едете играть?
-  Да.
-  Кто тот дед?
-  Сосед по купе…
 -  Н-да, подскользнулся человек, треснулся башкой, а ты ему пасть рвать… Никогда больше не поступай так с пострадавшими – от этого ещё никому лучше не стало! Коньяк твой, я, кстати, реквизировал, пьянству - бой!.
-  На здоровье! А где старик?
-  Сбежал. И ты иди отсюда, Айболит!
-  Куда?
-  Проводник укажет…
***
И он указал. Это было очень странное купе, – полки и стол заставлены колбочками, бумажными папками, пластмассовыми фрагментами человеческого мозга, а у окна, в белом халате и колпаке, сидел худенький врач. Он задумчиво гладил огромный клюв чучела попугая и что-то ласково ему нашептовал…   
Проводник кашлянул в кулак… Врач встрепенулся, отложил птицу и приподнял, в знак приветствия, колпак:
-  Здравствуйте, я – профессор Джамайкин, распологайтесь, будем пить чай. Он смёл под стол атрибуты профессии, которые занимали мою полку и распорядился:
-  Герр Питер, 2 стаканчика и пачку печенья!
-  Гут, камарад.
Проводник слегка поклонился и вышел. Вдруг, сам по себе, открылся футляр моей  скрипки - она была на месте. Врач улыбнулся: 
-  Из сумки тоже ничего не пропало – тут работают честные люди.
-  Это ваши друзья, профессор?
-  Да-с, Сергей, не одну тысячу километров проехали вместе.
Я снял пальто присел и более внимательно огляделся вокруг. Это была некая лаборатория на колёсах. Из багажной сетки верхней полки, на меня внимательно смотрели пустые глазницы черепа питекантропа… 
-  Интересное у вас купе!
Джамайкин сложил под себя ноги, на азиатский манер и свёл глаза к переносице…
-  Нравится Сергей? Я раньше в отличном московском стационаре работал, но потом понял – надо ездить по стране, народу нужна помощь! 
Тут, только, до меня дошло, что этот странный, незнакомый человек называет меня по имени…
-  Профессор, откуда вы меня знаете?
-  Ну, что ж тут особенного… 
Джамайкин, вдруг, прыгнул на верхнюю полку, затем на противположную, на секунду прилип к дверному зеркалу, поправляя колпак и с ловкостью гиббона сиганул обратно, на своё место - в зубах он держал папку.
Я замер - на ней была фамилия отца!
Он же, перевернул пару страниц и бросил на меня пронзительный взгляд:
-  Так, господин музыкант, ваш папа, вроде, псих.расстройствами не страдал…
-  Да и я тоже!
-  Рад за вас, но профессиональный долг обязывает меня провести некий тест, перед выпиской больного…
-  Я здоров!
-  Не сердитесь, позвольте проявить участие, раз уж мы встретились.
-  А откуда у вас сведения об отце?
-  Дык, ездим, работаем, ищем интересных людей. Уф! Устал сегодня - только прилетел из Парижа и сразу в поезд…
-  Ну, у вас и темпы.
-  Гражданский долг! Человечество проделало огромный путь, я – тоже! Знайте, друг, ввиду некоторых жизненных обстоятельств, лет десять назад, мой мозжечок сбился на 30 процентов. Я стал рыдать на свадьбах и хохотать на похоронах. Вы, конечно, знаете, что где-то, когда-то, упал куда-то метеорит?
-  Тунгузский?
-  Возможно. У меня появилась теория: Ось Земли изменила своё положение - крен! Мы все прокручиваемся по эллипсу, вспомните мой мозжечок!..
-  30 процентов?..
-  Именно! Нахожу доказательство моей теории, в мясном отделе - баба говорит мужику: «Гавриил, в этом месяце мы как-то прокрутились, что будет в следующем не знаю»…
Тут, я понял, что попал к очередному сумасшедшему и что надо,
как-то так себя повести, чтобы вместо Петербурга, Джамайкин, вместе с пьяным миллиционером и странным герр проводником не определили меня в дурдом… 
-  Народ всё чувствует, профессор!
