Больше никогда

1.
В дверь кто-то позвонил, и он проснулся. «Какого чёрта? Кто это может быть в такую рань? Или мне померещилось?»
Померещилось, скорее всего. Это, наверное, птицы за окном… Он полежал ещё немного, ворочаясь головой на подушке, и встал, наконец, ощутив невыносимую ломоту во всём теле. Потянулся, подошёл к окну. Очередное утро в крохотном городишке вяло пробивалось первыми лучами зимнего солнца сквозь плоские облака… Ещё один день… Ещё один бессмысленный долгий день. Жизнь продолжается.
Он хмыкнул, пытаясь вспомнить, сколько ему лет, и где он вообще, и зачем. По привычке прошагал на кухню, снова уставился в окно, взглянул на проезжающие мимо машины и почувствовал дикое раздражение, почти ненависть ко всем этим мелькающим за стеклом объектам. Всё это мельтешение и бесконечное движение туда-сюда показалось ему смешным и нелепым. Руки машинально засунули в рот сигарету. Едкий дым заполнил больные лёгкие и вырвался с кашлем наружу.
«Надо бросить курить и найти нормальную работу», - мысли медленно потекли по кругу, как пришедший наконец-то в движение механизм. Затикали, защёлкали, затрещали, побежали вперёд, словно кровь по сосудам, словно те бесчисленные стаи людишек и машин, что сновали снаружи по заснеженным дорогам…
«… нормальную работу. И съездить к сыну. Хотя, вряд ли он захочет меня видеть. А его мать тем более»... Андрей терпеть не мог приезжать в её квартиру. В эту огромную, чистую, идеальную цитадель зла, блестящую каждой своей безделушкой в углу, каждым предметом на полках – вазочками, рамочками с фото, фарфоровыми статуэтками, - каждой идиотской вещицей, каждым зеркалом в комнатах и каждым плафоном на стенах. Терпеть не мог её холёного улыбающегося мужа, его перстни, сигары, запонки, деньги… То, как он близок был с его единственным ребёнком, как он быстро и ловко нашёл к нему подход, и стал Костику милее родного отца. Глухая боль сдавила сердце. Он затушил сигарету. Включил электрический чайник, предварительно убедившись, что там есть ещё немного воды.
Ему хотелось что-то изменить. Что-то сделать, прямо сейчас, прямо здесь. Где-то что-то пошло неправильно, где-то он сбился с пути, и это мучило его. Но где? Андрей никак не мог сообразить. Ему казалось, что если он мысленно вернётся к тому решающему моменту, после которого всё пошло наперекосяк, он сможет что-то исправить. Он копался в памяти, выгребая оттуда кучи мусора вперемешку с яркими остатками чего-то давно забытого, яркого, радостного… Нет, всё не то. Где же это было, где? Ведь всё, казалось, складывалось так гладко, так верно, так правильно в его жизни, всё шло, как нельзя лучше, несмотря на преграды, которые встречались на пути. До какого-то момента. Может быть, всё испортила она? Ведь из-за неё он фактически развелся… Мерзкая девчонка. Как же он любил её тогда… Но нет, он бы всё равно развёлся, ведь их отношения с женой дали трещину задолго до той проклятой вечеринки.
Тусклые пятна машин скользили по грязному снегу, поблёскивая металлическим холодом, дым вылетал из выхлопных труб и таял в воздухе, людей становилось всё больше, и они, как зомби, плелись каждый по своим делам… Где же, где же это было? Институт, первые смешные заработки, роман с Дашей, свадьба, рождение сына… Да, где-то тут он стал понимать, что рано или поздно окажется один, полностью порабощённый своей никчёмной свободой. Потом какие-то женщины, да, их было много – быстротечные служебные романы, подруги подруг, жёны друзей… Затем разорение той конторы, в которой он занимался  полиграфией несколько лет… Год безработицы, редкие заказы, взятые на дом, в основном - портреты. Новая работа, в мелкой рекламной организации, которую тоже вскоре сожрали с потрохами. Костик тогда пошёл в школу. И Андрею было уже всё равно, где и кем, творческие амбиции он давно засунул куда подальше. Главным было – как-то прокормиться. Осенью он устроился с помощью друга в большое издательство, где ему неплохо платили за примитивную рекламу,  оказывающуюся потом где ни попадя, и редкие иллюстрации, заниматься которыми всегда было намного приятнее и интереснее… К тому же, он продолжал рисовать портреты на заказ. А зимой он встретил её. Проклятая вечеринка, и мысли так или иначе возвращаются к ней.
