Ты сомневалась...

Ты сомневалась, что тебя люблю я?!
Ты убедишься в том!
Когда под сенью звёздной небосклона, осияного гением творца
Презрев к чертям вселенские законы, рванется вдруг созвездье козерога, к созвездию стрельца!
И млечный путь вдруг сложится в узоры, безмерно удивив седого мудреца,
Прочевшего на беспристрастном небосклоне слова: "Тебя люблю я!"
 
От грозной той картины трепеща заверещат яйцеголовых тысчи,
Кликуши же стеная и ропща, в свод звёздный сотней ручек тыча,
Вновь возопят, настал последний час! Покайтесь грешники, пришёл Апокалипсис!
Но это был не он ...!
Когда же разразился Рагнарёк, чтоб силы хаоса и тьмы не победили,
Все чувства нежные, что беззащитны были, в себе убил я!
Но светлый образ твой, я поместил в пресветлую обитель,
Под сень крылатую святого божества, и разделился на два существа - тот кто любил и Шива-разрушитель!
 
Да я любил, а ныне погибаю,
Собою жертвуя, пусть я не победитель!
Твой образ совершенный, что поместил я в светлую обитель,
Меня с холодной смертью примиряет.
 
Губами белыми молю лишь об одном, тех, кто останется и сбережет обитель,
Я заклинаю вас стигматами Христа: "Вас победители, прошу, не погубите!"
Чистейшей нежности святого торжества, над сокрушающей природой существа, нарёк которое я - Шива-разрушитель!
 
Уже недолго мне, в очах уж гаснет свет, и смерть коварная уже в лицо хохочет,
Она меня достаточно ждала, теперь её черёд, она уж косу точит.
Я из последних сил ей прокричу в ответ...,
Но с губ моих сорвался, …лишь слабый стон.
 
Но тихий стон мой был проникновенный,
И нету существа во всей вселенной, способного ему не подчиниться,
Его тревожно подхватили птицы, лавины снежные несут его в горах,
Преграды на пути своём, сметая, в материю вселенной проникая, последней волею божественного чувства,
Он огненными буквами, протаял неба склон,
И грозовым раскатом прозвучал, мою любовь в вселенной утверждая: "Тебя люблю я!"
 
Теперь уж скоро, близок мой конец, явился за душой моей гонец.
Хоть разум мой ещё и чист и светел, ответить губы смерти не сумели, язык мой мне уж больше не слуга,
И смерти смех мучительный терплю я.
Но взгляду моему ответил ветер, и луговые колокольчики пропели: "Тебя люблю я!"

Мой взгляд угас, ресницы заинели, теперь уж в Поднебесной нет меня,
Но три удара любящего сердца, последних, с высшей точностью, до терций,
Пропели слова три: "Тебя люблю я!"
 
А Шива что ж? Он многого достоин, свирепый воин, битвы божество, ни капли жалости в его глазах не сыщешь,
Он взглядом в бегство обращал врагов, он сверхъестественен! Пускай их будут тыщи!
Их смерть, душе его, кровавой служит пищей, он лучший воин даже средь богов!
Ему, вверяю светлую обитель! Он встанет перед входом: многорук, божественною яростью наполнен,
Не сокрушим для хаоса волн чёрных. И верен, мне!
Моих последних мук, он плод, хотя и небожитель.
Он беспощадный и суровый воин, он разрушитель, но он часть меня,
Он сбережёт пресветлую обитель, и в ней тебя!
 
Когда ж земля в себя уже впитает, сраженья кровь,
И снова просветлеют небеса,
Он вложит в ножны меч, эфес целуя,
Не бойся, посмотри в его глаза!
И скалолицего отверзнутся уста и голосом, моим, он скажет вновь: "Тебя люблю я!"

Тогда душа моя тобой полна, из пепла битвы снова возродится,
Она к тебе на встречу устремится,
Тогда тебя восславят небеса!
Ведь пред тобою отступил Апокалипсис!
             Тебя люблю я!