-  Да! Сразу принимаю решение - лететь в Париж, найти сверчка Иогана, между 9-ой и 11-ой линией метро и спросить: «Как жить дальше?»
-  Удивительно!
-  Рационально! Итак, в Париже, на станции «Перинеи», юноша-сверчок, проводит меня, за кусок сигары, под шпалу, к мудрецу Иогану. Мы обмениваемся традиционными приветствиями; - я дарю окурок «Мальборо», Иоган, в знак благодарности, показывает фигу.
Я опешил от такой фантазии, или безумия, но снова поддакнул:
-  Эх, почему я всего лишь скрипач?! 
Он снова внимательно посмотрел на меня, полистал папку и с сожалением произнёс:
-  Гены! О, это, ещё совсем не распаханная нива поэзии психиатрии. К тому же, сын врага народа всегда обречен быть в рядах вечно опозиционной интелигенции. Итак, Париж… Над нашими головами проносятся поезда метрополитена…
Я до боли закусил губу – Джамайкин, действительно, много знал о моей семье!..
Он тут же сделал паузу:
-  Чем-то взволнованы, Серёжа? Давайте я сделаю укольчик…
-  Да что вы, профессор! Это нетерпение - Иоган-то как реагировал?.. 
-  А... Спокойно и мудро! Он обводил лапкой хибару и рассказывал, что прежде, давным-давно, его жильё было дуплом баобаба в Африке – и это ясно, так как стены и потолок густо исписаны древней сверчковой клинописью!
-  Нет слов…
-  И не надо! Иоган закурил, а я всё пытался хоть что-нибудь прочесть…
Тут сверчок закашлялся и ехидно рассмеялся: - «Бесполезно, Кузьмич, взгляни на фото моих предков – разум в очах, но даже они, уже не разумели нашей грамоте»! Затем сверчок снова курнул, выдохнул огромное облако дыма и нарисовал в нём сухим, сучковатым  пальцем, накренившуюся планету...
Я принял глуповатый вид:
-  Но вы и без него это поняли, профессор!
-  Конечно! И всё же, Сергей, я некоторое время разглядывал фотографии сверчков, - сплошь очкастые мудрецы! А потом задал вопрос:
-  Так что же делать нам, землянам?!
Иоган показал на рисунок планеты, а потом построил конфигурацию из трёх пальцев…
Я с трудом сдержал смех:
-  Действительно мудрец!
-  Да! Я поблагодарил его и приподнёс от всех нас, окурок «Кэмэла».
 Сверчок долго и удовлетворенно стрекотал...
Я смотрел на психиатра и пытался понять – безумец предо мной, или хитрюга-чекист, открывший новое амплуа по проверке и издевательству над пассажирами? Ведь это же фешенебельный экспресс «Красная стрела», в конце концов! 
Джамайкин снова взял в руки чучело попугая и ласково поглаживая клюв, медленно воспарил над столом, завершая рассказ:   
-  Обратно я летел с зайцем. Необычайно интересный собеседник! Ветер свистел в его ушах и он открывал мне секреты зимней засолки капусты, а так же объяснял пять способов безобидной кражи морковки. Трагический выстрел охотника прервал наш совместный полет… Н-да, народ
по-прежнему любит зайцев и с уважением грызёт их косточки у семейного очага! Вообщем знайте, Сергей, стоит нам только собраться всем на другом краю планеты, да подпрыгнуть, как она выровнится, прекратятся войны, а так же, всеобщее сумасшествие, верите?
-  Конечно!
Джамайкин хлопнулся на сиденье и радостно вскричал:
-  Выписываю, Сергей, - вы совершенно здоровы!
Я, посильно, изобразил на лице уважение, пожал профессору руку и схватив свои вещи, выбежал из купе. Влед раздался хриплый крик попугая…

*** 

На выходе, меня ждал страшноватый герр Питер:
-  Попили чаёк?
-  Да.
-  Ну и как?..
-  Отлично! Абсолютно здоров.
Он долго, мрачно смотрел на меня, шевеля пучками бровей, пока я не догадался, что надо заплатить за услугу и не сунул ему 100 рублей..