Сколько лет прошло, сколько? Шесть, семь? Ведь это был всего год, или полтора? Но это был самый счастливый год в его жизни. Потом тоже были женщины, со многими было хорошо. Были даже моменты, когда ему казалось, что всё ещё может наладиться с женой. Но нет. Этого не произошло. Три года, как они окончательно разошлись. Три года, как он не может понять, жив или мёртв. А если жив, то зачем?
Дни текли мирно и одинаково. Нет, ему не хотелось ничего возвращать. И он не чувствовал, кажется, уже ничего. Просто жил. И вспоминал иногда всё. Особенно Марину. Каждое утро он стоял перед окном, пил кофе и вспоминал её, хотя черты этого любимого когда-то лица уже почти стёрлись из памяти. Где он сейчас, с кем? Жива ли вообще? Позвонить? Робкая мысль мелькнула в сознании, и тёплое волнение тут же разлилось по телу. Но куда? Она наверняка уже давным-давно за границей, живёт с каким-нибудь богачом, как Даша, и наслаждается жизнью…
- Никогда не звони мне, я всегда буду звонить первым, - глухим эхом донеслись до него собственные слова, сказанные когда-то ей. Он тут же увидел перед собой хитрые, но всегда обиженные глаза, как они наполнялись беззвучной ненавистью каждый раз, когда он говорил это.
- Хорошо,- отвечала она с вызовом, - не буду!
И отворачивалась от него. А Андрей знал, как щемит у неё сердце, и чувствовал, что слёзы уже жгут её щёку, только она не покажет ему лица, ни за что.
Да, так странно. Почему-то последнее время он всё чаще вспоминал это её выражение лица. Тогда он был идиотом, и ему нравилось мучить её, как котёнка. Ему нравилось чувствовать бесконечную привязанность и любовь к себе. Он привык тогда к этому чувству слишком быстро. Как к наркотику. Привык настолько, что перестал потом уже замечать. А это мерзкое, эгоистичное чувство важности и нужности приходилось постоянно подогревать. Андрей делал ей больно. Специально. Но теперь он готов был разбить себе голову об руль своей старой колымаги за то, что так поступал с единственным любимым своим существом…

2.
Сегодняшний день напоминал ему продолжение сна. Всё, как в тумане, и он едва соображает, что к чему. Доехал до издательства, как в бреду, едва не въехав в бок иномарки, чуть не задавил пешехода, забуксовал на одном из перекрёстков, а  в довершение ко всему, его ещё чуть не снесло с проезжей части…
«Пора продавать её или прекратить ездить на какое-то время», - пронеслось у него в голове… Снегопад усиливался, стрелка термометра, кажется, поползла вверх… Подходя к крыльцу он услышал звонкий смех на противоположной стороне. Обернулся. Разглядел двух девчонок лет 18. Щёки их горели, волосы выбились из-под шапочек… Блондинка и брюнетка. Они смеялись так беззаботно и так громко, скрючиваясь от смеха и останавливаясь иногда перевести дух…
«Она смеялась так же. Когда выбежала мне навстречу с какой-то своей подругой в тот дурацкий вечер»…
Андрей быстро прошёл в свой кабинет, наспех поздоровавшись со всеми, разделся, включил комп, и снова уставился в окно. Девочки пропали из виду. Но они уже не занимали его. Он пытался вспомнить что-то… Ах да, тот вечер. «Воспоминания ведь уже совсем не те», - признался он себе, заваривая кофе… «Они стёрлись, они померкли, они стали похожи на выцветшие репродукции в старых книжках…»
И всё же что-то ещё осталось.
Он услышал скрип той двери, ощутил холод металлической ручки… Навстречу ему, из подъезда,  вылетело две девушки, одна чуть не сбила его с ног.
 - Извините, извините ради бога! – звонко заголосила она и сразу же начала давиться от смеха…
«Ну и глазища, никогда таких не видел… огонь», - подумал он и тут же заулыбался ей в ответ…
- Осторожнее надо, мадемуазель, а то ведь убили бы меня ненароком, пришлось бы моим друзьям отмечать без меня…
- Убить? Да вы что?! – закричала она, сбегая по ступеням вниз и удаляясь от него, - я в жизни мухи не обидела! – и снова эти смеющиеся глаза… даже издалека они казались огромными.
