Такой вот случай

Возможно – спьяну, может – сдуру
Или не видя в том греха,
А может... надоели куры –
Залез Петух на Петуха.

А тот – из молодых, смазливых –
Голубоватый цвет имел,
Был падок до серёг красивых
И голосом высоким пел.

Теперь, совсем как трансвеститы,
Походкой от бедра ступал,
Ещё стал больше голосистым
И сам себя «Петушкой» звал.

И всё бы было шито-крыто,
Никто бы ничего не знал,
Но стал Петух с ним жить открыто.
Как говорится, загулял...

Забыл про долг свой петушиный,
Который раньше исполнял.
И тут гарем его куриный
Единогласно шум поднял.

– Куда, куда, – кудахчут куры, –
Наш Петька шпоры навострил?
А мы сидим и ждём, как дуры,
Чтоб яйца кто осеменил.

И утки поддержали дружно
Свою дворовую родню.
Мол, Петуха поправить нужно
Для назиданья Селезню.

Хоть с виду он довольно смирный,
Но замечали ведь не раз:
Как крякнет «дикая» призывней,
Так он с неё не сводит глаз.

По осени не так опасно,
Когда на юг они летят.
Весной же всякая согласна...
Чтоб завести себе утят.

Весть всех мгновенно облетела,
Что Петуха на суд зовут
За устранение от дела
И за его содомский блуд.

Индюк, напыщенный, вальяжный
Слыл как примерный семьянин,
А потому вопрос сей важный
Мог рассмотреть лишь он... один.

Он речь старательно готовил,
Чтоб суть проблемы осветить,
Не голословно пустословил,
А так, чтоб зло искоренить.

Притом хотел довольно сильно
Произвести собой эффект,
Хотя мешал ему солидно
Известный речевой дефект.

Закрыв глаза самозабвенно,
Он гордо голову задрал,
Проникновенно, откровенно
Событиям оценку дал.

И чтобы не было сомнений,
Что держит сути нить в руках,
«Междудворовых» отношений
Коснулся он совсем слегка.

– Я призываю быть на страже,
Ведь только за последний год
Раз семь, а может восемь даже
Цыплят гонял соседский кот.

Чтоб был урок для поколений –
Как пагубна такая страсть –
Нам нужно выявить явлений
Причинно-следственную связь.

А если каждый так поступит,
Коль он чего-то захотел,
То во дворе тогда наступит
Демографический пробел.

Отбросим всякие сомненья, –
В финальной части он сказал, –
Достойны оба осужденья!
Глаза открыл и… замолчал.

Цесарка, хоть и не просили,
Вдруг пострадавшей назвалась:
– Меня он чуть не «изнасилил»,
Если б сама не поддалась.



Индюшка было встрепенулась:
Пришлось, мол, тоже пострадать.
Но на супруга оглянулась…
И всё ж решила промолчать.

А пьяный Гусь, досель дремавший,
Вдруг, шею вытянув, сказал:
– Да бросьте! Петька был поддавший.
Я помню, сам и… разливал.

В ответ Гусыня рот открыла
(Ну уж совсем как у людей):
– Ты сам хорош, гусачье рыло!
Как выпьет – ищет лебедей.

Нет дружбы крепче, чем мужская, –
Себе в ущерб, но… не предать.
Средь жен порода есть такая –
Им лишь бы мужа «поклевать».

Весь двор гудел почти что сутки:
Кто – осуждал, кто – защищал.
Лишь Голубь около Голубки
Всё это время ворковал.

По цвету Голубь – как бы синий.
И слово «голубь»… с синевой.
Но говорят, что голубь – сизый,
Не говорят, что – голубой.

В конце концов, двором решили:
Обоих нужно наказать.
И Петуха приговорили
Подъём поутру объявлять.

Коль нужно было разнарядку
Им непременно выполнять,
То порешили для порядку
«Петушку» в бройлеры отдать.

Ну, а пока все обсуждали,
Каким быть должен приговор,
В кормушках воробьи склевали
Весь на день выделенный корм.

И в жизни часто так бывает:
Где двое спорят меж собой,
Там третий пользу извлекает,
Момент используя такой.