Избранные произведения поэта

   
    



                ВЕЧНОСТЬ ЖИЗНИ УТВЕРЖДАЯ…

Есть поэты, чьё творчество вроде бы не очень заметно, не претендует на то, чтобы говорить о нём как об исключительном художественно-эстетическом явлении,  однако без них трудно представить поэтический небосклон  литературы. В современной мордовской литературе такой  личностью, давно и надолго утвердившей в ней своё имя, является  мокшанский писатель Владимир Николаевич Корчеганов.
Он родился 9 марта 1941 года в деревне Садовка Ковылкинского района Мордовии. Трудно сказать, что повлияло на формирование поэтического таланта деревенского мальчика. Отец, Николай Павлович, погиб на фронтах Великой Отечественной войны. В глухом примокшанском краю жилось голодно и холодно. Однако было в жизни маленького Володи и то, что мы называем минутами радости, и связаны они были с тягой к прекрасному, поэтическому слову. По воспоминаниям односельчан, знавших его в детстве, он очень рано приобщился к книге и всё своё время, свободное от домашних и полевых забот, проводил  за чтением, наслаждаясь волшебством художественного слова. Возможно, этому способствовала мать, Евдокия Максимовна, которая, будучи совершенно безграмотной, слыла в деревне прекрасным знатоком устно-поэтического творчества своего народа, обладала удивительным даром рассказчика и  запевалы, и без неё не обходились ни одна сельская посиделка, ни один общественный праздник. И вполне объяснимо, что именно своей матери показал будущий поэт свои первые литературные опыты,  заслужив слова одобрения и благословления на дальнейшее творчество. Пройдёт время, и Владимир Николаевич посвятит Евдокии Максимовне не одно стихотворение, полное сыновней любви, благодарности и поклонения за то, что она дала ему, чему учила, научила, уму и сердцу подарила.
…И вот по жизни я шагаю
И воспеваю край родной,
И слов на ветер не бросаю, –
Советы матери со мной! – признаётся Владимир Николаевич в одном из своих лучших художественных  творений, так и названном: «Мне в детстве мама говорила…».
Слова глубокой благодарности поэта также своим односельчанам, которые сообща умели справлять и праздники и будни, всем миром спасать и  поднимать детишек в голодное лихолетье («Военное детство», «Баллада о пахарях», «Родной язык»); своим школьным учителям Анне Петровне Казеевой и Дмитрию Ивановичу Полякову, которые давали ему не только уроки знаний, но и добра и справедливости,  прививали любовь к родному слову,  настраивали на настоящее  литературное творчество, поскольку видели его  склонность к сочинительству, определённый талант и поэтическое видение мира. А ещё была и есть в жизни поэта родная  природа Примокшанья – вечный источник радости и вдохновения
 После окончания Ежовской средней школы В. Корчеганов связал свою жизнь с Саранским заводом «Электровыпрямитель». Работал литейщиком, газовщиком, оператором. Параллельно учился на юридическом факультете Казанского государственного университета. С 1968 года – сотрудник Всероссийского научно-исследовательского института источников света им. А. Н. Лодыгина.
Это были годы накопления им не только нового жизненного, но и  творческого опыта.  Начинающий автор из сельской глубинки, оказавшись в центре литературной жизни Мордовии, посещает редакции национальных газет и журналов, участвует в работе творческих семинаров, проводимых по линии  Союза писателей республики, встречается с уже состоявшимися мокшанскими художниками слова. По признанию самого В. Корчеганова, особенно большую помощь на том этапе его литературного становления оказали  Яков Пинясов, Максим Бебан и Фёдор Атянин.   Они заметили любовь начинающего писателя  к родному слову,  его стремление к постоянному совершенствованию своего мастерства  и  никогда не отказывали ему в добром слове и совете.
Первым результатом поисков молодым автором своего места в литературе явился сборник стихотворений для детей младшего школьного возраста «Луганязе-лаймонязе» («Луг-лужок»), выпущенный в свет в 1977 году. Книга светла, добра, от начала до конца брызжет радостными красками жизни. Автор ведёт разговор с юными читателями без каких-либо нравоучений, просто, понятно и весело – как бы на равных, и от этого стихотворения приобретают ещё большую доверительность и притягательность.  Неслучайно сборник  обратил внимание переводчика на русский язык Алексея Громыхина, и стихи мокшанского поэта,  сохранив свою светлую тональность, стали достоянием и русскоязычного  читателя. Даже осенний дождик предстаёт в них в тёплых и радостных красках:
Дождь серебряные зёрна
Перестал уже бросать…
Зонтик гриб раскрыл проворно,
Стало солнышко сиять.
Колоски своих лучей
Для округи дарит всей…
Это же солнышко в стихах поэта «как огромный каравай, в зорях испечённый» («Начало дня»), «улыбается» («Кузнечики»), и от этого даже  «засинели цветы-подснежники, шустрой стайкой взбежали на луг» («Весна»); а над подснежниками «жаворонки учат песни вешние» («Подснежники»); летний дождик куролесит, чудо-радугу на небе серпантиново развесит («Дождик»), а потом нежданно-негаданно уже и осень наступает, «… рыжею лисою сентябрь идёт с утра» («Начало сентября»), «и летят, как запятые, листья жёлтые в саду» («Сентябрь»), «и вот снова зима белоснежная с нами, и строим из снега крепости мы» («Зима»). Поэт умело передаёт удивительно чистый, непосредственный мир детства,  где маленький карапузик «пусть… в детский сад» ещё ходит, «но с метлой уже» дружит («Дворник»); другой мечтает о полётах к дальним звёздам и планетам («Корабли»)»; в мечтах третьего –  по примеру старшего брата стать моряком («Старший брат»); а озорник Вовка,  несмотря на то, что «быть опять отцовской порке», так как позабыл про все уроки, «мчится… с длинной горки – веселится от души» («Вовка»),  да и «Маше весело. Не плачется. Маша весело живёт. Надевает кукле платьице и, как мама, ей поёт» («Маша»). По всему видно,  растёт добрая помощница своей маме, такая, какая в одноименном стихотворении:
Пахнет нынче день весной!
А у мамы – выходной!
Чтобы завтра на работу
Маме бодрой уходить,
Надо взять её заботы:
Всю посуду перемыть,
В доме пол пропылесосить,
Постирать и суп сварить!
Пусть от всех, от всех забот
Нынче мама отдохнёт!
Нынче в доме – я за маму…
Вот!..
Постепенно Корчеганов–поэт расширяет и углубляет свои творческие поиски,  начинает писать не только для детей, но и для взрослых, поднимает темы, охватывающие самые разные стороны нашей жизни.
Соответственно, намного богаче стала в его лирике и палитра художественно-изобразительных средств, поэтических образов. О В. Корчеганове заговорили в кругу читателей и критиков, наряду с А. Громыхиным, к переводам его стихов активно подключились и другие известные русские поэты (С. Макаров, И. Деордиев, С. Скаченков),  своим вниманием  не обошли их и композиторы Мордовии.
Они привлекли их своей лиричностью, музыкальностью, мелодичностью. Так родились песни на стихи В. Корчиганова «Моя весна», «Я о Мордовии пою…», «Письмо поэту», «Вербы», «Кровянеет рябина», «Майская черёмуха», «Мать», «Песня о счастье», которые нередко можно услышать в исполнении самодеятельных  и профессиональных артистов и коллективов  республики. Это неслучайно, достаточно привести из вышеназванных песен даже несколько строчек:
Я счастлив, когда расцветают
В моей деревеньке сады.
И тихо над речкою тают
Лучи рыжеватой звезды…

Припев:
    Счастье – это совсем ведь немного:
Это к дому родная дорога…
Это – весны и зимы…
Это – улыбка Любимой!..
Песня о счастье
Чувствуется, что улыбка Любимой действительно важна для поэта, и он постоянно обращается в своих стихах к Её волнующему образу, признаваясь: «Мне хочется собрать цветов всю нежность и подарить, Любимая, Тебе!..»; «Одна меня, как Муза, беспокоишь, живи во мне, как трепетный порыв…» («Песни сердца»); «Твои письма – музыка для моей души!» («Мне скучно без тебя …»); «Потерять тебя боюсь! Ты одна, одна лишь только!..» («Любимая»); «Любовь моя всё колобродит, не сходит, светлея, на нет…» («Ангел-хранитель»); «Если даже скажешь: «Нет!»,  всё равно  хорошая!!!» («Этюд о космическом цветке…»); «Весенний день в природе дышит нежно… А я тоскую снова о тебе…» («Весенний день…»).
 Даже в огоньке, светящемся в вечернем окне любимой, лирическому герою чудится: «Люблю!» («Согреваешь меня»).   Временами эта Любовь  приобретает даже какой-то космический размах: «Мы с тобой – один цветок! Может быть, космический!..» («Этюд о космическом цветке…»). Для лирического  героя  чувство Любви   такое большое, всепоглощающее, что он готов даже на то, чтобы, как комета, сгореть в её обжигающих недрах: «Дай хоть глоток сжигающей любви!..» («Мне грустно…»), во весь голос воспевая,  при этом,   животворящую силу Любви–Незабудки:
Когда я умирал с тоски
И жизнь меня томила жутко,
Движеньем жертвенной руки
Меня спасала незабудка…
Незабудка
И теперь, когда он давно уже вступил в пору зрелости и мудрости, поэту особенно ценна та Любовь, где всё – и радости, и горести – пополам, и именно такую Любовь он призывает свято хранить и нести всю  жизнь:
Как луна нам тогда улыбалась,
В предрассветной речной тишине.
И грядущее светлым казалось,
Словно блики на лунной волне.
Делим радости вместе, печали,
И спешу я с работы домой.
Словно наша любовь лишь в начале,
Как при первом свиданье с тобой.
Первая любовь
Великим чувством Любви наполнены также стихи поэта о Матери и России. И как истинно благодарный сын, он молит Бога об одном: чтобы мама, которая до сих пор, «когда… положит руку на плечо, усталость исчезнет сразу», всегда бы «была здорова!..» («Возможно, я, как прежде, непутёв…») и «…лишь бы молодеть России!..», поскольку «с Россией жизнь всегда светла!..» («Молодость»).
И во многом оттого, что они есть у него, «сердце слагает нежные песни – людям и звёздам, тихой реке…» («Нет, не возьмут меня мрачные мысли…»). Поэт безмерно благодарен судьбе  и за то, что она одарила его большим количеством настоящих друзей, которые «порой дороже даже брата», и он готов  делить с ними даже «жизнь –  и ту… пополам» («Хорошо с друзьями говорить…»).
Его настоящие друзья – это, прежде всего, сыновья и внуки тех, кто в суровые годы Великой Отечественной с оружием в руках защищал родную землю. Многие ушли и не вернулись, «на все времена» оставшись в сердцах своих жён и матерей ничем не измеримым горем («Мать»), и только фотоснимки, где они  по-прежнему молоды, «болью праведной слиты с памятью матерей!» («Фотоснимок»).
  Подвиг героев войны и тыла поэт бережно проносит через всё своё поэтическое творчество («Последнее письмо», «Раны войны», «Отцовские вербы», «Баллада об огне», «День Победы», «Память», «Не позабыто», «Мать солдата», «Баллада о связистах», «Танкист», «Июньским утром»). При этом его нередко тревожит, почему  с каждым годом всё ослабевает память об этом подвиге, чаще всего мы вспоминаем о победителях только по великим дням. С особой болью звучит этот мотив в стихотворении «Старый кузнец»:
     …Умер в кузнице старой
                Одинокий кузнец,
      Не дожив до Победы –
                Умер, как на войне…
      Кровянела рябина…
                Задыхалась война…
      Время слепо рябило,
                Как во все времена…
      И не бродят здесь кони…
                Чахнет новь наших сёл…
                Кто о кузнице вспомнит?
                Лищь рябина –
                И всё…
Поэт-гражданин, выросший и воспитывавшийся в условиях советской действительности,  В. Корчиганов с болью пишет также о судьбах современной России. Он очень остро воспринимает происходящие в стране изменения, не всегда, к сожалению, позитивные, мало стыкующиеся с понятиями  добра и справедливости. Поэтому и приобретает временами голос поэта скорбную тональность:
Устал я жить и вечно сомневаться.
Где та отчизна, коей предан был?
       «Какому мне отечеству отдаться?» –
Об этом меня спрашивает сын.
И снова сердце боль в тисках сжимает…
И снова слёзы… Боже, Боже мой!
Страна моя совсем не заживает…
И снова тучи над моей страной.
«Устал я жить и вечно сомневаться…»
Об этом многие говорят на бытовом уровне, но очень не многие находят смелость заявлять об этом во всеуслышанье.
И совершенно иную тональность приобретает голос поэта тогда, когда он пишет о своих современниках – людях труда, поскольку вполне оправданно продолжает считать, что только настоящий труд – труд на радость себе, на пользу своей семье, на благосостояние своей Родины – является мерилом истинной нравственности человека, основой процветания всего общества. Поэтому и звучит его голос в этих стихах задушевно, приподнято, как волнующая  песнь. В. Корчеганов  не скрывает своего почитания человека труда, которому важна  не столько материальная сторона дела, сколько чувство радости и  удовлетворения от сделанного, уважение со стороны общества. Поэтому в стихах поэта даже железо «поёт на все лады»,  «стружка… звенит струной» («Труд»),  а  строителю, поднявшему «словно дивное диво, сотни новых корпусов», «берёзка на ветру поклонилась» («Строитель»).  С не меньшей любовью воспевает В. Корчиганов и представителей других профессий («Посвящение врачу», «Участковый», «Певица», «Ребята из ОМОНа», «На нашей улице» и т. д.). Он и сам благодарен судьбе за то, что пусть его «давно ушла весна, укрылась где-то», зато:
…не зря прошли литые
в свершеньях юности года,
и как награды золотые
мозоли вспухли от труда.
И с чувством глубокого удовлетворения признаётся:
Пускай порой придёт усталость,
     но я оставил  в жизни след!
     В ветвях судьбы плоды остались,
       Хотя цветов давно уж нет…
Ушла весна
При этом нельзя не отметить такую особенность «производственных» стихов поэта: в них творчество труда нередко показывается на фоне и в тесной взаимосвязи с природой,  как будто сам Всевышний  помогает человеку в его добрых делах. Особенно убедительно подчёркнуто это в стихотворении «Дождик»: 
Где море есть, где есть река, –
Там и родятся облака.
По свету ветер гонит их
И собирает в тучи,
Потом из них, из кучевых,
И льётся дождь плескучий.
И все посевы, все поля
Он влагой орошает,
И радует людей земля
Хорошим урожаем.
Есть  в творческом багаже поэта и чисто пейзажные стихотворения.  Даже несколько   приведённых нами примеров    из детского сборника «Луг–лужок» показывают, что  эти стихи наполнены радостью бытия,  волнующей красотой уже  утвердившейся или только что просыпающейся природы. Однако все они одинаково лиричны и мелодичны, каждый по-своему затрагивает душу и сердце. В некоторых всего несколько строк, не большой этюд, и – целый мир удивительных красок, в своей постоянной  изменяемости и мимолётности утверждающих вечность жизни. Поэтому и зовёт поэт к более тесному общению с природой,  стремиться к слитности с нею,  чаще смотреть даже на рябины, которые «благость воскрешают в нас», помогают светлеть «ржавою душой…» («Рябины»). 
А разве не помогает светлеть душою следующее стихотворение поэта – «Не красавица она…»?! Столько в ней чистоты, непосредственности, непорочности и вместе с тем  какого-то весёлого озорства:
              Не красавица она,          
                Не пройди-ка стороной – но и не
                дурнушка…после пожалеешь!
              В лейтенанта влюблена
              милая девчушка.
              Всех парней с ума свела,
              и смеётся звонко,
              Будет верною женой,
                Из мордовского села
              душу с ней согреешь…
              чудная девчонка!..
По-своему значительны также поэмы В. Корчеганова  «Тердихть паксянь панчфне» («Зовут цветы полевые») и «Макар атянь тевоц» («Дело деда Макара»). Они утверждают идеи добра, справедливости,  преемственности и нерасторжимости поколений.
Наряду с творческими поисками в поэзии, В.Корчеганов активно проявляет себя и в прозе.
Всего им выпущено в свет порядка десяти сборников стихотворений, поэм, рассказов, сказок и повестей на мокшанском и русском языках. Кроме «Луганязе-лаймонязе («Луг-лужок»), это: Судьбань тяште» («Звезда судьбы», 1977, «Ожука, монць» («Погоди, я сам», 1980), «Друг мой – солнышко» (1984), «Весна» (1986), «Штрафной удар» (1988), «Волшебный мешок. Хозяин родника» (1995), «Свет негасимый» (1998), «Теплота души» (2000), «Людские судьбы» (2007).
И вот теперь, уважаемый читатель, перед тобой – новая книга члена Союза писателей России Владимира Николаевича Корчеганова. Интересно, о чём она?
Откроем?
                Василий Дёмин,
                доктор филологических наук,
                профессор.