Проводник взял деньги и указал рукой на выход:
-  Что ж, пройдёмте в соседний вагон, там есть свободное место.
Должен сказать, что я терпел всё происходящее из-за вечного страха перед милицией и ввиду возможности нечаянного, или намеренного убийства какого-нибудь обидчика. Я никогда не был трусом, просто рано понял – попаду в лапы «органов» и мне зачтут всё, особенно «полит.долг отца перед Родиной».
Я выживал как мог. Трудная, часто голодная жизнь закалила меня. Бесконечные драки со сверстниками за честь отца, изнурили сердце, но дали волю к самосовершенствованию. Ведь я бежал из мест семейной ссылки, поменял фамилию, закончил консерваторию и успешно трудился, а тут, вновь прежний страх и абсурд!..   
***
В коридоре cледующего вагона был полумрак. В купе, же, куда мы вошли, наоборот, горели все лампочки и маленький очкарик, с прозрачными пластиковыми крыльями на спине, раскладывал на столе открытые коробки с засушенными бабочками...
Проводник молча положил  на одну из них, исписанный красными чернилами, бумажный самолётик и тут же вышел, тихо прикрыв за собою дверь.
«Ботаник» развернул оригинальное послание, прочёл, радостно захлопал маленькими ладошками и укоризненно глянул на меня поверх очков:
-  Бабушка, ну что же ты не проходишь? Это телеграмма из Африки – слушай: - «Уважаемый Иван Иванович Пыжиков, просим вас возглавить экспедицию по поиску исчезнувшей 200 лет назад бабочки Блэк-Букамбря. С уважением и т.п». 
Мною овладел озноб. Я стоял с багажом в руках и стучал зубами. Мозг тревожно сигналил: - «Сергей, ты на грани раздвоения личности»! Душа трепыхалась, как пойманная птица.... В какой поезд я сел? Что происходит? Десятки раз я пересекал пространство «Москва-Питер» и никогда не попадал в такое тотальное сумасшествие! Молнией сверкнула мысль – ты заболел!..
Я закрыл глаза, тряхнул головой, но вновь передо мной сияли лампочки и возился с бабочками странный человечек… Бежать отсюда, выпрыгнуть из вагона и добраться до нормального мира! Я повернулся, толкнул дверь – заперто!
Ботаник вскочил из-за стола:
-  Что с тобой, Акулина моя дорогая, не простудилась ли? У меня есть отличное лекарство. 
-  Почему нас закрыли?!
-  Ну ты же знаешь - это депутатский вагон и так положено.
-  Не мешает ботаника общественной деятельности?
-  Ну что ты! Работа с насекомыми – путь к пониманию социальных проблем.
-  То есть, прикалывая бабочек иглами, вы продумываете новые законы для населения?
-  Именно!
Я, с разворота, бросил сумку на полку и сел напротив, крепко прижав скрипичный футляр к груди. Пространство купе, неожиданно, расширилось до размеров небольшой сцены и я почувствовал, как становлюсь действующим лицом абсурдного спектакля, оставаясь при этом взыскательным зрителем. Страх ушёл. Я приготовился подавать любые реплики. В конце-концов, я –музыкант, мне не привыкать выступать публично, к тому же, скрипка со мной и если надо, могу даже сыграть. Итак, начнём. Я достал очки и нацепил их на кончик носа – ну, чем не бабушка?
-  Поезжай, внучок, немедленно - без тебя Африке конец!
«Внучок» опять захлопал в ладоши, затем стянул с полки рюкзак и стал, весело напевая, укладывать в него коробки с бабочками, зубную пасту и т.п. Потом, вдруг, замер:
-  Нет, ну это невозможно! Весь институт мучится над загадкой – почему саранча  покинула Аляску и рухнула на волжские степи, а я капитулирую в Африку?
-  Как переводится название бабочки?   
-  Блэк – чёрный, с английского, а букамбря – мрачный, с мордовского.
-  Немедленно поезжай!
-  Я так и знал!..
-  Ты не можешь бросить Африку в беде!
- А мои жучки из Гипопотамии?
-  По приезде пересчитаешь!
-  А прыжки с крыши Думы на крыльях?
