Энн

Энн его встретила, кажется, в двадцать девять, между отелем плаза и чайным домом, оседая в компании безвозврастного денди за чашкой пунша с терпким яичным ромом. он щурил усталые, как повеса, ловил охи-вздохи барменных бледных куриц, Энн улыбалась: она-то другого теста…и прямо в лицо ей тьма улыбалась с улиц. жирный попсовый мопс заскулил под креслом, Энн принимает дозу как анальгин. 
- девочка, милая, что же ты так воскресла, будто бы каждый день погибаешь с ним? глупый волшебник, выскочка, недоучка – кто же на амбразуру и без ружья, кто же тебе солгал, будто люди лучше…где же теперь тот, веривший в чудеса?
Энн закрывает шрамы китайским хлопком, хмыкает по-мужски, выгибая бровь. дом обречен, в котором висит двухстволка, как обречен на выстрел ее патрон. лает в дверном проеме патластый клерик, девочки лав-отелей гортанно пьют, Энн разражается хохотом: так аллергик чувствует, будто давит в груди, как спрут. Энн в него смотрит, будто в пустой колодец, и из него не выпрыгнет жабий принц, из стелажей не выйдет смешной уродец, чтоб за ребенка падать коленно ниц. смотрит – и тьма подступает на лапах с улиц, капает дождь, где-то идет гроза. Энн, ты не выживешь.

- милый, наивный Гудвин, я никогда не верила в чудеса.