***
Нет, мы еще не разлюбили.
Мы под своей живем звездой...
Смотрите чаще
На рябины
И чище станете душой!

Они напоминают детство...
Село...
Благую тишину...
Они ведь жили -
По соседству...
Они баюкали луну...

Пусть в городах они -
Другие...
Но связь совсем не прервалась.
В их естестве...
Они ж - БЛАГИЕ!
И благость воскрешают в нас!

Чтоб были лучше...
Чтоб любили...
Чтоб сохранили шар земной...
...Смотрите чаще на рябины!!!...
Светлейте ржавою душой...

НА НАШЕЙ УЛИЦЕ

Не какой-нибудь курортник,
А подводник,
Ас-моряк,
Строит дом красивый плотник,
Бравый парень-весельчак!

Позади
На морс служба...
Благодарности...
Значки...
Он кладет кирпич жемчужно,
Все движения легки!

Неспроста оно, конечно...
И бетон здесь – не бетон...
Взором
Королевы здешней
Парень
Нежно облучен!

Смотрит девушка игриво,
Шутит вновь
С весельчаком...
Значит,
Осенью красиво
Вместе въедут в этот дом...

Солнца луч
На белом платье!
Луч от солнца иль от щек?..
Зазвенит шальная свадьба!
Что еще?
А что еще?!


ПЕСНИ СЕРДЦА

Мы в полночь встретились...
Как нам сверкали звезды!
И ты просила что-то написать...
И сердце согревалось.
А березы
Стояли тихо,
Словно бы сказать
Хотели что-то
Нежное, родное...
И с той поры,
С той сладостной поры
Одна меня, как Муза, беспокоишь,
Живя во мне, как трепетный
порыв...
О эта золотая неизбежность!
Одна ты чертишь линии в Судьбе!
Мне хочется собрать
Цветов всю Нежность
И подарить, Любимая, Тебе!..


МОЛОДОСТЬ

Молодость, как вешний день, прошла.
Но в душе еще немало сини... Что я?..
Лишь бы молодеть России!
А с Россией жизнь всегда светла!

Не грущу от хворей и порош...
Что мне эти хвори и пороши...
Мне ж нести моей России ношу!!!
Нет почетней и роднее нош!

Я под этой ношей не согнусь!
Молодость прошла. Но хватит силы...
Лишь бы молодеть Моей России!!!
Расцветай же, Молодая Русь!!!...


СВЕТ НЕГАСИМЫЙ...

В твоих глазах – удивительный свет!
Свет негасимый? Свет непрестанный?..
Верю: Любовь не сойдет на нет,
Как не растает твой образ желанный...

Ты мне нагадана дальней звездой!
Ты мне нагадана сердцем желанным...
Светишься НЕЖНОСТЬЮ НЕЗЕМНОЙ –
Свет негасимый!
Свет непрестанный!..


МНЕ СКУЧНО БЕЗ ТЕБЯ...

Вечер... Ветер гонит
Снег седой...
Где же ты, любимая?!
Что, ах, что с тобой?!...

Слышишь ли, как сердце
Пылкое стучит?!
Напиши хоть строчку!!!...
Не молчи...

Твои  письма – музыка
Для моей души!
Или ты забыла всё?!...
Напиши!!!...

Ведь любовь – навечно!
Ты одна в судьбе!
.
..Мне бы в этот вечер
Улететь к тебе...


СТАРЫЙ КУЗНЕЦ

Нет давно уже кузницы той,
Что стояла за нашим селом...
И тропа поросла лебедой,
Забывая уже о былом...

Лишь рябина пылает огнем,
Помнит старого кузнеца...
И поведать все может о нем –
До конца...

Как он рано вставал,
Как Победу ковал,
Как костыль его
В полночь
Одиноко стонал...

Умер в кузнице старой
Одинокий кузнец.
 Не дожив до Победы –
Умер, как на войне...

Кровянела рябина...
Задыхалась война...
Время слепо рябило,
Как во все времена...

И не бродят здесь кони...
Чахнет новь наших сел...
Кто о кузнице вспомнит?
Лишь рябина –
И всё...

ЭТЮД О КОСМИЧЕСКОМ ЦВЕТКЕ...

Ты похожа на звезду!
Вся ты – из сияния!
Я всегда к тебе иду –
В мыслях и желаниях!

Уже столько, столько лет
Сердце потревожено!
Если даже
Скажешь «Нет»,–
Все равно хорошая!!!

Я тебя в душе сберег!
Нежной, хаотической...
Мы с тобой – один цветок!
Может быть, космический!..


***

Мне грустно...
Ты уже меня не любишь...
Зачем же разлюбила?
Мне ж теперь
Жить одному
Среди житейских рубищ,
С тоской седой
Глядеть на дверь...
И слушать,
Слушать,
Слушать,
Слушать:
Быть может,
Прозвучат шаги твои...
И только
Скорбь
Вселять
В больную душу!
Дай
Хоть глоток
Сжигающей любви!..


***

«Устал я жить и вечно сомневаться...
Где та Отчизна, коей предан был?
Какому мне отечеству отдаться?» –
Об этом меня спрашивает сын.

И снова сердце боль в тисках сжимает...
И снова слезы... Боже, Боже мой!
Страна моя совсем не заживает...
И снова тучи над моей страной...


ПЕСНЯ ЛЮБВИ

Я таю от твоих объятий,
Делюсь с тобой своей мечтой.,.
С тобой я –
Вечно молодой!!!
Ах, как свежо твое порхает платье!
И от тебя не оторвать мне губ.
Я стал бы без тебя холодной льдиной...
О! Никогда тебя я не покину!!!
Шепни мне, что тебе всегда я люб!


ЛЮБИМАЯ

Потерять тебя боюсь!
Ты одна, одна лишь только!
Вновь живу, как на иголках...
Вряд ли уж остепенюсь...

И судьба твоя – в моей!
И рука твоя – в моей!
И душа твоя – в моей!
Поцелуй меня скорей!
И забудем суету мы...
Вечер льется все нежней...
Ты одна–
В судьбе моей!
Без тебя мне жить
Угрюмей!..
Любимая!..

***

Весенний день
В природе дышит нежно...
А я тоскую снова по тебе...
И это всё – как сон!
Как неизбежность!!!
Иль ты одна,
Одна в моей Судьбе?!
Давно тебя не видел...
Где ты?
С кем ты?
Но верю я,
Что ты придешь ко мне...
Склонюсь к тебе –
И будешь в звездных лентах
Моих мятежных рук
Сгорать в огне...


***

Нет ни горести, ни веселья...
Что-то новое
В душу вошло...

Улетела,
Как тучка весенняя,
От меня ты –
Себе же назло...

Будешь мучиться,
Будешь каяться...
А пока улыбаешься лишь...


Не всегда ведь
Мечты сбываются.
Знаю:
Скоро ты
Откипишь...

А рябина уже
Отрябинилась,
Облетела вся на ветру...
Разлюбила?..
Ты вновь
 Полюби  меня!!!

...Не зову тебя, не зову...


НЕЗАБУДКА

Когда я умирал с тоски
И жизнь меня томила жутко,
Движеньем жертвенной руки
Меня спасала незабудка...

Нет, не цветок –
Он очень мал...
Он хрупок...
И устало вянет...
Тебя я незабудкой звал,
Томясь от сладостных желаний...

Пусть ты забыла и ушла,
И мне ночами
Снова жутко,
Стоит на краешке стола
В стакане старом
Незабудка...

***

Вот и промчались
Светлые дни...
Лето, куда же,
Куда ты уходишь?..
Душу усталую
Снова тревожишь...
Ты хоть немножечко
Повремени...

Ну, а за осенью
Будет зима.
Вот так и в жизни
Увянувшей нашей...

Грустно блуждаю
Средь кленов опавших...
В сердце уставшем –
Мозолей сума...

***

Хорошо с друзьями говорить.
Не лукавить
И тепло дарить.
Только редко
Вместе мы с друзьями –
Будто по-другому
Стыдно жить...

Нежно друга
За руку возьму.
И забудем
Жизни кутерьму.

Друг порой
Дороже даже брата –
Я доверюсь
Полностью ему!

Рад всегда я
Преданным друзьям.
Людям,
Что не роют
Подлых ям...

Вот опять
«Шумбрат!» родное слышу...

Жизнь – и ту
Я с другом– пополам!..