-  Я исполню.
-  Только не это!
-  Бери рюкзак и вылетай.
-  Хорошо, но сначала послушай, что обо мне пишут! 
Я строго оборвал «внучка»:
-  Сначала сними эти жуткие крылышки!
-  На крыльях этой бабочки, неандертальцы совершили первый перелёт из тчк В ...
- Хорошо. Читай, я сгораю от нетерпения!
Он, тут же, снял крылья и сделал предисловие:   
-  Знай, меня «вбили» в книгу рекордов Гиннеса. Это не описка, ибо нашу славную фамилию Пыжиковы сократили до трёх букв, имя урезали на европейский манер до двух, а отчество упразднили вовсе. Таким образом, среди имен пожирателей автомобилей, силачей, тянущих зубами железнодорожные вагоны, появился вместо Пыжикова Ивана Ивановича – Ив Пыж. Напомню, бабуся, что Пыж – это предмет, который вбивают в патрон, после засыпания в онный, необходимого количества пороха и дроби. Итак!...
Он неожиданно сдёрнул с меня очки, а свои бросил на стол.
-  Ха! Акулина, в этих-то, куда видней! Читаем далее: - «Обладая наружностью совершенно заурядной, худой, чубатый Ив Пыж имеел репутацию бескомпромисного учёного и храброго человека. О нём рассказывали самые невероятные истории: Пыж, якобы, мог завязать в узел любого удава, преграждавшего тропу его научных поисков, оттягать свирепого льва за хвост, если на кисточке его подвергалась опасности экзотическая бабочка и слыл очень убедительным учёным:
А). «Убедил» однажды племя людоедов перейти к вегетарианству. Они, правда, закопали его в землю и несколько дней поливали голову водой, ожидая зелёных всходов, но Пыж сбежал с влюбленной в него дочерью вождя на соседний остров Сицилия». Ха-ха-ха!
Я тоже хмыкнул и отнял свои очки. Он спокойно одел собственные и продолжил:
- Пункт «Б»: - жители самой верхней Амазонки поверили русскому, что читая каменную книгу Майя, при помощи словаря Даля, можно обучиться заклинаниям против скорпионов и крокодилов. С тех пор, они встречают и провожают дни Гимном Великому Пыжу… Вуаля! Что скажешь, ба?
-  Узнаю внучка, но это далеко не полная палитра портрета джентльмена, философа и учёного, на полотне флоры и фауны человечества!
Пыж попытался было меня расцеловать, но я брезгливо оттолкнул безумца.
Он насупился:
-  Ладно, только не расстраивайся – лечу!
Он встал, надел на худые плечи рюкзак и стукнул меня по плечу сачком.
-  А вот и я, чёрный африканский таможник,  в шортах цвета хаки, в берете и в рубашке с погонами - хэллоу!
Я, в ярости, вскочил, схватил Пыжа за грудки и приподнял над полом:
-  Вот  зэ фак, рашэн турист?!
Он обеззоруживающе улыбнулся:
-  Задыхаюсь, чёрный… Это Мазибай, Южная Африка?
Я медленно отпустил его и снова сел. Что ж, псих, играть, так играть:
-  Йез, Мазибай! Как долетели?
-  Легко!
-  Ну, всё-таки 24 часа...
-  Ха! Меня кто-нибудь встречает?
-  Кому ты нужен?
-  Странно. Ну и ладно! Джунгли в какую сторону, товарищ?
-  Прямо.
-  Таможник, вы не сняли мои отпечатки пальцев…
У меня мелькнула надежда, что идиот выйдет в коридор-Африку и можно будет забрикадироваться до конца поездки, избавившись, наконец, от кошмарных персонажей новогодней ночи. Я крепко пожал ему руку:
-  Готово, снял!
Не тут-то было… Пыж приник к окну и завопил:
-  Ну, здравствуй, Африка! 
Я взревел раненым львом! Он мгновенно отреагировал:
-  Так, значит Юг у нас налево...
Пыж сел, вынул из кармана рюкзака фонарик:
-  Угу, вижу большой папортниковый куст...
