на террасе

     сегодня здесь гораздо теплее, чем в Лондоне, предмет зависти, несмотря на его туманы, у этого города есть Гольфстрим и другие привилегии, следовало, наверное, сказать: преимущества, но сегодня Рига дает Лондону фору, что это значит, смутные, неясные обороты, Рига вырвалась вперед на две головы, вот так точнее, но, скорее всего, это Лондон дал ей фору, скоро он ее догонит и обойдет, ставьте на Лондон, не проиграете, но, пока еще заезд продолжается, так славно выпить коньяку на террасе кафе, у которого нет названия, до сих пор я это название не обнаружил, может быть, я плохо искал, не туда всматривался, сейчас я всматриваюсь в верхушки деревьев и облака над ними, мелкие летние облака, время больших облаков, надо думать, еще впереди, так же, как гроз и ливней, черемуха уже отцветает, недолог век красоты , Уайльд предполагал, что сонеты Шекспира посвящены юному актеру Уилли Хьюзу , отплатившему автору неблагодарностью, перейдя в другую труппу, так это или нет, мне, в общем-то, безразлично, как и моему дознавателю, сегодня он до странности ленив, утром задал всего пару вопросов, и я не уверен, что он подробно, слово в слово, записал мои показания, на террасе – три летних столика, столешницы похожи на решето, сплошь в дырках, такие же дырчатые стулья с короткими, будто обрезанными, подлокотниками – хватает лишь для того, чтобы положить локоть, но в целом это выглядит симпатично, и, по ощущениям локтя, седалища и спины, достаточно удобно, за соседним столиком – молодая женщина в черных очках листает каталог, перед ней – вазочка, с чем? мороженым? все та же барменша-подавальщица приносит блюдо, кажется, с рыбой, но без столовых приборов, посетительница встает и приносит эти приборы сама, сначала она почему-то доедает мороженое, может быть, это фруктовый салат, за последним столиком две женщины, они-то уж точно едят мороженое, о чем-то тихо беседуют, все звуки, включая шелест шин, перекрывает гам воробьев, слышны и синицы, в небе идет война за выживание: ласточки преследуют мушек, я запиваю коньяк водой, негазированной, смотрю на пейзаж летнего дня с открытой террасы кафе, чужд ли я этому дню и этому пейзажу? ответ утвердительный, как всегда, трижды чужд, трижды сирота, потому что, лишившись родителей, кровных и приемных, я лишился и всего остального, матери Природы, если перейти в другой регистр, чего, наверное, делать не следует, закончив с коньяком, я спускаюсь с третьего этажа, пересекаю улицу, вхожу в магазин и покупаю кое-что на десерт, кое-что – это пирожное, в очереди у кассы передо мной стоит пожилой мужчина, с короткими седыми редкими волосы, в трениках, из-под которых видны зеленые трусы, черной майке-безрукавке и черной кожаной жилетке, руки волосатые, на левом предплечье – старая выцветшая татуировка, на шее – ленточка, и на ней – ключ, покупает водку, сметану и пять больших луковиц, финский рецепт: красная икра, репчатый лук и сметана, лучшая закуска, икра, надо думать, у него уже есть, выйдя из магазина, он идет к машине, по эмблеме видно, что это «мерседес-бенц», окрас: 693 Travertin бежевый металлик, я спешу домой, в кабинет, для встречи с дознавателем, я знаю, какими будут мои новые признания, показания, так бывает не всегда, иногда я просто не знаю, что ответить на его вопросы, и даже не слышу их, но сегодня я начну говорить еще до того, как он раскроет рот, удивит ли это его? неважно.