ОСЕНЬ

Дышат
Стылой прохладой
Рассветы,
Убаюкивая тишину...

За мое село
Уходит лето,
Крыльями
Зелеными
Взмахнув...

Все прошло...
И лишь в душе – мозоли,
Да седые мысли обо всем...

Отгремела
Жизнь моя грозою...
Осень хворо
Входит в старый дом...

МОЯ ВЕСНА

Поседели виски...
И опять не усну,
Прошлое вспоминая...
Но в Россию верю,
Как в весну.
А весна –
Всегда молодая!

Расцветай,
Любимая страна!
Собирай
Угаснувшие силы...
Ведь на свете этом
Ты одна
Для меня весна –
МОЯ РОССИЯ!

МАТЬ

Когда она
Положит руку на плечо,
Усталость исчезает сразу.
О мама!
Для тебя я маленький еще...
И ты боишься
Зависти и сглазу.

Возможно, я,
Как прежде, непутев
И позабыл порог
Родного крова...
Я знаю:
Ты не любишь
Громких слов...
Но дай, Господь,
Чтоб ты Была здорова!..


ЗИМНИЙ ЭТЮД

Пустые, без яблок, ветки
Рисует на окнах зима...
Я вновь не смыкаю веки
И нежно схожу с ума...

Я думаю о Любимой,
Которая далеко...
И зимы мои все зримы...
А сердцу так нелегко!..

***

Я счастлив,
Когда расцветают
В деревне больные сады
И тихо
Над речкою тают
Лучи рыжеватой звезды...

Приходят хорошие мысли...
И снова, в ладах сам с собой,
Любуюсь, как прежде, я жизнью,
Обычною жизнью земной...

Все дни мои – красные даты!
Пусть нет орденов на груди...
Но много ли надо,
Когда ты
До истины на полпути?!

ВЕЧЕР В ДЕРЕВНЕ
 
Вспоминаю: деревня, вечер...
Над рекою плывет луна...
Твои волосы льются на плечи.
И кругом стоит тишина...

А глаза – такие родные!
Они манят меня и пьянят!
Где теперь ты, моя красивая?!
У какого сидишь огня?..

Мои кудри уже серебрятся...
Столько грустного серебра!..
Почему ж до сих пор мне снятся
Те далекие вечера?..

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Вновь нежностью
Души открыты...
Все суетное –
Прошло...
Шепчу перед сном,
Как молитву,
Священное имя твое!
Пусть поздно
Мы встретились...
Что же...
Наверно, такая судьба?
Ты стала всего мне дороже!
Я вряд ли забуду тебя!
Так надо, наверно, природе
На звездные тысячи лет...
Любовь моя всё колобродит,
Не сходит, светлея, на нет...
А годы все тише, все зримей.
Ничто не вернуть нам уже...
Но имя, любимое имя,
Навечно пребудет в душе!


ПИСЬМО ПОЭТУ

Дышит белой черемухой
Майский рассвет...

Одиноко к окошку
Спустилась звезда...

Твои письма во мне,
Мой любимый поэт!
Я тебя вспоминаю всегда...

Вспоминаю я руки твои...
И губы твои...
Ах, как скорбно поет соловей!..
Вряд ли встретимся мы...
Но душа так болит!
Знай: давно она стала твоей!

Одиноко в избе...
Только майский рассвет,
Соловей
Да в окошке звезда...
Твои песни – во мне,
Мой  любимый поэт!
Я тебя вспоминаю всегда!..

МАТЬ

Не забудет мать сына-
Думы все –
Лишь о нем!

И во снах снова видит:
Вновь сын в доме родном...

Не погиб в том кровавом
Сорок первом году...

А проснется – от скорби
Невмоготу!..

Снова слышится голос:
«Что ты, мать! Не тужи...»
А за домом –
Колосья белесые ржи...
Тихо месяц над полем
Куда-то плывет...
Скорбь, как песня немая,
Сына молча зовет...

Не придет он, родимый!
В сорок первом году
Встал навечно, былинно,
Преграждая беду,
Чтобы в русских просторах
Не лютела она...

Материнское горе –
На все времена!
Горе станет былиной,
Связь веков не прервет...
Снова видит мать сына...
Снова молится... Ждет...

Оживают молитвы!
Память сладит с войной!
Не закончились битвы –
Сын вернется домой!..


КАК УСЛЫШУ ГОЛОС ТВОЙ...

Что со мною, я не знаю...
Но хожу я сам не свой,
Лишь услышу, дорогая,
Голос твой...

Ах, голос твой!!!

Мои чувства–
МОЛОДЫЕ!!!
В сердце –
Трепетная  дрожь...

В твой альбом
Кладу цветы я
И надеюсь:
Все поймешь!
Ты альбом откроешь нежно –
Словно молодость свою
Возвращая неизбежно...

Я тебя боготворю!!!
Помнишь, как луна бледнела,
Нам завидуя с тобой?..

Столько лет уж пролетело!
Боже, как луна светлела!
Как мудрела и глупела!..

А ты снова –
КОРОЛЕВА!!!
...Лишь услышу Голос твой...

***

Нет, не возьмут меня
Мрачные мысли.

Сердце открыто
Житу-жнивью...
Радуюсь солнцу!
Радуюсь жизни!
Тихо живу...

Сердце слагает
Нежные песни –
Людям и звездам,
Тихой реке...

И оттого я –
Нежный кудесник!
Разве кудесник
Будет в тоске?

Ах, до чего же
Земля вся красива!
Дышит простор синевой!
Знайте:
Живу для одной я России!
Лишь для России –
Мое волшебство!..

***

Сердце не возьмет ни старость, ни дремота...
Жизнь прекрасна только наяву!
Я люблю работу – до седьмого пота!
Оттого, наверно, и живу!

Все рукам по силам!
Все душе по силе!
Быть иным никак я не смогу!
Я тружусь для матушки-России!
Все мы, все мы перед ней в долгу!

Будь же щедрой, нива!
А земля – красивой!
Никакой не будет страшен враг,
Если на земле матушки-России
Будет столько верных работяг!..

Я - МОКШАНИН!

Я – мокшанин!
И этим горжусь!
Мой народ – терпеливый и добрый –
Подпирает великую Русь,
Как Атлант сребробородый…
Я – мокшанин!

В нашем тихом краю благодать.
Соловьи распевают за Мокшей…
В старом домике ждет меня мать.
Что соблазн мне заморский?!..
Я – мокшанин!
Вечно в дружбе пребудет народ.
Никому не отнять его силу.
Всей душой я верю в Россию!
Этой верой душа и живет!
Я – мокшанин!

Я своей судьбою горжусь!
Мой народ работящий и добрый
Подпирает великую Русь,
Как Атлант сребробородый…
Я – мокшанин!

РОДНОЙ ЯЗЫК

Я мать свою благодарю,
Что по-мокшански говорю.
Со слова «мать» возникла речь…
И, как родную мать,
Ее нам надо всем беречь
И в песнях прославлять!

Язык мой ярок и велик,
Как русский, как любой язык!

ФОТОСНИМОК

Осени позолота...
Сердце тяжко болит...
Вновь на старое фото
Мать с тоскою глядит...

А на снимке–три сына...
Не вернет их война...
Кровянеет рябина.
Будто в скорби она.

Мать на фронт провожала
Молодых сыновей...
Фото вновь задрожало
Так надрывно у ней!

Плачут ли фотоснимки?
Плачут... Им все больней...
Болью праведной слиты
С памятью матерей!

Не вернутся три сына...
А тоску не унять...
Тихо плачет рябина,
Кровянея опять...

ПИЛОТКА

Помню,
Помню тот надрывный год...
Осень...
Станция наша...
Мы отца провожаем на фронт...
Он пилоткой нам машет...

Детство кончилось в тот же миг.
Боже, сколько всего испытали!
Вместо детских забавных игр
На быках мы пахали...

А отец с войны не пришел –
Был убит в сорок пятом...
Радость славной Победы и шок –
Возвратилось в село
Два солдата!
Уходило же под пятьдесят...
Не измерить нам горя...
...Провожают служить ребят.
И цветов, и улыбок море...

Но смотреть не могу без слез,
Когда машут пилоткой...
Как бы снова им не пришлось
Лечь на злобные доты...

Как бы снова
Жестокий  свинец
Не хлестнул
В пашни наши...
Мне ночами
Снится отец.
Он пилоткой
Мне  машет...

РЕБЯТА ИЗ ОМОНА

Да, они отважны и сильны,
И были в переделках непростых…
Славная милиция страны –
Это парни,
Сильные ребята,
Вы еще услышите
О них!

Вы еще услышите о них,
О тяжелых буднях огневых,
Пуля, нож, удавка и кастет
В жизни вашей
Не оставят след!

Да, они покой наш берегут,
Проливают кровь свою порой.
Низкий им поклон
За тяжкий труд!
Дорог,
Страшно дорог
Наш покой…

Их привозят В цинковых гробах.
К ним
Не снисходительна судьба.
Слезы у невесты молодой…
Дорог,
Страшно дорог
Наш покой!

Да, они отважны и сильны,
И были в переделках непростых…
Славная милиция страны –
Это парни,
Сильные ребята,
Вы еще услышите
О них!

МОЙ ПУШКИН…

Мой Пушкин!
Ты – со мною вместе,
Не заменить тебя
Никем!
Я верю, что тебе –
Не 200…
Тебе – навеки 37!
Ты, словно луч
Благого света
На фоне пошлой чепухи
Меня, мокшанского поэта,
Вновь вдохновляешь
На стихи!
Ты делаешь меня
Красивым,
Ведешь, как мудрый
Старший брат!
Шумбрат, Поэт!
Шумбрат! Шумбрат!
Ты –светоч подлинный
России!

Тебе красиво соловьи
Поют у Мокши ясноликой…
Ты будешь – навека! – великим,
Бессмертны все стихи твои!

Удел поэта – быть Собой,
Не подчиняясь злому року…
Мой Пушкин,
Я всегда – с тобой,
И ты всегда,
Всегда живой,
Как подобает быть
Пророку!
Пока Россия в мире есть,
Пока еще жива планета,
Тебе, как Светочу-поэту
Воздастся
Праведная честь!

Мой  Пушкин!
Ты – со мною вместе,
Не заменить тебя
Никем!
Я верю, что тебе –
Не 200…
Тебе – навеки 37!

РАДОСТЬ ЖИЗНИ

Дышит жизнь
Счастливыми цветами,
Нежно обнимает всех живущих…
Только никогда
Не будет с нами
Наслаждаться жизнью пареньки,
Пали что за нас
В боях минувших,
Не успев
Сложить своей строки…
Кажется,
Что бродят вновь их тени.
Прошлого
Не сосчитать ступеней…
И не все
Повержены враги…

СНОВА ГАСНЕТ ЗВЕЗДА…

Звезды падают, падают…
Ах, эта звездная дрожь…
Почему,
Почему в моей памяти
Нежно живешь?

Молодая!
Красивая!!!
И – святая, скажу!…
И любовью
Тебя
Вряд ли я удержу…

Ты одна,
Словно Муза поэта!
И – больше –
душа!
Но опять
Нет ответа…
Снова гаснет звезда,
Чуть дыша…

Снова ополохом звездным
Объят окоем…
Как нам
Вечно с тобою
Быть вместе,
Вдвоем?

Нет ответа…
И жизни почти я не рад…
Что же звезды
Так страстно и нежно горят?

ЛЮБОВЬ

Попробуй взвесь любовь…
Найдешь весы ли?
Любовь…
Любовь…
Ты красишь жизнь мою!
О боже,
Как друг друга мы любили!
Я до сих пор
Тебя еще люблю!
Любовь моя –
Ты солнечная песня!
И к счастью
Многотрудная тропа…
И что с того,
Что мы с тобой не вместе!
Люблю тебя!
И вот горит строка!

ТВОИ БЕРЕЗЫ

На березы твои
Я смотрю из окна.
А на улице скоро
Настанет весна!

И березы твои
Будут так зелены!
И мне снова
Приснятся
Весенние сны…

Будешь в снах этих снова,
Молода, хороша…
И зовущий твой взгляд
Ощутит вновь душа!

А пока что березы
Машут ветками мне…
И, как я, вновь мечтают
О нежной весне…

Ах, березы! Березы –
Память первой любви…
Ах, душа молодая,
О любви говори!