Он опустил рюкзак на пол, поставил рядом сачок:
-  Уф! Отдохну… Либо Блэк-Букамбря окончательно исчезла, либо эта бабочка испугалась моего приезда.
Надежда на его уход испарилась. Я решил ещё чуток подождать и либо выкинуть Пыжа в коридор, либо выскочить самому и атаковать проводника – старый хрыч, наверняка, где-то рядом…
Тут, артист стал поражать меня игрой воображения. Он уставился в лампу под потолком и зашептал:
-  Тихо, Ванька! Над кустом появилась большая, светящаяся бабочка. Ах! Невиданная прежде особь... Какая тут Букамбря?! Тут же чудо!
Он осторожно взял сачок. Я приготовился отбиваться…
Пыж задумался:
-  Маловат сачок и дыряв… Что ж, будем брать голыми руками!
Он начал гоняться за бабочкой по всему купе и вопить:
-  Я, ужом, буду струится от цветка к цветку, цепким аборигеном карабкаться вниз головой по пальмам, улиткой ползти по огромным листьям папоротника, но поймаю тебя!
Удивительно, но я и сам, почти увидел бабочку! Вот, она села на нижний лист куста... Пыж наклонился над нею, аккуратно взял пальцами за крылья, но она выскользнула и исчезла в небе. Он вскричал:
-  Куда ты? Вернись, Огненная Кукуля!
Потом, вдруг, бросился на меня и вцепился пальцами в горло:
-  Это ты виноват, гадкий карлик!
Я стукнул его по печени и откинул на сиденье. Он, задыхаясь, зарыдал:
-  Больно. Полночь... Через несколько секунд смолкнут куранты Красной площади и в России наступит Новый год, а я... Бездарь!
Затем, охая, Пыж достал бутылку шампанского и выбил пробку – хлопок! Это дало новую пищу его воображению. Он уставился на меня, как на что-то гадкое, с чем необходимо всё же смириться:
-  Сбил я тебя, шимпанзе, с ветки? Прости! Давай выпьем, предок, и помиримся...
Он протянул мне бутылку. Я вспомнил, что пропустил канун Новогого года и сделал глоток. Он взял ёмкость обратно, тоже выпил и тут же треснул меня ею по голове...
Сознание помутилось от боли и ярости! Я дал идиоту прямым в челюсть, он отлетел, но тут же кинулся на меня с длинной, невесть откуда взявшейся иглой в руке… Как я его не дубасил, Пыж упрямо тыкал ею в мою грудь и вопил:
-  Отдай Огненную Кукулю, ненавистный карлик! Она спалила мои отпечатки пальцев, как без них жить в мировом сообществе?!
Боль от уколов стала невыносимой. Я нанёс Пыжу очередной удар в лицо, он сполз на пол и затих. Надеюсь что не убил...
Взяв вещи я осторожно выглянул в коридор – никого!
***
Я бросился к тамбуру, но дорогу преградила женщина в черном...
– Джентльмен, мне срочно нужна ваша помощь!
Первым желанием было смести с пути очередное наваждение, но я сдержался и остановился. Голову незнакомки покрывала изящная шляпка, лицо – вуалетка:
– С чего вы взяли, что я джент...
– У вас в руках скрипка.
-  Хм! Я, возможно, только что убил человека...
–  Хотя вы и бурно дышите, это неправда – вагон совершенно пуст.
– Мне бы вашу уверенность...
– Я отдам ее и сделаю  для вас все – только помогите.
– Даже поезд остановите?
– Нет, он только что набрал необходимую для моего эксперимента скорость...
Мне показалось, что где-то под сердцем шевельнулся у меня сжатый комок истерического хохота, который вот-вот выскочит и тогда... Но ведь передо мной женщина! Я оглушительно икнул: 
– Извините. Вы тоже профессор?
– Доцент.
– Так... Посторонитесь, мне надо немедленно выйти в тамбур!
Доцент развела руками в черных кружевных перчатках:
– Он откроется только через десять минут.
– Неправда!
– Вам говорит женщина! Вы войдете, наконец, в купе?
– Уф!
Я затравленно оглянулся по сторонам и внимательно прислушался – тихо...
