Как я познавал мир за пределами родной деревни

       Как я познавал мир за пределами родной деревни

    Пасха. Христос Воскрес! Колокола зовут люд на службу, которая начинается ночью и идёт до трех часов утра. Это самая тихая ночь - ночь Воскресения Господня... В пасхальную ночь шуметь нельзя. Ночь торжества сына Божьего, который, восстав из гроба, показал нам жизнь вечную.
Люди целуют друг друга. А на землю льётся с небес любовь.
    Сидим с мужем у экрана телевизора. Слушаю его рассказ...
    - Вспоминаю, как меня, шестилетнего мальчишку, взяла впервые бабушка с собой в церковь. Я эту Пасхальную ночь помню до сих пор.
До этого я никогда не покидал своей деревни. Мне так хотелось увидеть что-то новое, и я долго упрашивал бабушку взять меня на церковную службу. В средней полосе России на Пасху не особо тепло. Ночи холодные. А автобусы ходили редко - утром и вечером. Поэтому, чтобы не опоздать, поехали на вечернем. Темнело рано. Дороги ужасные. Меня укачало в автобусе.
Когда приехали, то церковь была ещё закрыта, но люди уже толпились у ворот.
    Я очень устал за три часа езды и хотел есть, но молчал, раз  уж сам напросился. Бабушка Марья повела меня к дальним родственникам, что жили недалеко от церкви. Я никогда не видел этих людей, но они были нам рады. Как и положено, нас встретили кипящим самоваром, чай для гостя - это обязательно. На стол поставили блюдо с мёдом, сахарницу с крупными кусками сахара и щипчики. Мед я видел впервые. А когда мне намазали мёдом хлеб, то не смог его есть - липкое, сладкое, чужое... Вот сахар, тот всем известен, тот родненький, и я быстро засунул в рот самый большой кусок и чуть не подавился. Пили чай долго, но есть хотелось ещё больше, а ничего больше не предлагали, и я терпел.
    Потом была служба в церкви с невыносимым запахом ладана и духотой, от которой кружилась голова, и тошнило. Тошнило, может, ещё и от голода.
Нас с бабушкой причащали. Дали просвиры с крестиками и богородицей. Я зажал свою в руках, думал - сохраню, но есть хотелось так сильно, что я стал грызть это сухое пресное тесто. Я никогда не забуду этот вкус - меда и просвир!
    Автобус приходил рано утром, и ждать его пришлось часа два. Я засыпал. Мне бы побегать, чтобы разогнать сон и согреться, но отойти от остановки было нельзя - ждать никто не стал бы. Я спал стоя. Бабушка трясла меня за плечи, пытаясь разбудить. Так до прихода автобуса через небольшие промежутки времени я получал встряску. Наверно, я даже не просыпался.
Это был мой первый выезд из родной деревни - моё познание мира...
    Второй раз я покинул пределы родной деревни через год. У меня заболел зуб. Мать прикладывала  и тепло,  и холод, но щека продолжала раздуваться и становилась всё больше и больше. Ничего не помогало. До ближайшей больницы было девять километров. Колхозный конюх согласился за вознаграждение отвезти меня в больницу. Запрягли лошадь, посадили меня в сани-розвальни, конюх стоял на коленях, а я сидел на охапке сена. Так и поехали. Путь не ближний. Это сейчас десять километров ничего не значат, а мы часа три добирались до участковой больницы. Ехали лесом. Еловый лес – тёмный, ели необхватные, а ветви в лицо хлещут... Дорога санная, лошадиная.
    Ехал и вспоминал сказку про красную Шапочку. И ждал волка. А ведь и не зря боялся - были волки в лесу, и на людей нападали. Страшно было. Зуб болел. Дорога казалась нескончаемой...
    Приехали. Участковая больница, очередь длинная - больные со всех окрестных деревень. Кабинет врача. Помню высокое кресло. Зашел, сел на ступеньку для ног и, как ни уговаривали, не захотел подняться выше... Там был белоснежный чехол, а я очень боялся его испачкать.
    Врач попросил показать больной зуб, и я показал. И тут же зуб был уже на моей ладони. Без всякой заморозки вытащили.