Мимо окон твоих
Очень тихо пройду.
И тебе на крыльцо
Положу вновь звезду…

Утром двери откроешь,
Улыбнешься лучам…
И березы прошепчут
То, что ведомо нам…

ВЕСЕННЕЕ

Солнце нежностью
Излучается…
Март
Пьянит тебя и меня!
И глаза твои
Зажигаются,
Звездопадного ждут
Огня!
Ах, глаза твои!
Сколько тайны в них!
Сколько нежности
Голубой!
Я бы умер вмиг
Без твоей любви!
Ну, побудь еще
Чуть
Со мной!
А весна звенит
Ручейковостью!
И она, как ты,
Молода!
Вечно-
НЕЖНАЯ!
Вечно-
НОВАЯ!
И беда мне с ней –
Не беда!

Никогда пусть жизнь
Не кончается,
Звездопадного
Ждет огня!
Солнце нежностью
Излучается!
Март пьянит
Тебя и меня!

ВЕСНУШКИ

Поцеловала девушку весна
И на щеках
оставила веснушки.
Та девушка
В мои мечты вошла,
И ей теперь
Завидуют подружки.

В ее веснушках –
Солнца нежный свет.
В ее глазах –
Сиянье неземное…
И девушке –
Всего 17 лет!
Вы знаете хоть что это такое!

***

Мы тонем все
ВО ЗЛЕ…

Неужто в нем
Мы сгинем?

Нам надо
Быть добрей
А то
Совсем погибнем!

Поверьте
В КРАСОТУ!
Иначе жизни нету…

Не бросьте
В ПУСТОТУ
Нам данную
Планету!

Она ж для всех
ОДНА!
Другой
Уже не будет!…

… Но Черный Сатана
Иудит и иудит…
ПЕВИЦА
Посвящаю М.Н. Антоновой
В твоих песнях,
Задушевных, звонких –
Суть народа и его мечты.
Стала
Нашим нежным жаворонком
С голосом
Жемчужной красоты.

Ты поешь –
И молодеют ветры.
И уходят грусть и неуют…
На земле
Певиц красивей нету!
И они
Не так, как ты, поют!


Ты поешь –
И слушает Россия
Голос жаворонка
Не дыша…
Не стареет пусть
Твоя душа,
Наша
Лучезарная
Мария!

Дивных песен
Нежные лучи
Край берез
Стозвонно прославляют…
Голос твой
В моей душе звучит
И меня, поэта, окрыляет!


ПЕСНЯ ЛЮБВИ

Я таю от твоих объятий,
Делюсь с тобой
Своей мечтой…
С тобой я –
ВЕЧНО МОЛОДОЙ!
Ах, как свежо
Твое порхает платье!

И от тебя
Не оторвать мне губ.
Я стал бы без тебя
Холодной льдиной…
О! Никогда
Тебя я не покину!
Шепни мне,
Что тебе
Всегда я люб!

СЕРДЕЧНАЯ ПЕСНЯ

С тобой попрощались в полночь.
Над нами
Искрились звезды.
А ты меня попросила
Что-нибудь написать…

Теперь о тебе одной лишь
Шумят и шумят березы,
Слагая сердечные песни…
И мне о тебе мечтать!

Мечты превращаются в строчки…
А губы твои
Все снятся!
Хорошая!
Дорогая!
Шептунья моих ночей…
Когда же те майские ночи
Навечно в нам возвратятся?
Пою о тебе одной лишь!
Я – вечный твой соловей!

ГРУСТЬ

Все жду тебя!
Все жду…
И в сердце - грусть…
И в парке вешнем,
Где бродили мы,
Твои следы…
Их помню наизусть…
Твои следы…

Я здесь опять,
Опять брожу один…
И, как свеча унылая, горю,
И тесно сердцу моему
В груди…

Иль никогда
Тебя не разлюблю?!…




СВЕТА

Очень-очень
Любит Света
Шоколадные конфеты…
Если нет конфет –
Реветь…
Успокойся, Светик-Света!
Зубы портят ведь
Конфеты!
Иль забыла ты об этом?
Зубы надо ведь
Жалеть!
Как же будешь
Без зубов
Грызть редиску и морковь?…


МЕДВЕДЬ

Весна!
Весна!
Пора вставать!
Разве можно
Столько спать?
Погуляй по лесу,
Мишка,
Поприветствуй зайчишку,
Волка,
Белку и лису…
Всех зверей в большом лесу!
Ты их столько
Не видал!
А в берлоге
Спал и спал…


СОСНА

Сосна –
Как рыжая иголка!
Ты глянь:
В лесу иголок
Сколько!
А вот эта –
Выше всех!
Еле-еле виден верх!
Хочет в облако вонзиться
Островерхая сосна!
Но бодаться не годиться –
Ты же облаку сестра!
Но сосна качается
И опять…
Бодается!…


ОБЛАКА

Полощут
Пухлые бока
В пруду большие облака.
А я стою,
Смотрю на них –
Не понимая их, больших…
Такого ж не было нигде:
Они – и в небе, и в воде!
И тут, и там,
И там, и тут
Они  легонечко плывут!…


Я РИСУЮ…

Я снежинку
Нарисую…
Рисовать я так люблю!
И еще – луну большую,
И морозную зарю!
На малюсеньком листочке
Все на свете умещу…
Пусть заря не получилась –
Я ни капли не грущу!
Буду
Вечером опять
Нынче снова рисовать!


ПОМОЩНИЦА

Пахнет
Нынче день – весной!
Чтобы завтра на работу
Маме бодрой уходить,
Надо
Взять ее заботы:
Всю посуду перемыть,
В доме пол пропылесосить,
Постирать
И суп сварить!
Пусть от всех,
От всех забот
Нынче мама
Отдохнет!
Нынче в доме – я за маму…
Вот!…


ТУЧКА

Бродит
Тучка
Над лужком…
И уже грозит
Дождем!
Надо спешно уходить
Светке и Наталке…
Что напрасно
Тучку злить?
Вы ж – не промокашки!


СОЛНЫШКО

Солнце-солнышко,
Давай
Из-за тучи
Вылезай!
Все мы ждем
Твоих лучей!
Что ж подводишь ты
Друзей!?…


КОЛЕЧКИ

На овечке,
На овечке
Снова – белые колечки!
А была – обижена,
Бабушкой острижена!
Хорошо, что у овечки
Быстро так растут колечки!
А бабуля
Целый вечер
Пряжу тонкую прядет…
- Неужели из колечек?!
- Из колечек…
Вот…
Очень любят бабушки
Из колечек
Варежки!…


ХЛЕБ

Нелегок
Хлеб крестьянский
Очень!
Крестьянин в поле –
Дни и ночи…
Хлеб не бывает
Без труда.
Ведь – как морщинка
Борозда!


ГУСАК

Жил
Задиристый Гусак.
Он никак не мог
Без драк!
Он со всеми
Мог подраться…
Мог подраться
Просто так!
Хорошо, что ты пока
Не похож на Гусака!

ЯБЕДА

Нашу Зиночку
Опять
Стали ябедою
Звать!
А она давала слово,
Что исправится…
И что ж?
Стала ябедничать
Снова!
Выдать всех друзей
Готова…
Что ж ты, Зиночка,
Ревешь?
Если будешь предавать
Ты ребят за шалости,
Будут
Ябедою звать
Без тебя
До старости!


ИНДЮК

Посмотрите:
Как индюк
Нежно смотрит
На подруг!
Словно,
Мягко говоря,
Не индюк,
А Царь Двора!
Поумерил бы чуть спесь:
Ведь зазнайством болен!
Индюки
Такие
Есть
Впрочем, в каждой
Школе!


ПАУК

Любит мух ловить
Паук,
Он не может
Жить
Без мух…
А сегодня
В свои сети
Заманил он сразу двух!
Ох, друзья,
Наверняка,
Сгубит жадность
Паука!


МОЯ ВЕСНА

Поседели виски. И опять не усну.
Прошлое душой вспоминая.
Я в Россию верю, как в весну!
А весна – всегда молодая! 2 раза

Припев:
Моя весна,
Моя весна – Россия!
Она одна
Навек – моя судьба!
Она, как встарь, невзгоды все осилит!
И я в Россию верю, как в себя 2 раза

Расцветай, любимая страна!
Собирай угаснувшие силы…
Ведь на свете этом ты одна
Для меня весна – моя Россия 2 раза

Припев тот же



Я О МОРДОВИИ ПОЮ…

Шумят хлеба в моем краю,
Горит березок позолота…
Я о Мордовии пою!
Мне петь о ней 2 раза
Всю жизнь охота

Припев:
Я о Мордовии пою.
Нет края, для души красивей!
Я всей душой ее люблю – 2 раза
Сестру прекрасную России.

Цветут сады, шумят поля,
Как хорошо на Мокше звездной…
Цвети: Мордовия моя, 2 раза
Пускай шумят твои березы…

Припев тот же
Петь о тебе душа велит.
Я без тебя судьбы не мыслю…
Я – соловей твоей земли! 2 раза
Ты мне одна дороже жизни.

Припев тот же


ПИСЬМО ПОЭТУ

Дышит белой черемухой майский рассвет…
Одиноко к окошку спустилась звезда…
Твои письма во мне, мой любимый поэт!
Я тебя, я тебя вспоминаю всегда! 2 раза

Припев:
Вспоминаю над вешнею Мокшей рассвет:
Наши лица в реке отражала вода…
Я люблю тебя нежно, любимый поэт!
Я тебя, я тебя вспоминаю всегда! 2 раза

Вспоминаю я руки и губы твои…
Ах, как скорбно поет соловей
Вряд ли встретимся мы, но душа так болит!
Знай, давно, знай, давно она стала твоей! 2 раза

Припев тот же

Одинок в избе… только майский рассвет,
Соловей, да к окошку спустилась звезда
Твои письма во мне, мой любимый пэт!
Я тебя, я тебя вспоминаю всегда! 2 раза

Припев тот же


ВЕРБЫ

Вербы шепчут над рекою,
Ночь какая! – посмотри,
Выходи-ка ты со мною
Слушать ветер до зари.

Припев:
Выходи, моя родная!
Ты похожа на весну!
Красотою ты сияешь…
Я тебя люблю одну! 2 раза

Ты по небу приходи-ка,
Наша тропочка одна.
Звезд небесных земляника
И зерниста, и крупна!

Припев тот же

С неба ягодкою красной
Соскользнет метеорит…
Неужели жду напрасно?
На душе огонь горит!

Припев тот же




КРОВЯНЕЕТ РЯБИНА

Осени позолота...
Сердце тяжко болит...
Вновь на старое фото
Мать с тоскою глядит...

Припев:
Не вернутся три сына.
Не вернет их война…
Кровянеет рябина,
Словно в те времена! 2 раза

Помнит, как провожала
Мать на фронт сыновей...
Фото вновь задрожало
Так надрывно у ней!

Припев тот же

Плачут ли фотоснимки?
Плачут... Им все больней...
Болью праведной слиты
С памятью матерей!

Припев тот же

Тихо плачет рябина,
Кровянея опять…
Не вернутся три сына...
А тоску не унять...

МАТЬ

Когда она положит руку на плечо,
Усталость исчезает сразу…
О, мама! Для тебя я маленький еще…
И ты боишься зависти и сглазу. 2 раза

Припев:
Вновь зацветут вишни в нашем саду,
Месяц взойдет над весенним застывшим селом…
Мама! Ты снова
Отводишь беду… 2 раза
Ласковых рук твоих
Помню святое тепло!

Возможно, я как прежде, непутев.
И позабыл порог родного крова…
Я знаю: ты не любишь громких слов…
Но дай, Господь, чтоб ты была здорова! 2 раза

Припев тот же



МАЙСКАЯ ЧЕРЕМУХА

Майская черемуха цветет…
И уже, уже который год
Видит мой отец в ней седину
И – вчерашнюю войну…

Припев:
Нет, я не воевал.
Но пламя войны
Детство мое опалило
Скорбным огнем…
Мы – дети войны!
Мы – слезы страны!
А беда приходила в
Каждый дом!… 2 раза

Вместо ног – больные костыли!
А награды так и не дошли…
Но еще не кончилась война!
Светят звезды вам, как ордена!
Припев тот же

Старые мои фронтовики,
Помнят вас жестокие враги!
И еще не кончилась война!
Светят звезды нам, как ордена!

Припев тот же

Пусть нежно каждый год
Майская черемуха цветет!
И огонь ее не опалит!
Что же память, память так горит?!



ЗЕЛЕНОГЛАЗАЯ ВЕСНА

Я снова будет не до сна
Иль счастье будет сниться…
Зеленоглазая весна
В окошко постучится!

Припев:
Весна всегда зеленоглаза!
И хоть кого с ума сведет!
В нее влюблюсь, конечно ж, сразу…
Но что ж она не настает?               2 раза

Ах, сколько было в жизни зим!
И осени – бывали…
Я жил с желанием одним,
Чтоб весны наступали!

Припев тот же

Осталась в сердце ты одна!
В другую не влюбиться…
Но что ж весна, моя весна
В окошко не стучится?!

