Портвейн по-киевски

К моим окнам слетаются дикие ангелы мира.
И архангелы падшие стонут с цветами под дверью.
Говорят мне: плесни же нам в лица любви эликсира!
Говорят мне: пиши, пиши честно, и ямбом, и трелью!

Это ж надо так точно, какие сюжеты для бури!
Необыгранный ход для фантазий пророчит каданс.
Завершающий номер подобен межстрочной цензуре.
Как шаман, залетевший в чужую ловушку, как в транс.

Да, не зря в этом городе строят дома и силки.
Здесь охота ведется всенощно, вседенно, всегда.
Вяжут ведьмы на память вокруг фонарей узелки.
В подземельях гремит черной явью живая вода.

Незабытые праздники вьются у нас на груди,
отмечая царь-городу славу и вечную высь.
Рассыпаются светом на киевский май соловьи,
отпуская воскресшие улицы в новую рысь.

Юный месяц расплавит сезоны, настроит подъезды
к многоруким мостам над потоками верной реки,
Панталасса сзывает моря на полночные съезды,
о которых не слышали птицы, зверье, рыбаки.

Город Киев влечет к себе силы со дна океанов,
с серебристых снегов горных пиков, высоких, как суть,
из расщелин в лесах, из надменности древних вулканов…
И сметает все власти лихвою в днепровскую ртуть.

Знают топи и дали, болтливые звёзды, кометы,
о секретах и правдах, сокрытых на буйных холмах.
Киев дарит пути и распутья, но прячет ответы:
в танце, выдохе, слове, объятье, в раскрытых глазах.

Этой ночью опять прилетят нараспев веселиться,
ко мне ангелы гор, перекрестков, морей и мостов.
В этом городе я и волшебник, и стражник, и льдица.
То молчаньем, то сказками щедро пою храбрецов.