    Я знал, что зуб надо сохранить, потом привязать к нему верёвочку и опустить в подпол - пусть мышка возьмёт, а мне даст другой зуб. Но я потерял этот зуб, не довёз домой. Рука, что его держала, разжалась от холода, он и выпал. Даже не почувствовал, как выронил.
    Третий раз, я сам вышел на дорогу познания. В прямом и переносном смысле. Я пошёл в первый класс. Наша деревянная школа была маленькой и старой. Коридор и два учебных класса - вот и вся школа. В первом сидели ученики первого и третьего классов, во втором - вторых и четвёртых классов.
    В нашем классе стояло четыре парты для первоклашек и столько же для учеников третьего класса. Всего в школе было два учителя - мужчина и женщина. У нас уроки вел мужчина. Он часто курил в открытую форточку, а в руках его была длинная деревянная линейка. Кто не слушал его, тот получал линейкой, но не больно, а так, больше для острастки.
    Я не знал ни одной буквы, когда пришел в школу, но Владимир Валентинович, был очень терпеливым учителем. К урокам он готовился основательно. Каждая буква была нарисована на отдельном плакате. Но познания давались мне с трудом, и  не потому, что он плохо объяснял, а просто мы, первоклашки, не могли понять, что за птица на букву А - Аист. Никто никогда не видел этого аиста, как и не знали, что такое юла. Юла - это был обыкновенный волчок, но на букву Ю... Вроде мелочи, но они затрудняли обучение. Разный возраст учеников нам, первоклашкам, был на пользу. Выполнив своё задание, мы слушали объяснение третьеклассникам.
Всё же я осилил азбуку, и тогда мне очень захотелось читать! Всё подряд. Я не просто читал, а делился прочитанным со всеми, кто хотел меня слушать.
Школьная библиотека ограничивалась учебной программой. Однажды я взял книгу «Дом на Мойке». Мне она не понравилась, и я решил её сразу сдать в библиотеку, но учитель попросил рассказать, о чем эта книга, и я стал придумывать про дом, в котором все моют окна... Учитель рассмеялся и заставил прочитать. Я схитрил и ограничился началом и концом книги, чтобы получить новые книги, пока не прочитаешь - другую книгу не давали. Вскоре всё было перечитано, и я решил пойти во взрослую библиотеку. Она находилась в соседней деревне.
    Зима. Мороз больше тридцати градусов. Занятия в школе отменили, но это занятия отменили, а санки и лыжи никто не отменял. Весь наш пацанячий люд гудел на улице. А я пошел в библиотеку. Снегу навалило! Дорога обозначалась только вешками. Если свернуть с санной колеи, то не выбраться. Сапоги закрыты шароварами, а глаза зажмурены от летящего в лицо снега. И этот клоп упорно двигается вперёд - три километра лесом или чуть меньше напрямую. Цель поставлена. Радостное предчувствие оттого, что можешь узнать что-то новое, движет вперёд. Хорошо, если библиотека работает, а бывает, и нет, тогда обратный путь кажется долгим. С новыми книгами быстрее идёшь назад, мечтая побыстрее уткнуться в них и читать, читать...
    Четвёртый выезд из родной деревни мне больше всего запомнился...
Наступил на иглу. Игла вошла в пятку, и меня увезли в районную больницу. Сделали операцию. Там я познакомился с мужчиной, который рассказал мне, что о наших Керженецких местах написана книга. Она так и называется «В лесах». А автор её Мельников-Печорский. Я загорелся её прочитать. После выписки из больницы пошел в библиотеку, но мне её не дали - эта книга только для взрослых. Долго упрашивал всех, пока старший брат не принёс её домой. Хотя один рассказ из этой книги - «Волки», тот, что в учебнике за четвёртый  класс, я всё же прочитал раньше. А вот сейчас гляжу на полки с книгами и думаю, а будут ли их читать мои внуки?
    Первые книжки. Первые страшилки Корнея Чуковского... Как же мне было страшно читать про крокодила... «Горе-горе, крокодил солнце в небе проглотил...» Кто сейчас этого испугается?..»