Припев тот же

ПЕСНЯ О СЧАСТЬЕ

Я счастлив,
Когда расцветают
В моей деревеньке сады.
И тихо
Над речкою тают
Лучи рыжеватой звезды…

Припев:
Счастье – это совсем ведь немного:
Это к дому родному дорога…
Это – весны и зимы…
Это – улыбка Любимой!…
Счастье… счастье! 2 раза

Приходят хорошие мысли
И снова в ладах сам с собой.
Любуюсь, как прежде, я жизнью,
Обычною жизнью земной…

Припев тот же

Все дни мои – красные даты!
Пусть нет орденов на груди…
Но много ли надо,
Когда ты
До истины на полпути?!

Припев тот же


                Перевод с мокшанского А.Громыхина















               

                МАЛЕНЬКИЙ ЕГЕРЬ

                (повесть)

                Перевод с мокшанского А.Терентьева


Димка только что спрыгнул с поезда, притормозившего на небольшом полустанке, и чуть не бегом направился в сторону леса, темневшего неподалеку.
Давненько он не бывал здесь!
Ясное синее небо показалось ему глубочайшим колоколом, звенящим трелями жаворонков.
Когда он вступил в лес, вдохнул холодноватый воздух, зеленый от листьев и цветущих трав, то совсем расхотелось торопиться на кордон, куда он приехал к деду-егерю. Из города он заранее послал деду телеграмму. Теперь дед, наверно, уже сидит на крыльце лесного кордона и глядит на дорогу, поджидает его, Димку. А может, уже идет навстречу, а впереди, обнюхивая дорожную пыль, бежит пес Байкал.
Большая собака Байкал!
Димка въявь представил, как Байкал, тяжело дыша от жары, обнюхивает лесную дорогу, узнавая новости: не проехал ли кто, не прошел ли?
Незаметно Димка дошел до развилки дорог. Здесь его нагнал скрип тележных колес и фырканье лошади. На телеге сидели двое мужчин, о чем-то деловито беседуя. Приметив Димку, они замолчали.
«Наверно, к деду, - подумал Димка, - за дровами. Дед ведь лесник, покажет им место для рубки сухостоя, он все знает в лесу».
Димка и сам любит лес. Но лес для него – сплошная загадка. Почему вот среди березок растет красивый дубок? Каким ветром его сюда занесло? Впрочем, ветер тут ни при чем, березы сюда, может быть, занес ветер, но желуди-то не летают, как березовые семена.
Кордон был уже близок. Но дед почему-то не спешил на встречу, и Байкала не было видно.
Подойдя ближе, Димка обмер, словно сосновая хвоинка кольнула в сердце: окна лесникового дома были крест-накрест заколочены досками, там, где стояли ульи, валялись лишь изломанные куски ноздреватых восковых сот. Что здесь случилось?
Заслышав шорох за спиной, Димка испугался. Но, увидев Байкала, весело виляющего хвостом, обрадовался. А когда заметил дедушку с двустволкой и рюкзаком на плече, радостно воскликнул:
Дедушка! - Димка бросился к дедушке. Тот притянул его к себе, ласково погладил по голове, говоря:
У меня как сердце чуяло, что ты сюда пойдешь, а не в деревню. Только видишь: здесь я больше не живу.
Почему?
Так начальство решило. Дескать, нет смысла здесь держать кордон, деревня близко. - Дед оглядел заколоченный дом, махнул рукой: - Пойдем в деревню, внучок, бабка тебя заждалась.
По дороге дед почему-то молчал. А ведь раньше он всегда рассказывал Димке разные истории про зверей и птиц, называя имена цветов и трав. Они долго шли по лесу. Дед вдруг остановился, спросил:
Да ты, внучок, наверно, проголодался. Давай присядем, пообедаем.
Он расстегнул рюкзак, вынул снедь, они поели и развалились на траве. Димка сорвал синенький цветочек, понюхал, посчитал лепестки, спросил:
Деда Миша, а ты не знаешь, сколько в лесу цветов?
Дедушка улыбнулся, разгладил усы.
Соскучился в городе-то по цветам? Никто не знает, сколько их в лесу. Ну, как звезд на небе.
Да, - вздохнул Димка, - нам учительница говорила, что все звезды невозможно пересчитать: одни гаснут, другие рождаются… И снова гаснут. А все-таки интересно, сколько же в лесу цветов?
Должно быть столько, сколько нужно пчелам, шмелям и другим насекомым, которые пьют нектар и собирают мед.
Только для меда и нужны цветы? - Димка вспомнив дедовский мед, невольно облизнул губы.
Ты разве никогда не болел?
Болел. Горло болело. Мама врача вызывала.
Пришлось, наверно, всякие таблетки грызть?
Пришлось. Не люблю их. Горькие.
Сладости в них мало, это верно. Но зато ты вылечился… А некоторые лекарства как раз и делают из цветов и трав.
Вспомнил, - сказал Димка, - когда в прошлом году Байкала змея укусила, он бегал в лес и жевал какую-то травку. И тоже выздоровел. Но я все же не люблю змей.
А ты у них спроси, любят ли они тебя? Наступать на них не надо, лучше не мешать им жить… Пойдем, я тебе покажу, где змеи живут.
Димка нехотя встал с травы. До змеиного обиталища дошли не скоро. Это был неглубокий заросший травой овраг. Байкал заволновался, заскулил.
Помнит, где змеи живут, - сказал дедушка. - Если ты, Димка, боишься, стой здесь, а я сейчас…
Дед, разгребая руками высокую траву, шагнул в овраг, походил там, нагнулся, и Димка увидел, как у дедушки в руках заизвивалась, обхватив локоть, змея.
Брось, брось скорей! Ужалит! – закричал Димка.
Они знают, кого укусить, – отозвался дед, выходя из оврага.
Мальчик попятился.
Не бойся, это не гадюка, а уж. Он не ядовит. Их здесь много:
Ужей я не боюсь, - успокоился Димка,– у нас в школе, в уголке природы, есть уж. У него на голове жёлтое пятно; а у змей нет. Я просто не могу терпеть змей!
Ну и зря. Змеи ведь полезные существа, из их яда врачи делают лекарства. К тому же без змей деревьям в лесу жилось бы плохо.
Это почему?
Змеи мышей едят, а те молодую поросль портят, кору обгрызают.
Дед отпустил ужа на землю, и тот, как обрывок чёрного каната, заскользил вниз, к себе в логово.
А если змей полным-полно разведётся? – опросил Димка.– В лесу ведь пройти негде будет.
Не разведётся, – возразил дед, – у них тоже враги есть, ежи, например...
Не повезло Димке в это лето. В третий класс он перешёл успешно. Мать на всё лето обещала отпустить его к деду на кордон, но погода словно разозлилась на Димку: ливни лили почти два месяца кряду. Скоро опять в школу, а Димка почти все каникулы просидел дома: мастерил модели кораблей да книжки читал. Наконец мать отпустила его на кордон. Но с погодой Димке не повезло и в деревне: пошел дождь и лил беспрестанно весь день. На улицу выходить не хотелось, ботинки сразу тяжелели от грязи. А в лес идти нечего было и думать, там каждый куст с ног до головы окатит сыростью. Лишь наутро облака разгрузились от воды, небо прояснилось, земля задымилась, стала быстро подсыхать. А вечером, когда в домах зажглись огни, Димка вышел на улицу. Далеко, на том конце деревни, играла гармошка. Димка решил навестить своего дружка Славика. Когда дедушка брал Димку в лес на кордон, с ними часто ходил и Славик.
Сегодня он почему-то долго не отпирал дверь.
Сейчас, сейчас, погоди, – испуганно говорил он за дверью, словно Димка застал его врасплох.
Димка терпеливо ждал на крыльце. Ему показалось, что Славик уже отодвинул засов, но тут за калиткой раздались собачий визг, рычание. Это пришедший с Димкой Байкал успел сцепиться с какой-то проходящей по улице собакой. Димка хотел сбежать с крыльца и разогнать разъярившихся псов. Но в доме вдруг что-то грохнуло. Громко закричал Славик. Димка быстро залетел в дом. В нос ему ударил запах гари. Славик стоял у печки и тёр руками глаза. Рядом, на окне, горела занавеска. Димка растерялся. Но, увидев ведро с водой, плеснул воду на огонь. Тут заметил, что горят и другая занавеска, и скатерть на столе. Огонь подбирался к стопке старых газет на посудном шкафу. Славик тёр глаза и кричал. Димка стал его подталкивать к двери, но тот ослеп от дыма, упирался, продолжал кричать. Закричал и Димка. На его голос в дом вбежал Байкал, ухватил Славика за штанину и потянул к дверям. Из открытого окна выметнулись языки пламени: это загорелись газеты. Славик кашлял, тёр обожженные глаза руками, размазывая по лицу слезы и копоть.
Пожар! Пожар! – кричал Димка.
Прибежали соседи. Под окном стояла бочка с водой, и пожар удалось потушить.
Димку все расспрашивали, почему возник пожар, а он и сам не знал, почему. Уже в полночь прибегала мать Славика, тоже расспрашивала, плакала, говорила, что Славик теперь, наверно, ослепнет: после пожара его на попутной машине увезли в городскую больницу.
Я виновата, я виновата, – жаловалась она деду и бабке Анюте, – засиделась у соседей. За ними, – она глянула на Димку, – глаз да глаз нужен, ума-то ещё сколько!
Долго не мог заснуть Димка. Чуть задремлет, тут же приснится костёр, в котором горит Славик, и снова Дамка тащит его из огня, снова спасает. Или Славик спасает Димку, как было в прошлом году.
Пошли они на речку купаться. А туда на водопой пастухи пригнали овечье стадо. Димке захотелось погладить одного кудрявого ягнёнка. Но на Димку напал баран. Если бы Славик не отогнал барана хворостинкой, туго пришлось бы Димке.
Только бы глаза у Славика не сгорели! – подумал Димка и наконец  заснул.
Утром бабка Анюта сообщила, что по деревне ходит слух, что Славик банку с бензином поджёг, от того всё и вышло. Димка не знал, верить или не верить? В спешке он вчера не приметил никакой банки. Может, она и была. Может, Славик хотел разжечь печку, уронил на банку спичку, вот и пожар! Но он сам все расскажет, когда вернется из больницы. Только кто знает, когда он вернётся?
Невесело было Димке. Лениво перелистал он свежий номер журнала «Юный натуралист», потом принялся за книгу, которую вчера посоветовал ему прочитать дедушка. У дедушки большая библиотека. Почти все книги о лесных птицах и зверях, о цветах. Он их держит в шкафу под замком. Димке дед вручил заветный ключик, но при этом предупредил:'
Если куда пойдёшь, шкаф запирай, а то однажды бабка Анюта половину библиотеки раздала по селу, потом полгода собирал. А книги мне для работы нужны!
Димка раскрыл книгу «Тайны природы» – называлась она. Но только начал читать, как во дворе залаял Байкал. У калитки топталась почтальонка. Вышел дед.
Она ему протянула какое-то письмо.
«Может быть, мне от мамы?» - подумал Димка.
На вот, прочти, – дед подал внуку конверт.
На уголке листка стоял штамп московского зоопарка. У Димки заколотилось сердце. Но письмо была адресовано не ему, а деду. Димка распечатал его.
«Уважаемый Михаил Петрович! – писал сотрудник зоопарка. – Примите нашу благодарность за медвежат, которых Вы нам подарили прошлым летом. Они живы-здоровы. Если будете в Москве, непременно заходите к нам с внуком, посмотрите на медвежат, на Мишку и Машку...»
Димка с дедушкой с улыбкой переглянулись, помолчали, вспомнив, как в прошлом году спасли жизнь двум медвежатам.
Дела было так: пошли они за грибами. Димка видел, как дед перед уходом зарядил ружье картечью и удивился: волки, что ли, в округе объявились? Он не знал, что ещё прошлой осенью дед набрёл около одного грибного местечка на медвежьи следы. Решив проведать это местечко, дед взял ружье на всякий случай. Наполнив груздями корзинки, они уже возвращались домой, как вдруг залаял Байкал, убежавший вперед. Ночью была сильная, наверно, последняя летняя гроза, кусты и травы были еще мокры, капли с веток летели Димке за шиворот, забираться в чащу не хотелось, но дед лез напролом через кусты, и Димка поспешал за ним, едва волоча тяжёлую корзинку. Байкал лаял зло, тревожно. Выбравшись на поляну, дед с Димкой замерли: под поваленной молнией сосной недвижно распласталось что-то мохнатое, бурое. И два бурых комочка шевелились рядом.
Ай-яй-яй! – сокрушённо покачал головой дедушка. – Вот беда! Медведицу гром убил. Осиротели медвежата.
Димке было боязно подходить к сосне. Придавленная расщепленным стволом медведица с ощеренной пастью казалась живой. Но над ней уже вились синие мухи.
Уймись! – цыкнул дед на Байкала, вытряхнул из своей корзины грибы и посадил в нее повизгивающих медвежат.
Бедненькие,– говорил дед,– дать-то вам нечего. Потерпите, дома накормим.
Димка обрадовался медвежатам. Он сразу решил, что одного возьмёт с собой в город. Вот удивятся приятели! Эх и завидовать будут! У них собаки есть. А у Димки будет настоящий медведь! Мальчик решил, что сначала медвежонок будет жить у него в спальне, а как подрастёт, переведут его в отцовский гараж. Димка обучит всяким фокусам, а потом будет выступать с ним в цирке.
Чтобы напоить медвежат молоком, дед направился в деревню.
Медвежат несут, медвежат! – кричали мальчишки. Димка шел, гордо вскинув голову.
С того дня деревенские мальчишки и даже некоторые девчонки с утра до вечера толклись под их окнами. Бабка Анюта ворчала:
Мёдом, что ли, вас здесь кормят? Всех кур распугали, к дому подойти боятся куры-то!
Дед смастерил под окном загончик для медвежат из железной сетки. Дверцу сделал. Прохожие шутили: «Зоопарк открылся!» А кое-кто завистливо усмехался: «Всё равно не выживут медвежата, медведь – зверь лесной!»
Димка завистников не слушал. Со Славиком они ухаживали за медвежатами: поили молоком из бутылочки с соской, а потом, стали кормить ягодами, конфетами, хлебом. Медведи всё ели.
Когда до конца каникул оставалась неделя, Димка уже выбрал корзину побольше, в какой он повезёт одного медвежонка в город. Но однажды на легковушке приехал в деревню дядька в шляпе. Приехал прямо к их дому, подошёл к клетке, пощёлкал по ней пальцами, оглядел медвежат, улыбнулся:
Добрые зверята! Лучше не найти.
Димка и Славик тоже разулыбались.
Гулять их выпускаете? – спросил незнакомец.
А как же! – ответил за ребят дед, вышедший на крыльцо. – Но уж очень озорные.
Ничего, – сказал мужчина, – у нас им будет ещё веселей.
Димка обомлел. Он догадался: медвежат куда-то увезут. Дед глянул на него, вздохнул и пригласил незнакомца в дом. Там они долго о чем-то разговаривали за столом. Димка только потом узнал, что дед после поимки медвежат сходил в лес, закопал медведицу, а вернувшись, написал письмо в Москву. Незнакомец приехал по поводу дедушкиного письма. Он был работником зоопарка.
Димкины слезы и уговоры не помогли: с медвежатами пришлось расстаться. Жаль было их. Димке казалось, что лучше его со Славиком никто не сможет ухаживать за медвежатами, что в большом городе они заболеют и умрут.
Но вот сейчас пришло это письмо из зоопарка, и Димка обрадовался: живы медвежата!
Поедем в Москву? – спросил дедушка.
Когда? – вырвалось у Димки.
Следующим летом.
Ладно,– согласился Димка, хотя поехать в столицу он был готов хоть сейчас.