- Покажите хотя бы личико...
– Это неприлично!
– Ах, да, я же джентльмен...
-  Вот именно!
-  Ну, что же...
-  Прошу в купе.
Я осторожно вошел. К счастью, интерьер его был совершено стандартным: две полки, стол под скатеркой, графин с водой, два стакана и ни каких пробирок, или засушенных бабочек.
-  Присаживайтесь. 
-  Благодарю. У вас спокойно, только закройте дверь на щеколду, пожалуйста.
Она выполнила мою просьбу и устроилась напротив.
Возникла странная пауза... То она спешила, умоляла, а то - на тебе!.. 
- Так говорите, леди, поезд набрал необходимую вам скорость?..
– Нам...
Я резко встал, ударившись головой о верхнюю полку:
– Нет уж, избавьте! Мне хватило атомных бомб в желудках профессоров, сеансов психиаторов, Огненных Кукуль из Африки!..
Она удивилась:
– О чем вы? Лучше представьтесь и выслушайте.
-  Как, вы не знаете моего имени?
– Откуда?
Я снова сел. В голове зашумело от боли и мне даже показалось, что зрение мое ухудшилось. Но потирая, то темя, то глаза, я все же продолжил беседу:
– Это меняет дело. Я – Сергей, музыкант, не богат и прочее...
– Да что с вами? Успокойтесь наконец.
– Попробую. Итак, с кем имею честь?..
– Меня зовут Анна.
– Что?! Ваша фамилия не Крутова, мужа не зовут, случайно, Карлом?
– О чем вы?..
В голосе ее было столько непритворного удивления, что я тут же извинился:
– Пардон! Это, знаете ли, очень странный поезд!
– Вы тоже...
– К счастью, вы выглядите вполне ординарной.
Анна в гневе откинула с лица вуалетку:
– Что?!
– Я хотел сказать пассажиркой... О, да вы красавица, госпожа доцент! Я не выйду от вас до самого Питера...
- Мы его уже проехали.
– Что?!
– Я, лично, еду в Москву 19 века.
– А... Понятно – удачи!
Я, в отчаяньи, обхватил голову руками – еще одна сумасшедшая! И что делать? Вступать и с ней в рукопашный бой, если она воспротивится моему уходу? Нет, как-то надо поэлегантней:
- Анна, Анна, я так подвел оркестр!
Но она резко оборвала попытки подобного отхода:
– Вы со мной, или нет?
Как с неба, или верхней полки, вдруг, свалилась на меня то ли лирика, то ли отторопь... Я зачем-то достал скрипку, тоскливо осмотрел ее, будто прощаясь и прошептал:
– Эх! Как бы мы сегодня сыграли с тобой, подружка!..
Анна с тревогой посмотрела на часы: 
– Сергей!
– Да...
– У нас совсем мало времени, через час Рогожин убьет Настасью!
Я тут же, как от опасности, быстро убрал скрипку в футляр:
– Хм! Филиповну?
– Верно! Мне одной не справиться с купцом-ревнивцем...
- Это точно.
– Да очнитесь вы, наконец!   
– Я слушаю, слушаю, продолжайте...
Она достала из разреза декольте флакончик и высыпала на ладонь ее содержимое:
- Здесь две таблетки, Сережа, – вам и мне...
– Я – пас, глотайте обе, это прибавит сил, а там, глядишь, и князь Мышкин подойдет... 
Голос Анны зазвенел от отчаянья и ярости столь несвойственной ей красоте и хрупкости.
– Я не могла ошибиться в вас!..
– Могли.
- Пейте!
– Не буду. О, дедушка Шекспир, я с вами согласен, им, женщинам, одно лишь имя – вероломство!
Анна запричитала:
– Сережа, я оплакивала судьбу Настасьи всю мою жизнь, изучала архивы Достоевского, высчитала и время года, и день, и час, а потом в НИИ работала над таблетками 10 лет, - все действует!
– Очнитесь, Анна, ведь это выдуманные Достоевским персонажи. Лучше в Канаду слетайте и спасите двух Аннушек. Одна погибла от несчастного случая, другая от руки злодея Карла. Что вам его атомная бомба, когда в руках вы держите Машину Времени?
