Действие происходит в Москве в вагоне метро

Кети Чухров
 
МЕТРО ПОЭМА
 
Действие происходит в Москве в вагоне метро.
 
Действующие лица:
Халил — 30 лет, наемный строитель, аспирант Политехнического института.
Магда — 55 лет, с Северного Кавказа, продает с тележки бутерброды и напитки для продавцов на крытом рынке в Коньково.
Сергей — графический дизайнер, 34 года, выпивший, возвращается с собрания политических активистов.
Зоя — его девушка, 28 лет, тоже выпила.
Тончик (по паспорту Платон) — мужчина лет 57, без определенного занятия и места жительства, славянской внешности, продает в метро разные, мало кому нужные товары по дешевке.
 
Остановка, открываются двери вагона, в вагоне сидят Сережа, Зоя, Магда. Входит Халил. У него на плечах огромный рюкзак, откуда торчит труба пылесоса, в руке открытая сумка, в которой вещи (судя по всему, посуда), завернутые в старые газеты, в другой руке свернутый матрас. Видно, что он переезжает. Кладет матрас на пол. Поезд трогается.
Все говорят громко из-за шума, пока поезд едет. Время — 23.57.
 
Магда:
Да не клади ты на пол,
на нем же спать,
а тут наплевано.
Сиденья вон пустые.
 
Халил:
Грязный он и так,
а мне через одну...
 
Сережа (немного пьян):
Чувак, ты че так нагрузился,
на такси не заработал?
Понятно, экономишь.
С квартиры выгнали?
Да ты расслабься,
ничего против хачей я не имею,
просто сочувствую.
Мы тоже вот в метро,
оставили машину,
выпили немного.
 
Халил достает книгу, после того как кладет сумку и рюкзак на пол. Это «Что делать?» Ленина.
 
Сережа (Халилу):
Левый гастарбайтер.
Мы тоже, кстати, левые.
С дискуссии вот едем,
тема: нематериальный
новый пролетариат.
 
Магда (подносит ему бутерброд):
Сегодня много так осталось,
салаты все я продала,
а бутерброды как-то не разошлись, возьми,
ведь все равно выбрасывать.
 
Халил:
Спасибо, не голодный.
В помощи я не нуждаюсь.
Переезжаю просто,
кладку у заказчика закончил,
пожил после заказа целых две недели у него,
а дольше оставаться неудобно было.
Сейчас ищу работу бригадира,
я же ГПИ закончил,
поеду к землякам пожить недели так на две.
А там и комнату найду.
 
Магда:
Чего читаешь.
«Что делать?»
Откуда ему знать, что тебе делать?
А я вот точно знаю, что мне делать.
Сейчас без выходных работать.
 
Халил:
Не устаешь? Эксплуатируют?
 
Магда:
Да я сама себе эксплуататор.
Чем больше отдохну, тем меньше заработаю.
Вот нет работы, а ты ее придумай.
 
Халил:
Уметь же что-то надо, чтоб навыки продать.
 
Магда:
Вот я учитель математики.
Всю жизнь преподавала математику.
А здесь пришлось сначала пироги попечь.
Потом устраивалась в школу, но не взяли,
акцент, сказали, сильный.
А щас легко. Наделаю с утра салаты, бутерброды,
пластмассовые чашки, кипяток на тачку положу,
и так весь день мимо прилавков.
Мне очень повезло.
Я зарабатываю больше,
чем любой учитель.
 
Остановка. Входит Тончик, продавец нелепых товаров. Производит впечатление юродивого.
 
Тончик:
Здравствуйте, меня зовут Платон,
а сокращенно Тончик.
Я представляю общество
оригинальных, это самое, товаров,
которые я предлагаю вашему вниманию,
мои вы дорогие пассажиры.
 
Итак:
1. Зубная щетка, бывшая в употреблении, но сугубая, ибо я написал на ней это слово.
2. Настенный листок для записи мыслей.
3. Пластиковый блистер лекарственных таблеток, пустой, но одухотворенный этой пустотой.
4. Тапочка — одна — левая, псевдодревнетурецкого производства, вызывающая эротические ассоциации. Хотя древней Турции никогда не было.
5. Макияж специальный, для освежения себя в рекламных паузах.
6. Эксклюзивная тряпка — для носки кончиками пальцев.
7. И наконец, радикальная, товарищи, новинка — альтернативная интерпретация.
 
Халил:
На, дядя, десятку держи,
больше дать не могу.
 
Сережа:
Нет, Зойка, это же — кул,
почти перформанс,
не то что розетки какие-то продавать
или прихрамывая просить.
 
Тончик (хватается за верхние поручни и делает акробатический элемент):
Неизбывно все.
В армии я все время копал,
я думал, Ленин так приказал,
из армии бежал, в лесу лежал,
когда догнали, долго пинали,
так я дезертиром стал.
 
Глубокий раскол между людьми,
не помогает ничего — он изнутри.
Что угодно снаружи лепи,
инфраструктуру, институции, Интернет,
а получается совсем не так.
 
А мир, который ты же есть,
откройся мне и прикоснись
какой-нибудь
банальностью хотя бы.
 
Магда (Халилу):
Если негде ночевать,
можешь поехать ко мне.
У меня второй диван,
туда тебя положу,
соседка по комнате уехала на пять дней.
 
Сережа:
Кажется, у хачей сегодня намечается секс.
 
Зоя:
Тише, слышно же.
 
Гаснет свет. Поезд резко останавливается. В вагоне переполох. Голос машиниста, сообщающий о том, что поезд задерживается.
 
Все:
Ооой
 
Голос Сережи:
Включите свет, ****ь,
ничего же не видно.
 
Халил (говорит в темноте, тихим спокойным голосом, будто рассказывая историю, слышен только голос):
Ленин писал, что о самостоятельной, самими рабочими массами в самом ходе их движения вырабатываемой идеологии не может быть и речи. Это не значит, что рабочие не участвуют в этой выработке. Но они участвуют не в качестве рабочих, а в качестве теоретиков социализма, то есть лишь тогда и постольку, поскольку им удается овладевать знанием своего века и двигать вперед это знание. А чтобы рабочим чаще удавалось это, для этого необходимо, чтобы рабочие не замыкались в искусственные суженные рамки литературы для рабочих, а учились овладевать все больше общей литературой. Рабочие сами хотят читать все, что пишут и для интеллигенции. Только некоторые плохие интеллигенты думают, что для рабочих достаточно рассказывать о фабричных порядках и пережевывать давно известное.
 
Свет включается.
 
Тончик:
Солнце светит опять,
хочу иметь время просто
опавшие листья футболить, топтать,
 
потом в карман их совать,
 
потом опять через сто шагов
на тротуар их класть,
присесть, устать.
 
Магда (Халилу):
А ты за границей был?
 
Халил:
Нет пока.
 
Магда:
А я вот была,
в Германии поваром в прошлом году работала...
полгода.
 
Халил:
Блатная работа.
 
Магда:
Не очень, платили мало,
и чаевых никаких, ведь я не официантка,
возраст не тот,
может, все же поедешь ко мне?
 
Халил:
Вообще-то, мне есть
где ночевать.
 
Магда:
Ну и что,
побудешь со мной пару дней.
Пока Зара отъехала,
я тебя откормлю
… хотя бы.
 
Сережа:
Зой, ну все,
хачиха хача закадрила.
 
Магда (Халилу):
В этом западе тихо все говорят,
осторожно.
 
Зоя:
Господи, ну когда же поезд поедет,
нечем дышать.
 
Магда:
Я вообще не могла там понять ничего,
но если бы даже язык знала,
все равно бы не поняла, как там у них.