Сказка про Якова или все одинаково

В те времена, когда смятение
Ломало души городов,
И свет грядущего учения
Пролиться в мир был не готов,

Когда затменья и знамения
Кометами пронзали мир,
И войны и землетрясения
Вершили свой кровавый пир,

Пророков злобных, ложных идолов
Когда развился легион,
И мор, каких земля не видела
Избрал весь мир, как полигон,

Когда спасаясь от безверия
Бросались люди в пропасть зла,
И разодетых в пух и перия
Толпа неистовых росла,

И попирая всё и всякого
Гордыня расширяла трон —
В забытом царстве звался Яковом
Один любитель рифм и жён.

К стихам с рождения приученный,
Беда родителям своим,
Весь музой вероломно скрученный,
Не мог он быть опорой им.

Вот мать с отцом, с больным помыкавшись,
Всё по-крестьянски рассудив,
Узнав, что трезвый он, как выпивший
И не ленив до дев и див,

И что топор на ногу валится,
Коса ломается в руках,
И всяку ночь он запирается
В чуланах и на чердаках —

Решили выгнать непутёвого,
Пускай себя прокормит сам,
А им дитя даст Боже нового
Кормильца к тяжким временам.


Пошёл наш Яков вдаль, не хныкая,
Такой нашёл на парня стих,
Что не заметил он ,как в дикие
Пришёл края и сразу стих.

Дубы стеной стояли чёрною,
Не шелохнувшись и трава
Кичилась густотою сорною,
И в метре падали слова.

Поэт кричал, но как в аквариум
С бесшумным ртом упал на дно,
И бурого заката зарево
В глаза лилося, как вино.

Ни птиц, ни звуков, ветер спрятался
Не доходя до этих мест,
И страх на песне отпечатался
Как на ладони чёрный крест.

Притих наш Яков — всюду чудища
Невидимо в него глядят,
И цепи бедных слов и рубища
Ни от чего не оградят.

Но тут внезапно озарение
Спустилось в душу красотой,
Случайное, как ударение
С внезапным нравом запятой.

И понял он: от этой гибели
Лекарство есть в себе самом,
И стал, не ожидая прибыли
Слова слагать в узде с умом.

И сразу лес, угрюмость сбросивши
Крылами птиц зашелестел,
Непобедимые чудовища
Распались в звёзд текучий мел.

Встал Яков и пошёл за солнышком,
Внимая ветру и судьбе,
Страх ночи выпивши до донышка
На богом ввереной тропе.

Пройдя весь лес, луга и пастбища,
Селенья кругом обойдя,
Он вдруг обрёл в себе товарища
Доверчивого, как дитя.

Нагое солнце, месяц ласковый
Бросали свет свой с вышины,
И дни за днём шли одинаково
С привычным привкусом вины.

Так птица божия не ведает
Зачем поёт и где найдёт
Ночлег и горстку хлеба бедного
С глотком воды коль повезёт.


А были в царстве том правители
Один другого сволочней,
Меняли пиджаки на кители
И брали баб, что посочней,

Народ вздыхал, да тихомолкою
Поругивал своих царьков,
Но так же словно нить с иголкою
Был каждый с трусостью знаком.

Не за себя боялись — всё-таки
Была у каждого семья,
И жили все во лживой патоке,
Героя сказки окромя.

И голод властвовал неправильно,
Любовь же править не могла,
И век рубил ударом сабельным
От темени и до седла.


Шёл Яков и увидел лестницу,
Ведущую на небеса,
И вдруг поверил в околесицу,
Что якобы там чудеса.

Полез, скрипят перила старые,
Всё дальше чёрная земля,
Вокруг летают птицы парами,
Мечту свободы утоля.

Всё ярче солнце, воздух искренней
И даль видна во все концы,
И чистое дыханье истины
Звёзд согревает леденцы.

Но чем он выше шёл, тем яростней
Вся тяжесть плоти, плотность дум
Мешали восхожденья сладости,
Так плеску строф мешает шум

Желаний мелких, так забвения
Трава ломает города,
Так капитала уравнение
Решает душу навсегда.

Сомненья крадеными гирями
Лодыжки сжали, в тот же миг
Поэту стало страшно, милями
Злой пропасти зияет лик.

И требует усилий бешенных
Любой, пусть самый малый шаг,
И каждая ошибка взвешена
На изнуряющих весах.

И проклял Яков миг, когда ему
Взбрела идея лезть наверх,
Уж лучше было б одинаково
Ему с кем хлеб делить и смех.

Зачем, смятён порывом саженным
Он возомнил себя творцом?
Сытней лакеем напомаженным
Служить у новых подлецов.

И вот, когда уже отчаянье
Его хотело сбросить вниз,
Вверху увидел он нечаянно
Судьбу, похожую на приз.

Мелькнуло новое значение
Такого тяжкого пути,
И Яков внял предназначению,
Которого не обойти.

И шаг за шагом, зубы стиснувши.
Боясь под ноги посмотреть,
Туда, где нету ни души,
Где ветру звёздами звенеть,

Где всё яснее голос истины
И суета глупа, как медь
Пошёл поэт, как можно пристальней
Стараясь небо разглядеть.


Ждала любовь его, не даром
Такой проделан к свету путь,
Она оранжевым ударом
Пронзила так, что не вздохнуть.

Улыбкой, из которой ветер
Сочился в паруса души
Она, наивная, как дети
Сказала Якову: — Пиши!

Ты, не узнавший счастья в людях
Найди его в себе самом,
Оно не ключиком на блюде
Придёт, а собственным умом.

Всей чистотой нагого сердца
Его ты должен отыскать,
И песен гибкую трапецию
Под стать своей судьбе создать.

Лети под куполом, не зная
Когда велит господь упасть,
Тебе, нездешнему, иная
Не плотская открыта страсть.

Ты вместо денег и сомнений
Копи тугую мощь строки,
И разжигай пожары мнений,
И правь грядущего шаги.

Пускай прислушается время
К дыханию, через тебя
Уже живущего учения,
Что бьёт, лучами не слепя.

Пусть новым признаком свободы
Войдёт в умы свободный стиль
Самой играющей природы,
Стирающей народы в пыль

И возрождающей обратно,
И пусть в мозаике миров
Любовь звучит, как доминанта
И разрешает смерти рёв.

Пусть хаос, взнузданный порядком
Иную плоскость создаёт,
Пусть злость, стыдливая как взятка
Сюда дороги не найдёт.


Любовь исчезла... Гул остался
Ей подчинённых голосов,
И Яков стал тогда спускаться
В мир серых крыс и чёрных псов.

Близка земля, — дыханье степи,
Прохлада вечера, закат.
Уже его сомненье треплет:
Он рад земле или не рад?

Ступил поэт на влагу ночи,
Что бы нести свои слова
Ещё неслышимые очень,
Но и живые как трава.

И пусть никто не понимает,
И чернь глумится, и друзья
Как бы в испуге отрекаются,
И серая вокруг возня

Дрянных людей, но дальше будет
От слов его лучистый свет,
А все теперешние судьи
Ни с чем оставят этот свет.

Поэт не жизнью жить обязан,
А тем, чего не осязать,
Связав рифмованную фразу
Так, как никто не мог связать.