                II

Дни шли, установилась хорошая погода, уже не дождило ни вечером, ни ночью. Ласточки стали летать высоко. Перед закатом дедушка занёс домой удочки, стал поправлять поплавки и лески. «Ура, – ликовал Димка, – завтра пойдём на рыбалку!»
Дед разбудил его на заре, как только стадо прогнали по деревне.
Вставай, вставай, рыбак, разоспался! – тормошил дед внука. А Димка всё никак не мог раскрыть глаза, словно кто-то веки зашил ниткой. За кружкой парного молока Димка всё ещё зевал. А Байкал, учуяв сборы, бил хвостом по крыльцу, торопил рыбаков.
По дороге дед объяснил Димке:
Знаю я один рыбный омуток, давно, правда, там не бывал, сегодня туда и заглянем. Там рыбу можно руками брать.
А зачем нам тогда удочки?
Дед улыбнулся:
Парень ты, вижу, неглупый... Может быть, нам нужно было бредень взять?
А что? Можно и бредень?
Тогда уж лучше бы взрывчаткой запастись. Ухнули бы, и вся рыбка наша, и большая и маленькая, а другим – только рыбьи чешуйки.
Димка понял, что дед подшучивает над ним, примолк, да и о Славике вдруг вспомнил, когда дед упомянул о взрывчатке. А что если Славик где-то взрывчатку раздобыл, чтобы рыбу глушить, а она взорвалась? Что у него теперь с глазами? В Одессу его увезли лечиться. Одесса – это далеко, у Чёрного моря.
Димка думал о товарище, о море, а дедушка вёл его к тихому омуту. Вода здесь была синяя-синяя, небесного цвета.
Здесь очень глубоко,– сказал дед, вручая Димке удочку покороче,– поплавок повыше вздень, донный спуск сделай. Сомы да лещи на дне лежат. Может, одного и подцепишь.
Дед разбросал по омуту подкормку: разваренное в масле зерно.
Сиди смирно, – напомнил Димке, – рыба хоть и в воде, но хорошо слышит.
Они закинули удочки, стали ждать. С обрыва было видно, как мелкие рыбёшки жадно расхватывают подкормку, но крючки с наживкой не трогают.
– Подожди, – шепнул дедушка. - Сиди тихо.
Но тишины не получилось. Из кустов выполз Байкал. Упираясь передними лапами в песок, он волок за лямку рюкзак.
Это что такое? – удивился дед.– Чей рюкзак? Ах ты, негодник! Утащил чей-то рюкзак, – дед повернулся к Димке, – здесь, должно быть, еще рыбаки сидят. Подожди, я скоро вернусь, рюкзак отнесу, извинюсь за собаку.
Дед, захватив рюкзак, в котором что-то звякнуло, полез в кусты за Байкалом. Димка глядел на поплавки. Ему хотелось до прихода деда поймать хоть окунька, «открыть счет», но пока не клевало.
Димка! – услышал он голос деда. – Иди-ка сюда!
И зачем я ему? – Димка неохотно встал. - Может, он рыбу руками поймал?
Тише, тише, – зашептал дед, когда Димка подошёл к нему, – видишь лодку?
Вижу. – Димка вгляделся в прибрежные кусты. – А что, дедушка?
Смекай: в лодке никого. Здесь кто-то есть.
Ну и что? Мало ли рыбаков? – Димке хотелось рыбу ловить, а не чьи-то лодки рассматривать. Но дедушка впрыгнул в лодку, махнул Димке: «Влезай!» – и, тихо пошевеливая вёслами, вывел лодку из кустов, глядя в воду за борт.
Так и знал! – дед вытянул из воды тяжёлый, наполненный рыбой вентерь – сплетённую из ивовых прутьев корзину с узким горлом.
Зайдя в такую ловушку, рыба уже не может из неё выбраться. За первым вентерем дед выудил второй, рыбу вытряхнул в воду, а вентеря бросил на прежнее место.
Димке было жаль рыбу: сколько бы ухи можно было сварить! Какие караси были!
А что домой принесём? – не вытерпел Димка, когда дед, поймал третий вентерь.
Свою наловим... Но ты подумай сам, если все будут рыбу из реки вентерями хватать, что в ней останется? Лягушки? И лягушек можно извести.– Дед вытащил из воды четвёртый вентерь и опять выпустил рыбу в реку.
Дедушка, а зачем же вентеря опять в воду ставишь? – недоумевал Димка. – Рыба опять попадётся.
Потерпи, внучок, узнаешь. Не рыбка, а сами рыбаки нам попадутся.
Вскоре они наплыли на расставленную в воде сеть. Выбрали её в лодку. Рыбы в сети не было. Видно, её недавно поставили. Дедушка сердился, бранил себя за то, что на своём лесном участке не всех ещё браконьеров вывел на чистую воду.
Всё равно попадутся, – ворчал он, – сколько верёвочке ни виться, а конец придёт.
Лодку поставили на старое место, свёрнутую сеть спрятали в кусты, укрыв лопухами.
А теперь,– сказал дед,– спрячемся. Подождём немного.
Димка, дедушка и Байкал забрались в заросли, прилегли. Байкал тоже лёг, положив голову на передние лапы, помаргивал, навострив уши: ждал.
Вдруг невдалеке грохнул выстрел. Со свистом по реке хлестнула дробь. Это отряхнуло росу с кустов.
– Они! – шепнул дедушка. – Уток бьют, вооружены.
Он привстал и всадил в стволы ружья два жёлтых патрона.
Совсем рядом зашелестели листья, захрустел валежник, и на берег вышли двое браконьеров. Один нёс ружьё и подстреленную утку, с её крыльев капала кровь. Второй, постарше, с круглым животом, прыгнул в закачавшуюся лодку, со дна которой в щель фонтанчиком брызнула вода, оттолкнулся веслом и поплыл к тому месту, где возле пучка камышей в воде затаились вентеря. У Димки коленки задрожали от волнения.
Что за чёрт? – удивился Круглый Живот, вытащив первый вентерь.– Ни рыбёшки! А ведь с вечера ставили! И во втором пусто! И в этих тоже! И сеть куда-то запропастилась!
Может, мы сеть левее ставили?
Да нет! Обворовали нас! – крикнул Круглый Живот товарищу. – Обворовали, пока ты за уткой гонялся! Не надо было никуда уходить!
А не лесник ли был?
Лесник? Он сюда и носа не кажет.
Всё равно надо отсюда сматывать удочки.
Круглый Живот подвёл лодку к берегу, привязал её к коряге под кустом.
– Где рюкзак? – спросил он, озираясь. – Рюкзак где?
Дедушка встал и выстрелил из ружья в воздух. Круглый Живот бросился к своему ружью, лежавшему на траве.
– Убери собаку! – завизжал второй браконьер. Байкал успел уже располосовать ему штанину.
– Байкал, сидеть!
Байкал сел, но рычать не перестал.
Димка, возьми их ружьё. И попробуйте только тронуть ребёнка!
Мы детей не обижаем. Разве мы убийцы? – силком улыбнулся Круглый Живот. – Мы такие же люди. И собаками людей не травим.
Рыбу травите! Мальков и тех не щадите! – вскипел дедушка.– А ты,– обратился он к браконьеру с круглым животом,– ты мне давно знаком.
Димке показалось, что он тоже знаком с этим толстобрюхим браконьером и со вторым тоже. Но где же он их видел? Ах да, в первый день приезда по дороге на кордон. Это они ехали в телеге.
Я давно знал, – продолжал дедушка, – что ты занимаешься тёмными делишками, но ты всё время ускользал от меня. Скользкий ты тип. Не человек, а налим.
Я, гражданин егерь, – возразил Круглый Живот, переименованный в Налима,– с тобой не встречался. Ни одного акта на меня не написано.
А кто на станции каждый поезд встречает, кто рыбку сушёную и копчёную пассажирам предлагает?
Родных встречаю, знакомых.
С родных денег не берут. В милиции разберутся в твоей родне.
А где свидетели? – закричал вдруг Налим. – Свидетели где? Мальчишка? Он ещё неразумный, его научить можно показания ложные дать!
Молчи! – рявкнул дед. – Вентеря – свидетели, сеть ваша – свидетель. А ну-ка, Митя, сплавай, вытащи вентеря.
Димка отвязал лодку, сплавал к камышам, вынул вентеря, вытряхнул из одного уже попавшегося окунька, опять пригнал лодку к берегу.
– Опустите руки! – сказал дед браконьерам. - А ну-ка берите сеть, вентеря, рюкзак. Попробуете бежать, собака догонит. А ну-ка, внучок, дай их ружьё, не заряжено ли?
Димка принёс ружьё. Дед проверил его.
Ружьё было пустое.
Дед доверил его нести Димке.
Вперёд! – приказал дедушка браконьерам. Нагруженные вентерями, сетью и рюкзаком, они были похожи на носильщиков. – Шагом марш!
Под конвоем дедушки, Димки и толпы уличных ребятишек, у которых животики надрывались со смеху, браконьеров доставили в райотдел.

