Грусть уходит в небеса

Ни год и ни месяц и не неделя,
Живут автострады, стреляя в постели,
Безумие, недра больших мирозданий,
В тенях растворяются, словно за нами.

И как в магазинах, за булкою хлеба,
Удавит сосед, своего же соседа,
Обойма немыслимых снов за стихами,
Как яркое пламя с двумя языками.

Мы раньше не знали прелюдий коварных,
Не знали, как дышится, словно сквозь жабры,
Немыслимо пили зловещие нервы,
Как вскрытые с банкой консервы.

За нас не старались другие герои,
Не знали ни радости чистой, ни горя,
Буржуйского взгляда и то, не глотали,
Сознанья людского не знали.

Квартиры в слащавых обоймах сирены,
Нас звали их прочные, стройные стены,
За годом, с загоном, ушли не минуя,
Подковы, упряжка и сбруя.

Вдогонку галопом пустились святоши,
На лбах, выцарапывая свою ношу,
Которая счастью случиться мешала,
Но, образно, кстати, мечтала.

И вскоре возвысилось дивное чрево,
У старой, несчастной и брошенной девы,
Диван за диваном сбежали все мысли,
И в облаке чистом зависли.

Ни год и ни месяц и не неделя,
Живут автострады, стреляя в постели,
Безумие, недра больших мирозданий,
В тенях растворяются, словно за нами.