Он шёл тогда к друзьям, на день рождения своего однокурсника. И весь вечер просидел, как ошпаренный. Вспоминал эту девчонку, мысленно заигрывал с ней, раздевал и всё такое. Хотя с трудом мог вспомнить её рост, фигуру и одежду. Даже выспрашивал что-то у именинника, пытаясь узнать, кто она и где живёт. «Неплохо было бы с такой поразвлечься… Но глаза, глаза… Огонь»  - всё повторял он, потом уже даже вслух, когда захмелел и превратился в презабавного балабола. Где была тогда Даша, почему её не было с ним? Он не помнил.  Наверное болела, или сын болел. Неважно.
Самое странное случилось потом, когда он выполз в морозный тёмный двор, пытаясь застегнуться не слушавшими его пальцами, и снова наткнулся на неё… Только теперь она сидела на низком металлическом заборчике в глубине двора и ревела.
- Эй, дамочка, мы, кажется, уже встречались сегодня, - заговорил он, приближаясь, - что стряслось? Откуда слёзы?
Слова выходили протяжными и неразборчивыми из-за действия спиртного, он шатался и почти упал рядом с заплаканной девчонкой, когда поравнялся с ней. Она испугалась, дёрнулась сначала в сторону, но потом осмотрела его внимательно и вроде бы узнала.
- Не ваше дело, - пробубнила она и уставилась в синий снег под ногами.
- Ну не моё, так не моё, тогда можно я тут просто покурю рядышком, посторожу? А то мало ли, кто тут бродит, - как можно любезнее и отчётливее выговорил он, доставая сигарету…
- Можно, - вздохнула она, размазывая тушь по щёке вместе со слезами.
Он сам не понял, как всё произошло. Ведь он был в стельку пьяным и уставшим. А она - безумно милой, безумной юной, и просто безумной какой-то и дикой. Слово за слово, и вот уже она целует его прямо в рот своими горячими губами, а от поцелуя этого штырит ещё сильнее, чем от выпитого на празднике… И вот уже – какая-то квартира, он тратит последние деньги, засовывая их в морщинистые руки устало улыбающейся хозяйки, девчонка набрасывается на него, как голодная лисица, едва только дверь захлопывается, обвивает, душит, целует, раздевает и вытворяет что-то несусветное с ним до самого рассвета…
Они не останавливались, они даже не разговаривали больше… Это молодое тело казалось ему самым волшебным и идеальным из того, что он видел в жизни. Или просто у него давно не было секса.  Андрей не знал. Просто делал с ней всё, что хотел, или это она делала с ним… Он не понимал. Он таял в сумасшедших этих поцелуях, таял в ней, сгорал в этом внезапно вспыхнувшем  огне и задыхался от бешеного ритма…
Утром, на работе, он ещё долго не мог вырвать из головы эти жгучие картинки… Её изгибы, кудри, полузакрытые веки с размазанной тушью, сбитое дыхание и стоны… Всё тело его ныло, но не от похмелья и не от бессонной ночи… Оно хотел ещё. Оно не могло без её тела…

3.
Дела в галерее шли хорошо. Впервые за последние три года. И это учитывая то, что Марина открыла её ровно три года назад. Наконец-то этот молодой художник с его сногсшибательными работами. Он сумел привлечь многих посетителей и спонсоров, парочка толстосумов даже прикупила его работы. Она смеялась, представляя, как они будут вешать их вместе со своими лоснящимися жёнушками в своих кукольных домиках, и как они будут любоваться ими потом, пока не надоест… Но картины и вправду были хороши. А юноша и вправду был талантлив. Не только, как художник, но и как любовник, без всякого сомнения. Он влюбился в неё без памяти, хотя этот факт тревожил её сейчас и занимал меньше всего…
Просто всё наконец-то устроилось. И пошло так, как она задумывала. Строгий костюмчик, элегантное пальто, лёгкий макияж, подтянутое тело, уверенная улыбка на лице… Она нравилась себе, она любовалась собой в зеркальных стёклах витрин и окнах забегаловок, пока бежала на встречу с Виктором. Она держала всё под контролем. Она держалась молодцом. Наконец-то, наконец-то всё устаканилось…
Он снова был хмур и задумчив, но Марина не хотела сегодня обижаться и портить себе настроение из-за этого. Это всё было так далеко и так незначительно. Она всё улыбалась и не переставала прокручивать в голове новые планы и надежды.