                III

На следующее утро Димка и дедушка вновь пошли на рыбалку. На этот раз хорошо клевало. Не успело солнце подняться над лесом, а ведёрки у Димки и дедушки были полны. Один Байкал не принимал участия в рыбалке, он рыскал в камышах, словно что-то искал.
Что он ищет, дедушка? – спросил Димка, сматывая удочки.
Он своё дело знает, подождём – увидим.
И точно, Димка увидел, как Байкал выпугнул из камышей двух уток.
Байкал, назад! – осадил дедушка собаку.
Зачем вернул? Пусть учится охоте.– Димка пожалел Байкала.
Он и так неплохой следопыт. А охота здесь запрещена. Только три года назад несколько уток поселилось. Если их собаки будут беспокоить, то улетят в другое место.
Димка промолчал, загляделся на реку. Какая она красивая!
Каких только птиц здесь не было раньше! – дед тоже глядел на реку.– И гуси, и утки...
Куда же подевались?
Горе-охотники перевели, такие, каких мы вчера поймали. Хорошо, что они до бобров не добрались.
А где они живут?
Отсюда далековато.
Хочу на них поглядеть.
Но мне, внучок, сегодня по другим делам надо идти.
А я с Байкалом пойду. Он проводит.
Дед улыбнулся, растолковал Димке, по какой тропинке идти, куда свернуть.
– Не купайся там,– напутствовал он, – там на дне много коряг. Это бобры напилили. К их плотине подбирайся тишком. А то ничего не увидишь. А удочку и ведёрко дай мне, домой отнесу.
Димка расстался с дедом и пошёл по лесной тропе, высматривая в верхушках деревьев поющих птиц-невидимок. Приметив ореховый куст, набрал полные карманы почти спелых орехов, разгрыз один и вдруг подумал о Славике. Что теперь с ним? Вот бы орехов ему в больницу послать, да адреса Димка не знает. Мать Славика только уехала в Одессу, ещё не вернулась. А как было бы интересно вместе с ним «оглядеть на бобров!
Димка отмахал уже с полкилометра, как вдруг совсем рядом услышал звуки, похожие на хлопанье крыльев. Лесная курочка-долгоножка ковыляла по тропинке. Одно крыло у нее было словно подломлено.
– Кто-то подшиб... Надо поймать. В деревне дед вылечит, – решил Димка.
Но не тут-то было! Курочка убегала. Байкал сел на хвост и постанывал, ждал приказа: ловить! Но курочка вдруг взвилась в воздух, словно её крыло выздоровело, и пропала в лесу.
А-а! – вспомнил Димка дедушкины рассказы. – Это она меня от гнезда уводила. Там птенцы.
Ладно, – махнул рукой мальчик и пошёл дальше.
Вот наконец сквозь зелень прорезалась бобровая речка. Но бобров не было видно. То ли они услышали Димку, то ли спали после ночной работы в своих хатках, но над заводью у плотины стояла тишина: ни бульканья, ни плеска.
Димка посидел-посидел в засаде, да так и ушёл. А как бы хотелось рассказать в школе о бобрах! О живых, настоящих, а не тех, что на картинках. «Обязательно приду сюда ещё, всё равно увижу, как. живут бобры!» – думал Димка, шагая обратно в деревню.
                IV

Димка сидел в ванной и старательно тёрся мочалкой. Уже прошла неделя, как он вернулся в город из деревни. Уезжать от деда не хотелось, но нужно было готовиться к занятиям в школе. Завтра уже первое сентября. Ах как быстро промелькнуло лето! Димка плескался в тёплой ванне, а сам вспоминал песчаный бережок деревенской речки. Как в ней просторно! Не то что в тесной ванне!
Димка намылил голову и тут услышал, как кто-то позвонил в дверь.
«Кто бы это мог быть? – подумал Димка.– Уж не ко мне ли мальчишки прибежали?! Дела... Сижу в ванночке...»
И тут услышал в прихожей торопливые шаги мамы.
Он быстро стал промывать уши.
– Это квартира Чибисовых? – спросил женский голос.
Димке он показался знакомым. Но голос женский.
«Это не ко мне, – решил он и снова принялся старательно намыливать голову, не вслушиваясь в разговор старших.
Но снова до него донеслось:
– Да, а кто вам нужен?
Это спросила мама, открыв дверь.
Дима нужен, сынок ваш... Он ж нам в село каждое лето приезжает. Он дружок Славика.
У Димки чуть сердце не выскочило из груди, как из руки обмылок. Он торопливо сунулся под душ, обтерся, выскочил из ванной. Мать с нарядной женщиной разговаривала уже на кухне. Но они были не одни. С ними был Славик!
Он сиял.
Это ты! - бросился к нему Димка. - Вылечился!
Вылечился, – улыбнулся Славик. - Я теперь хорошо вижу, даже очки не надо носить.
Я знал, что ты в Одессе, но у меня адреса твоего не было... Хочешь, я тебе попугаев подарю?
Ну что ты! – запротестовал Славик.– И не жалко тебе?
Но Димки уже и след простыл.
– Я сейчас! – крикнул он уже из комнаты.
Димка притащил на кухню клетку с двумя жёлто-зелёными кривоклювыми попугайчиками.
А ну-ка вы, братья-разбойники, идите в другую комнату, – прикрикнула Димкина мать. – А я стол для гостей накрою.
Можно, я вам помогу, Елена Михайловна? – спросила мать Славика.
Что вы, что вы! Я сама справлюсь!
Но мать Славика не послушалась Елену Михайловну, вынула из дорожной сумки большой пакет с апельсинами и южным виноградом и стала перекладывать фрукты на стол.
Мальчики, забрав клетку и переглянувшись понимающе, ушли в Димкину комнату.
Пока на кухне шли хлопоты, Димка со Славиком сидели рядышком на диване.
Славик рассказывал, как его лечили в Одессе в глазной клинике, которую основал профессор Филатов. Он – уроженец Мордовии.
Мамка твоя с тобой в больнице жила?
Нет, у кого-то в городе на квартире, но ко мне каждый день приходила. Я быстро выздоровел. Доктор сказал, что у меня сильный организм. Вот пощупай, какие мускулы.– Славик напряг согнутую в локте руку. – А как приехали сюда, так сразу к тебе. Ведь это ты меня спас. Если бы не ты, я бы и теперь ходил, как по тёмной ночи. Быть слепым, знаешь, как плохо!
Ещё бы! А это правда, что у тебя банка с бензином взорвалась?
Какая банка? – изумился Славик.
Ну взрыв-то отчего был?
Никакой банки не было. Старухи, поди, напридумали. Я мамке давно уже всё рассказал. Это я ракету делал. Порох у отца взял, патроны ружейные расковырял. Набил порохом ракету, а тут ты пришёл и собаки драться стали. Я ракету зачем-то и поставил на горячую плиту. Вот и всё.
А я думал...– протянул Димка и смолк.
Ты когда-нибудь купался в море? – спросил Славик.
Нет ещё,– вздохнул Димка.
А я плавал. Легко в воде! Только далеко заплывать не велят. А кто заплывёт, за ним спасательный катер высылают.
Зачем? – удивился Димка.
Привезут к берегу. И штраф плати.
За что?! – ещё больше удивился Димка.
–Чтоб не нарушал порядка, не плавал далеко, – объяснил Славик.
Димка хотел спросить, видел ли Сдавик военные корабле, но тут их позвали на кухню.
– Ребята, обедать!
– Не хотим! – дружно отказались, но пришлось всё-таки подчиниться.
За обедом мать Славика всё расхваливала и расхваливала Димку. Кем она только его ни называла: и спасителем, и смелым мальчиком. Димка краснел. Своей матери он рассказал, что у Славика был пожар и что он в больнице, но о том, что тоже тушил пожар; Димка промолчал: неловко было.
После обеда друзья отправились погулять. Они ходили по городу, разглядывали памятники, скверы, дома, витрины магазинов, и все прохожие казались им счастливыми, как они сами.


                РАССКАЗЫ

                Василек

Васильку шестой год, но в детский сад привели его впервые. До этого воспитанием занималась бабушка. Легко жилось Васильку. По утрам, когда отец с матерью уже были на работе, Василёк нехотя просыпался и начинал капризничать:
- Бабушка! Где ты? Иди сюда!
Подойдёт к нему бабушка, погладит по головке, приласкает:
- Ой ты мой листочек, мой красавчик ненаглядненький! Уже проснулся? А за ночь-то как подрос! Вон какой высокий стал! Скоро папу догонишь!
Василёк и в самом деле рос быстро. Трудно стало с ним бабушке: рос внучок, росли и его капризы. Ничего не хотел делать сам, даже кормила его бабушка с ложечки. Лишь когда бабушка уходила в магазин, он принимался за дела; то будильник разберёт, то по полу пшено посеет.
Вот и сказал Васильку отец:
- Хватит, сынок, бабушку мучить. Будешь ходить в детский сад.
Вскоре его туда и отвёл.
В детском саду Васильку сразу всё не понравилось. Не успел он за завтраком дожевать кашу, как воспитательница велела всем ребятам собираться на прогулку.
- Ну-ка, дети, кто быстрее всех оденется?
Все разбежались к своим одёжным шкафчикам, а Василёк за столом сидит.
- Ну-ка, Василёк, - улыбнулась воспитательница, - одевайся, а то отстанешь от друзей. Семеро одного не ждут!
Хотел было Василёк не послушаться, но она взяла его за руку и подвела к ребятам.
- Вот твой шкафчик, - сказала, - видишь, на нём зайчик с морковкой нарисован, запомни.
Василёк вынул из шкафчика одежду, свалил её на пол, и сам уселся рядом. Все мальчики и девочки на стульчиках сидят и обуваются, а он - на полу и пытается ботинки зашнуровать. Не получается. Да и ботинки почему-то стали тесными, ноги жмут. Когда Василёк встал, все рассмеялись.
- Глядите, у него ноги в разные стороны глядят!
- Он ботинки не так надел!
Василёк покраснел.
- Василёк, маменькин сынок! - стала его дразнить какая-то девочка. «Сама в конопушках, а дразнится!» - подумал Василёк с обидой и возразил:
- Бабушкин!
Дети ещё громче рассмеялись.
- Не надо смеяться, - сказала воспитательница, - и у вас не всё сразу получалось. Лучше покажите ему, как надо правильно надевать ботинки. Кто покажет?
- Я! Я! - всем захотелось показать, как надо обуваться.
- Я сам! - вдруг сказал Василёк. Он даже вспотел, ещё гуще покраснел, но ботинки надел правильно. Только зашнуровать не смог, девочка помогла.
А на следующее утро Василёк удивил бабушку. Сам умылся, сам стал одеваться. От бабушкиной помощи отказался.
- Я сам оденусь, - проворчал. - Я не бабушкин сынок. Я... свой сынок!


                Обиженное деревце

Весеннее солнце весело заглядывало в окна детского сада. Его лучи золотыми бабочками играли на шторах, будто звали ребят поскорее выйти в зелёный дворик. А там - ох как хорошо!
- Дети, идите сюда! - послышался голос воспитательницы.
Очутившись в кольце малышей, она улыбнулась и объявила:
- Сегодня у нас с вами есть интересная работа.
В детских глазах засветились огоньки.
- А какая, Людмила Васильевна?
- Будем убирать в саду прошлогодние листья.
Дружно работали ребята, сгребая в кучки сухие шелестящие листья. И лишь один Толик Круглов делал вид, что работает, а сам ходил от берёзки к берёзке и наконец остановился у деревца, на котором радостно посвистывал скворец. К Толику подошла Света.
- Вон сколько листьев вокруг! Ты почему не собираешь?
- А тебе что? Гляжу на скворца, вот и всё.
Света подобрала у ствола несколько почерневших листьев и отошла. А Толик, оглянувшись по сторонам, потянул берёзку вниз, спугнул скворца и обломил веточку.
- Хорошая будет рогатка! - подумал Толик и быстро очистил ветку от листочков. Рогульку сунул в карман и как ни в чём не бывало присоединился к ребятам, стал помогать им, а сам думал о том, как вечером обрадует старшего брата своей рогулькой. Вчера брат где-то нашел длинную резинку и сказал:
- Теперь рогулька нужна. Хорошая рогатка выйдет!
Толик собирал листья и улыбался. Брат сделает ему рогатку, и они будут из неё стрелять по очереди.
- Дети! Все сюда! - услышал Толик голос Людмилы Васильевны.
Дети обступили воспитательницу.
- Кто сломал ветку у берёзки? - строго спросила Людмила Васильевна.
Ребята переглянулись. Лишь Толик, потупившись, смотрел на свой жёлтый сандалик, по которому полз муравей.
- Это, наверно, Круглов сломал, он подходил к берёзке, - сказала Света Сухова.
Все повернулись к Толику. Он сразу же возразил:
- Ты тоже подходила.
Света заморгала растерянно.
Тогда Людмила Васильевна предложила:
- Дети, поглядите на свои ладошки.
Все поглядели. Сделал это и Толик, но сразу испугался: его ладошки были измазаны берёзовой зеленью. Людмила Васильевна словно не заметила этого, и Толик быстро сунул руки в карманы, но его правая рука вдруг укололась о рогульку.
- А теперь посчитайте, сколько у вас на руках пальчиков, - продолжала Людмила Васильевна. - Посчитали? Вот и хорошо. На руке пять пальчиков. А если, - она вынула руку Толика из кармана. - А если один пальчик отнять... Не жалко?
- Жалко, Людмила Васильевна.
- А деревцу, думаете, своих веточек не жалко?
И Людмила Васильевна рассказала, что пять лет назад двор вокруг детского сада был пустой. Детский сад тогда только что построили. И родители, и сами дети из старших групп посадили во дворе берёзки, ухаживали за ними, поливали и окапывали.
- А вот кто-то теперь взял и обидел деревце! - вздохнула Людмила Васильевна.
Толик ещё ниже опустил голову. А потом вдруг заплакал. Теперь все поняли, кто виноват. Толик вытащил рогульку из кармана и шепнул сквозь слезы:
- Я буду берёзку поливать... У неё вырастет другая веточка.
- Как, ребята, поверим Толику? - спросила Людмила Васильевна.
Ребята молчали.