И снова зазвенел ее голос:
– Хорошо, трус, я всех спасу сама!
Она проглотила таблетку и, рыдая, выбежала в коридор.
– Анна!
Я схватил сумку, футляр со скрипкой, но он некстати распахнулся, да так, что мне чудом удалось подхватить мое сокровище и, закрыв накрепко медные замочки футляра, я выбежал следом – коридор был пуст!.. По какой-то необоримой инерции нашего странного диалога я закричал в пустоту вагона:
-  Где ты, красавица? Я согласен...
Но тишина была мне ответом – безумная красавица исчезла!

***
И тогда я снова бросился к тамбуру, но у последнего купе, чья-то мощная рука перехватила меня и закинула вовнутрь! Я рухнул на сиденье и закрылся футляром от возможного удара – его не последовало…
-  Успокойтесь, Сергей.
Раздался щелчок и на столе ярко вспыхнула свеча. Оранжевый её свет, на миг, ослепил меня, а потом выявил фигуру маленького человека с непомерно большой головой и длинными руками. Он улыбнулся серыми, узкими губами, спрятал зажигалку и положил перед собой старинный пистолет…
-  В вагоне остались лишь двое, Сергей, в живых имеется ввиду - вы, да я, то есть, самое время поговорить об искусстве. Что вы думаете о рождении шедевра?.               
Я молчал… Он взвёл курок:
-  Ну, хорошо, поставим вопрос иначе: - «Кто я»?..
И тут меня осенило - это же Карл! Убийца двух Аннушек и потенциальный терминатор планеты! Не знаю, стоит ли сразу открывать ему карты?.. С другой стороны – он назвал меня по имени, значит… Ничего не значит - другие тоже знали!
-  Сергей, мне казалось вы смелее…
Я положил футляр на сиденье и задвинул под стол сумку: - Да пошёл он!.. Каждый из пассажиров этого дурдома на колёсах, так, или иначе, угрожал мне.., - спокойствие, Серж:
-  Уберите вашу инкрустированную пушку, Карл.
-  Браво! А что вы чувствуете при встрече с шедевром музыкальным, например?
-  Сожаление.
-  Бездарно! Ведь это же, как сладкий миг перед расстрелом!
-  Очень образно, но я действительно, каждый раз сожалею, что шедевр не принадлежит мне.
-  А!.. Немедленно отдайте капсулу Крутова!
-  Я?!
Он взял пистолет и прицелился:
-  Вы теряете для меня всякую ценность…
-  Блефуете, профессор.
Карл рассмеялся и убрал пистолет на колени.
-  Верно! А что делать? Она мне нужна…
-  Моя жизнь?   
Из под стола грянул выстрел и моя бедная скрипка подпрыгнула на сиденьи. В тишине звонко лопнула струна... Я даже не испугался, скорее опечалился, мне был дорог этот инструмент, к тому же, он стоил больших денег и являлся единственным сокровищем…
-  Негодяй!
-  Мне нужна капсула!
Я смотрел на него и пытался вспомнить, двуствольный ли у него пистолет?.. Да! У него было два курка!
Карл достал из кармана пачку долларов и положил на стол:
-  Возмещаю убыток, но…
-  Профессор Крутов жив?
-  К сожалению.
-  Где он?
-  Не тяните время, Сергей…
-  Мне нечего больше добавить. Разве что…
-  Говорите!
 -  Рядом с его телом, там, на пероне, я видел вставную челюсть с отломанным крючком.
-  Ложь!
-  Ради чего? Я даже бросился помогать старику, но милиционер и этот страшный проводник втащили меня в вагон.
Карл заскрежетал зубами:
-  Зря прикончил идиотов… 
За окном, по-прежнему, летела рядом с поездом ночь. Надежды на чью-то помощь не было ни какой, значит… Я ударил Карла ногой в пах. Он взревел и вскочил – пистолет глухо стукнулся об пол, а мне удалось, со всей силы, треснуть убийцу футляром по голове. Он охнул, кинулся к двери и выскочил вон. Я ринулся, было, следом, но дверь уже оказалась запертой снаружи!.. Вдруг, на сиденье, я заметил такую же ампулу, как у Крутова, она крепилась на отломанной душке очков, в виде слухового устройства – мир спасён! 