Виктор заказал что-то мясное ей и пару кофе себе… Они обсудили финансовые вопросы, а потом она немного пораспрашивала его о семье. Он любил это почему-то. Это было их еженедельным ритуалом. Вкусный обед и разговоры о его детях.
- Кто-то купил его работы? - хрипло спросил он после долгой паузы, закуривая сигару. Марина посмотрела на его лысину и на ярко светящий плафон в кованой оправе прямо за ней… Улыбнулась снова каким-то своим мыслям и ответила:
- Да, ты представляешь, я сама не ожидала! Но мальчишка на самом деле талантлив, безумно талантлив, раз смог расшевелить и заинтересовать кого-то из этих зажравшихся скупердяев…
Она осеклась на мгновение, робко взглянула на глубокую морщинку между его бровями, но потом увидела как она распрямилась, а Виктор вяло ухмыльнулся… Она тоже улыбнулась и засунула в рот последний кусок стейка…
- Ты с ним спишь, так ведь?
На секунду Марине показалось, что она – лишь прыщавая семиклассница у доски, которая понятия не имеет, как ответить на вопрос. Холод и страх прокатились горячей волной по позвоночнику, упали в пятки и замерли там, как животное, ожидающее наказания. Но тут же она встряхнулась и вспомнила, что ничего никому не должна, что все их романы давным-давно обговорены и разрешены. Он волен делать то, что хочет, она тоже свободна и ничем ему не обязана… Хотя… Конечно же обязана… Без него не было бы ни этой галереи, ни её денег, ничего… Её бы в этом городе просто не было бы…
- Он просто влюбился, как дурак, - хмыкнула она, глядя в сторону, допила вино и поставила пустой бокал на стол.
- Конечно, - ласково сказал Виктор, но в его голосе всё ещё была заметна ревность и какое-то детское сожаление, - как вообще в тебя можно не влюбиться?
 - А, перестань, - отмахнулась она, - мне пора бежать, пойдём…
Они вышли из маленького ресторанчика, обменялись дружескими поцелуями и разошлись в разные стороны. Снег пошёл снова, но вскоре из-за облака выглянуло игривое солнце, и Марина почувствовала его вокруг… На своём лице, на лицах прохожих, на стёклах автомобилей и окнах домов… Она бежала на работу, ощущая в животе приятное тепло от плотного обеда и дорогого вина. В голове крутилось множество мыслей – о Викторе и его детях, о том, как он быстро стареет, об очередной плате за аренду помещения, о заказанной рекламе, о статье в газете для нового любовника, о том, что скоро надо бы с ним завязывать, но пока не стоит, о туфлях, о вечерних новостях, о том, как выглядят её слегка растрёпанные волосы сейчас… Она поймала на себе восхищённые взгляды нескольких мужчин, и передумала  смотреться в глянцевый бок модного магазина…
Потом ей надоело волноваться и захотелось расслабиться. В кои-то веке, можно же себе позволить. Вся эта жизнь и так напоминала ей бесконечный аттракцион. И этот город порой сводил с ума своей суетой и циничностью. Но что же делать – таковы правила. Если не умеешь играть – уезжай отсюда прочь. В свой родной крохотный городишко,  где когда-то, казалось, был весь мир… И он. Да, он всё ещё там, кажется…
Она прошла в свой кабинет, сняла пальто и плюхнулась на стул… Последняя мысль вернула её на пару секунд туда, где когда-то всё началось. Или закончилось. Трудно было сказать. Но тогда всё было по-другому. Сейчас она уже не могла испытать ничего подобного. Как бы ни старалась. Мужья и любовники менялись, а то чувство так и не возвращалось. Может быть она любила его, кто знает.
Марина залезла в интернет с левой страницы, нашла его в соц. сетях. По правде говоря, они уже давно были у неё в закладках. Просто в суете последних дней она почти уже забыла обо всём этом… Но мысли вновь и вновь возвращали её в прошлое. Так уж устроен человек. Ничего не поделать.