                Рыба, как лапоть

Ещё днём ребята договорились: вечером лечь спать пораньше, чтобы на зорьке отправиться на рыбалку.
Так они и сделали.
Утро выдалось холодноватое. В чистом воздухе крупицами росы звенел голосок проснувшегося жаворонка.
С ведёрками, с банками для червей, с удочками на плечах ребята пристроились к группе колхозников, направлявшихся на покос.
- Ну, сегодня они накормят нас ушицей! - сказал, оглянувшись на ребят, дядя Егор. - Вёдра-то какие взяли! Надо бы уж бочку прихватить!
- Кто-кто, а Митька нас накормит! - усмехнулся Пётр Иваныч. Митьку он хорошо знал: жил в соседнем доме. - Рыбак он отменный! Такого ещё поискать надо!
У Митьки, услышавшего похвалу, на сердце потеплело. Похвалу от Петра Иваныча он услышал впервые и сразу загордился, почувствовал себя вожаком.
- Я с вами рыбу ловить не буду! - заявил он ребятам, когда пришли на речку. - Вы шумите, болтаете. У Витьки вон ведерко гремит. Так вы всю рыбу распугаете.
Митька ушел от дружков и выбрал место для рыбалки в сторонке. А те сели рядышком на бережок, распутали лески, наживили на крючки червяков и забросили удочки.
Рыба у Митьки не ловилась. Не клевало, и всё. Он переходил с места на место, но ничего не помогало: булькнет заброшенный в воду поплавок, вынырнет, покачается и застынет.
- Лентяйки вы все! - ругал он непойманных рыб. - Спите ещё!
Потихоньку, от куста к кусту, ушёл Митька от ребят далеко, нашёл глубокий, обросший камышом омуток. От старшего брата он слышал, что щуки и окуни любят такие заросли. Здесь им корма хватает.
Здесь рыба жирует. От брата слышал также, что в таких омутах можно поймать рыбу величиной с лапоть.
- Обязательно поймаю такую, - решил Митька. - Это когда я со всеми мальчишками ловлю, мелочь попадается. Большая рыба на шум не пойдёт!
Солнце уже стало припекать, словно хвоинками, покалывать спину, а он всё ждал, когда же наконец рыба начнёт наперебой хватать червяков. От жары Митька разомлел, размечтался. Он уже видел, как принёс косарям ведро с уловом. И рыба-то какая будет! Не мальки с мизинец, а щуки - вот! - с целую руку! А у дружков - это тоже представлял Митька - в ведёрках будут лишь пескари-заморыши.
Косари похвалят Митьку, а вечером в селе всем расскажут, какой он заправский рыбак. Похвалил же его Пётр Иваныч. Наверно, видел, как Митька вчера нёс с рыбалки ведро. Правда, там были те же пескари. Но воды в ведро Митька набрал побольше, и оно было тяжёлое.
Сегодня что-то и пескари не клюют. Поплавок только подрагивает от набежавшего ветерка. С надеждой глядит на него Митька.
Сзади в густой траве послышался шорох. Митька оглянулся. Это к нему пробирались друзья.
«Чего за мной ходят? - подумал Митька о приятелях. - У самих не ловится, мою решили ловить!»
Но ребята были без удочек. Митька приставил палец к губам:
- Тише! Не пугайте рыбу!
- Много наловил? - спросил Сенька.
- С вами наловишь!
- Понятно! - Сенька вытащил из кармана какой-то кругляш и кинул в воду.
- А-а! - закричал Митька, вскакивая.- Раз сами ничего не поймали, так и мне ловить не даёте!
- Не кричи! - успокоил его Сенька. - Это же не камень. Это каша. Её рыба любит. Сейчас она на приманку и приплывёт. У нас тоже не клевало, пока мы в воду каши не набросали.
- Где взяли? - недоверчиво спросил Митька.
- Косари дали. Они твою рыбу ждут, уже костёр развели.
В это время вода возле Митькиного поплавка взыграла. Буль-буль — потянулись со дна водяные колокольчики.
- Видишь! - обрадовались мальчишки. - Рыбка кашки захотела! Ишь, как играет!
Митька улыбнулся, поднял с земли удилище, весь напрягся, ожидая, когда клюнет.
- Поводи, поводи удочкой, - учил его Сенька, - сейчас клюнет.
Митька стал водить поплавком по воде. И правда, его кто-то сильно дёрнул из-под воды, даже удилище подалось из рук. Митька потянул удочку на себя - тащить было тяжело.
- Щука! - закричал он. - Щука или сом!
Митька рванул удочку, и над водой в солнечных брызгах засверкало что-то тёмное.
- Налим! - крикнул кто-то из ребят.
- Рыба, как лапоть! - закричал Митька.
Но брызги распались, и рыба, висевшая на крючке, вдруг... задрыгала лапками.
Это была большая лягушка. Митька бросил удочку и вытаращил глаза. Лягушка тоже вытаращила глаза на Митьку.
Ребята хохотали. А потом, увидев, как погрустнел Митька, сказали:
- Не хнычь! Мы много наловили. На всех хватит. Пойдём отнесём рыбу косарям.
Митька поплёлся за ребятами. На ходу оглянулся. Лягушки, снятой с крючка, на берегу уже не было.
- Вот так рыба! Вот так лапоть! - подумал Митька и тоже засмеялся.

                На льду

Они дружили втроём: Витя Ювкин, Вова Акмаев и Миша Курочкин. А вскоре с ними подружился и Коля Савин. Друзья учились в пятом классе.
Сегодня они решили после уроков пойти кататься на коньках. Занятия у них были во вторую смену. Пока пришли из школы, пока ужинали, пока собирались, уже стемнело. Но это им ничуть не помешало: в зимнем небе сквозь реденькие тучки проглянула полная луна.
- Ребята, гляньте! Луна-то как будто ледяная! - сказал Витя по дороге на речку.
- Вовсе она не ледяная, - стал спорить Миша, - она пылью покрыта.
- А откуда ты знаешь? Или на Луне побывал?
- Там космонавты были. Правда, американские. Там такие горы!
Ребята приостановились, стараясь разглядеть на Луне горы. Гор не было видно, одни тёмные пятна. Но эти пятна напоминали глаза, рот... Луна была похожа на круглощёкий колобок из сказки.
- А что, ребята, - сказал Витя, - если бы нам предложили полететь на Луну, полетели бы?
- Я как-то не задумывался над этим, - признался Вова.
- Туда слетать ещё можно, не так долго, - проговорил Миша. - А вот на Марс полететь да вернуться - года три уйдёт.
- Да пусть и не вернуться! - Коля Савин слепил снежок и кинул его в сторону Луны. - Я бы всё равно полетел. Даже один!
Разговор их оборвался: они уже стояли на берегу Мокши. Внизу зеркально блестел лёд. Ребята стали кататься, обгоняя друг друга, лихо разворачивались, копировали фигуристов.
С неба тихо светила луна... Но вдруг тишину нарушил какой-то вроде бы знакомый, но все же необычный звук.
Ребята враз остановились и стали вглядываться в темноту, откуда пришёл этот звук.
- У-У-У! - послышалось ближе, и ребята поняли, что это мычит корова. Но откуда она здесь взялась в такую пору?
- Гляньте, бежит сюда! - крикнул Витя. - Может, взбесилась?
- Ой! - Коля Савин потихоньку развернулся и ускользнул на коньках к другому берегу.
А корова, едва выбежав на лёд, поскользнулась и упала на бок. Она замычала еще протяжней и жалобней, пыталась встать, но не могла.
Ребята один за другим подкатили к упавшей корове.
- Ты зачем, пустая голова, сюда забрела? - стал ругать корову Витя.
- Надо её поднять, - предложил Вова и взял корову за рога. - А ну-ка, раз-два, взяли! Не тут-то было. Корова была тяжёлой.
- А вы её волоком, волоком к берегу тащите, - услышали ребята женский голос,— на берегу она сама встанет.
Ребята оглянулись. К ним спешила девушка в фуфайке.
- Давайте, ребята, к берегу её подтащим помаленьку. Беда с ней, нрав взбалмошный. Чуть недоследи - в бега!
Ребята сообща кое-как дотянули корову по скользкому льду к берегу. Тут она, только что беспомощно мычавшая, вскочила на ноги и потрусила назад к коровнику.
- Пожалуйста, помогите её загнать на ферму, - попросила девушка, - одна я не справлюсь. Вдруг опять в бега ударится?
Ребята, встав по бокам, благополучно сопроводили её до колхозной фермы.
- А где же Колька? - неожиданно вспомнили о Савине.
Его с ними не было. Он тихонько раскатывал на коньках у другого берега речки, присматриваясь: увели ли ребята корову?
- Вот так космонавт! - усмехнулся Витька. - А ещё собирался на Марс полететь!

                Бессмертный горн

Мария Петровна живёт одна. Муж её погиб на войне, а больше из родственников никого не было.
Теперь она совсем старенькая, давно на пенсии. Соседские ребятишки зовут её бабой Машей. Любят её дети. Всегда охотно помогают по хозяйству: кто воды принесёт из колодца, кто огород польёт и прополет. И часто, усевшись рядышком с ней на лавочке, просят ребята бабушку Машу рассказать что-нибудь из своей жизни. А ей есть о чём рассказать.
Вот и сегодня ребята накололи ей дров, девочки перетаскали поленья в сарай, а потом баба Маша позвала своих помощников на веранду пить чай с малиновым вареньем. Чай был очень вкусный! Ребята выпили по чашке и сказали спасибо.
- Это вас надо благодарить! - ответила баба Маша. - Давно я хотела вам сделать подарок. Видно, час пришёл. Сегодня подарю, так и быть. Идите сюда.
Она достала из сундука свёрток, отвернула краешек материи, и перед глазами ребят засверкал пионерский горн.
- Берите и берегите, - сказала бабушка ребятам. - Это горн не простой, такой в магазине не купишь. Очень он для меня дорог. Это память о войне. А завтра у всех нас большой праздник: День Победы. Вот и дарю его вам.
Старушка часто заморгала, отвернулась и прижала к глазам кусочек красного полотна, снятого с горна. Дети затихли.
- Этот горн, ребята, - сказала она, успокоившись, - подарил мне в войну один мальчик, вот такой же, как вы. Я тогда работала медсестрой в Ленинграде. В госпитале. Была тяжёлая блокада, голод. Трамваи не ходили. Шла я однажды после дежурства по Невскому проспекту к себе домой. Вижу, впереди меня упал мальчик. Я к нему. Пощупала пульс: стучит. Живой ещё мальчик, просто от голода ослаб. На груди у него на шнурке был вот этот горн. Я уже потом узнала, что в тот вечер он вместе со своим школьным оркестром выступал перед солдатами. Отец его воевал с фашистами, а мать недавно убило бомбой на улице. Очень тяжело ему жилось одному. Когда я принесла его в госпиталь, он очнулся и тихо шепнул: «Тётя, хлебца». Мы накормили его, чем могли. Он ел и плакал. Потом вместе с ранеными бойцами мы его эвакуировали на Большую землю. Перед отправкой он оставил горн у меня, просил сохранить. Сказал:
- Когда я вернусь, буду в него играть.
- А где теперь этот мальчик? - спросила бабу Машу Светланка.
- Не знаю, внучка, не знаю. Я больше не видела своего музыканта. Он теперь уже не мальчик, а взрослый человек. И найти его нет возможности, фамилию его я забыла. Тогда, в войну, много было таких сирот.
- Мы отнесём горн в школу, - предложил Витька, - он будет горном нашей пионерской дружины.
- Спасибо, - сказала баба Маша. - Трубите в горн. На всех своих праздниках трубите. Если тот мальчик жив, он не забыл голос своего горна.