В коридоре раздался грозный голос-приказ Карла и десятки ног затопали в мою сторону. Не раздумывая более, я положил ампулу в карман, поднял упавший пистолет и выстрелил в окно – стекло рассыпалось. В купе ворвался ветер и влетел конец толстой узловатой верёвки – помощь пришла с крыши! Зажав зубами ручку скрипичного футляра, я уцепился за спасительный фал и начал карабкаться вверх. Рядом проносились столбы, тело крутило вокруг собственной оси и било об вагон. Неожиданно, руки нескольких человек подхватили меня и втянули на крышу. Взошла яркая, как фонарь, луна...
***
Моими спасителями оказались бородатые оборванцы, с лицами потемневшими от сажи и дорожной пыли. Я, с трудом, разжал челюсти державшие ручку скрипичного футляра и поблагодарил их.
-  Не за что, Сергей!
Это «незачто» эхом прилетело со всех вагонов. Я, с удивлением, осмотрелся - десятки незнакомых людей приветливо махали мне руками. Многие были в зипунах и лаптях, некоторые в овчиных полушубках и валенках …
-  А Мир, я все-таки, спас, друзья, – вот ампула!
-  Молодец, Сережа!
-  Откуда вы знаете мое имя?
-  Э... Дык раньче все друг-дружку знали по имени отчеству, это щас, как отбило...
Я подивился и говору, и внешности моих спасителей. Происшедшее, как волной смыло – мною владело теперь лишь наивное любопытство:
-  Кто вы, «зайцы»?
-  Ха-ха-ха! Зайцы на поездах не ездят – устал ты, паря…
Они замолчали, с тревогой и сочувствием поглядывая то на меня, то друг на друга:
-  Эх, как замучили его богатеи спальных вагонов!
Мне стало неловко за свою бестактность, особенно на фоне их сочувствия и почти родственного отношения:
-  Извините, «зайцами» сейчас называют безбилетников.
Люди обиженно заворчали:
-  Это что-то новенькое… Мало того, что нас давно перестали замечать, так ещё и обзываться!..         
Тогда я поспешил сменить тему:
-  А я влюбился!
Странники оживились, разулыбались и, радостно обнимаясь и похлопывая друг-дружку по плечам, будто это их посетило сие приятное наваждение, почти в един голос воскликнули:
-  Благостное чувство, удержи его!
-  Конечно! Так, Аня-то жива? Ну, в шляпке с вуалью, спасительница Настасьи Филипповны?
-  Не сумлевайся, скоро увидетесь.
– Прекрасно! А давно вы путешествуете?
Старичок, сидевший рядом, прокричал высоким голосом:
-  Дык, с тех пор, как построилась для царя-батюшки первая «железка». Ох, и хорош был англицкий паровоз! 
-  Вы что, бессмертные?!
-  А какой смысл в землицу ложиться? Всё равно никто не заметит. Просто пересаживаемся на встречный и айда в обратку! Н-да…
Неожиданно ко мне вернулась боль с исколотой Пыжом левой грудины. Я ойкнул, а из-под свитера, вдруг, вылетела большая светящаяся бабочка и полетела рядом с вагоном. Я завопил: «Огненная Кукуля»! Все залюбовались, а тот же старичок сожалеючи заметил:
-  Да, ране-то их многое было количество, они из паровозных труб вылетали… 
Тут, луну сменило солнце и какой-то верзила в шапке-малахайке кивнул на мой вновь открывшийся футляр и вежливо попросил:
-  Вещицу б, с жилкою - хлеб порезать, бо пришёл час завтрака.
Я понял и  дал ему смычок.
Как же хорошо! Кончилась страшная новогодняя ночь, меня окружали хорошие люди и ветер выдувал свозь прострелянную скрипку весёлые мелодии. 
А потом, мы все жевали жёсткие, необыкновенно сладкие ломти чёрного хлеба и любовались восходом.