Смешные фотки в его незакрытом альбоме. На некоторых он совсем ещё молодой, как в тот день, когда они познакомились. Хотя тогда уже он был старше её нынешней. И она потеряла голову – это случается ведь практически со всеми молоденькими девочками… Марина посмотрела в окно. Солнце уже скрылось, а снег всё не унимался. Валил и валил с неба огромными хлопьями… А на экране мелькали снимки с Андреем… Дурацкий ковёр на фоне, старомодная рубашка, кудрявые волосы… Она вздохнула. От него даже с монитора несло провинциальщиной и замшелостью… Но тогда он был всем, а она ничем… Бесплатным приложением к нему, его маленькой тайной страстью, которая перегорела, как и все предыдущие. Но это был лучший роман в её жизни - так она любила повторять Виктору и всем остальным, когда выпивала, и язык у неё развязывался не на шутку…

4.
В тот зимний день всё шло, как нельзя лучше. Так ей казалось. Они с подругой сбежали с двух последних пар, и ровно в три были у нужной квартиры. Она уже не первый месяц облизывалась, глядя на Стаса, и на этой вечеринке всё должно было решиться… В квартире его пахло чем-то горелым – наверное, пытался готовить. И безуспешно. Повсюду царил невероятный бардак. Это её покоробило, но после двух бутылок пива Марина уже не обращала никакого внимания на разбросанные по полу вещи и тонны пыли на полках. Они смеялись, шутили, показывали друг другу свои картины, учебные и просто, как это у них называлось – «для себя»... они заигрывали друг с другом и хмелели от дешёвого пойла. Обычная студенческая пирушка. Позже к ним присоединилась ещё одна парочка художников, и веселье продолжилось, однако пиво быстро кончилось, и Марина вызвалась сбегать в магазин - за новой порцией. С собой она, правда, прихватила подругу.
Вылетая из подъезда с диким хохотом, она чуть не сбила с ног какого-то человека. Симпатичного мужчину, как оказалось позже. Он что-то сказал ей тогда, она уже смутно помнила, что именно. Но она заметила, что понравилась ему. Правильно – он ещё минуту, наверное, держал дверь приоткрытой, но не заходил. Смотрел им вслед.
А потом всё пошло наперекосяк… Алкоголь вырубил её подружку в ванной, шумная парочка не желала никуда уходить и продолжала «зажигать», в то время, как Стас уже клевал носом и не собирался проявлять к Марине никакого интереса. Она разозлилась, попыталась его как-то взбодрить, но вместо этого нарвалась на нелицеприятные высказывания о себе, и дело закончилось ссорой…
Так она оказалась в этом тёмном заснеженном дворе, заплаканная и раздосадованная на всех и вся.
Из подъезда вышел какой-то нетрезвый человек, направился к ней. Она испугалась ужасно, но потом узнала в нём того, которого чуть не сшибла несколько часов назад…
Как всё это случилось – она сама не поняла. Безумец какой-то, да ещё и с кольцом на руке, но целуется так, что дыхание захватывает. Очень скоро они оказались в тёмной, но чистой квартирке, и это было первое её подобное приключение. Но она не могла думать больше ни о чём, кроме как о его горячих руках, которые делали именно то и именно так, как она хотела. Они не были разными телами. Они были одним телом в ту ночь. Одним ненасытным телом, которое не желало засыпать до самого утра.
А утром она убежала, когда он провалился в сон ненадолго. Ей было стыдно заплаканных глаз и немытой головы, она боялась, что он увидит её такой при свете дня… Она не сказала ему ни имени, ни телефона, ничего. Андрей не знал, кто она, где живёт, где учится, увидятся ли они ещё когда-нибудь. Марине хотелось, чтобы всё было похоже на кино. Прекрасная ночь с незнакомкой, исчезающей с восходом солнца…

5.
Осенняя ночь медленно превращалась в утро. За окном шумел мелкий дождь.  Иногда во двор въезжали машины, и по комнате пробегала белая полоса от света фар. На кухне раздражающе тикали часы. Хотелось пить. Андрей лежал лицом к стене и уже битый час изучал блёклые узоры на обоях. Глаза болели, невыносимо хотелось уснуть. Марина ворочалась рядом, как беспокойный ребёнок, иногда вздыхала и будто бы хотела что-то сказать. Но молчала. Они вспоминали этот год, этот их год, пронизанный тонкими нитями тайных встреч, ссор, расставаний и примирений. Они зашли в тупик. Они не знали, что дальше.
