Дорожное

Одинокая ворона, одинокая собака,
дышит поле паром ровно, пашет поле жёлтый трактор.
Режет, режет, нарезает на пласты сырую почву...
И петляет, словно заяц,  одиночество меж кочек.
И в моих петлявых строчках – ни привета, ни ответа,
только тлеет красной точкой, инфернально, сигарета.
В гулком тамбуре вагонном я курю, а поезд мчится,
отражая пооконно: одинокий трактор...  птицу...
одинокий ствол осины от лишайника зелёный...
Проводницы в тёмно-синем ходят мимо отрешённо...
Может, там, куда приеду – в незапятнанном «быть может» –
(тут уместен марш победный) кто-то ждёт меня, до дрожи,
до такой же крупной тряски, что сейчас тревожит душу...
Будто в силах эта сказка  одиночество разрушить!
...Одинокими приходим и обратно — в одиночку,
посерёдке, мимоходом, вяжем новую цепочку...
Отчего же так печально? Стылый тамбур... сигарета...
В чём же замысел начальный? Очевидно, только в этом.
В этом древнем и подспудном, и знакомом (до зевоты) –
чтобы там, в конце маршрута, рядом был не просто «кто-то»