Жаркое лето осталось позади. Брызги воды на их лицах, его тёплые руки на её плечах, вкус вина и запах костра. Золотистое облако солнца сквозь густую листву, зелень и песок, ощущение влажной травы под босыми ногами. Ощущение счастья. Они часто выбирались за город. Он сбегал с работы, она прогуливала пары. Они были безумно влюблены…
Но сейчас всё это казалось далёким забытым сном. Так больше не могло продолжаться. Что-то надо было решить. Но решить не получалось.
Она смотрела в потолок и вспоминала, как оказалась здесь впервые. И как всё изменилось с тех пор. Нет, в квартире всё по-прежнему. Его семейные фотографии повсюду, вещи жены, игрушки сына. Но ей уже не хочется здесь находиться. Она не чувствует себя победительницей. Ей мало того, что Даша ушла. Ей нужно было, чтобы Андрей расставил все точки над И. А он колебался.
- Так она давно уже всё знала? – спросила, наконец, Марина, - И ничего не говорила? Так долго молчала?
Андрей повернулся на спину и заговорил тихо:
- Молчала. Думала, что это пройдёт. Но видишь, как всё затянулось.
- И что дальше? Что? Теперь мы будем вместе?
- Не надо торопиться, малыш. У меня же сын, я же говорил тебе, что не могу так просто отпустить их.
- Да, говорил постоянно! – она начала заводиться. Он раздражал её сейчас как никогда, - Ну а как же я? Разве мои чувства тебя не волнуют?
- Конечно, волнуют. Но ты ещё молода. Ты многого не понимаешь.
- Хватит считать меня слабоумной! – она села на край кровати, - я прекрасно всё понимаю. Но зачем жить во лжи? Тем более, что она уже ушла. Как ты собираешься их возвращать? А если они вернутся? Всё будет по-старому? Опять эти встречи тайком и съёмные квартиры? Я устала!
Марине казалось, что она говорит со стеной. Андрей ничего не хотел понимать. То, как она измучена всем этим враньём, то, как тяжело ей последние месяцы. Ей хотелось перемен, какой-то определённости. А он хотел оставить её при себе, как красивую игрушку.
- Я не считаю тебя слабоумной, котёнок, ты же знаешь. Но совместная жизнь – это совсем другая история. От прежних романтических отношений не останется и следа. Ты, похоже, плохо себе представляешь, что это такое – постоянно жить бок о бок. Начнётся бытовуха, мы погрузимся в бесконечную суету и домашние заботы, ты же возненавидишь меня очень скоро.
Ей казалось, что она уже его ненавидит. У неё больше не было сил жить в постоянном ожидании и терзаниях.
- Значит ты не согласен на развод? Вы не будете разводиться?
- Пока нет.
Небо за задёрнутыми шторами светлело. Приехал мусоровоз. Начал шуметь и отвратительно громыхать под окнами.
Марина равнодушно оглядывала комнату. Над огромным цветастым креслом висел портрет Даши. Раньше при одном взгляде на него её переполняла ревность и злоба. Сейчас же просто хотелось спать.
- Мой портрет ты так и не нарисовал… - выдохнула она.
- Но мы же были заняты более важными делами, - попытался пошутить Андрей. Он перевернулся на бок и уткнулся носом в её бедро, - Давай ещё полежим немного?
- Нет, я не могу больше. Я поеду домой. Мне нужно выспаться.
Что-то тревожно ёкнуло у него внутри и на секунду показалось, что сейчас она уйдёт навсегда. Но так было уже сотни раз. Они всегда так ужасно ссорились. И всегда мирились. Через пару дней всё будет по-старому. Он сводит её в какое-нибудь кафе, и они забудут эту неудачную ночь.
Марина посмотрела на него спокойными сонными глазами. Сейчас она совсем не выглядела молоденькой девчонкой. Он попытался улыбнуться и почувствовал её прохладную руку на своей небритой щеке.
- Жаль, - сказал он.
- Мне тоже жаль.
Он слышал, как она одевалась, как причёсывалась в прихожей, как застёгивала сапоги. Но не мог заставить себя подняться. Дверь хлопнула, и комната наполнилась тишиной. Она впервые не поцеловала его на прощание.

Через неделю Андрей позвонил сам. Он думал, что это всего лишь очередная размолвка, и она просто ждёт первого шага от него. Но она  сбрасывала все его звонки, а потом сменила номер. Тогда он стал звонить ей на домашний. Но родители всегда отвечали, что её нет дома. Тогда он решил подкараулить её возле училища. Но подруги сказали, что она уже давно не ходит на занятия. С тех пор он каждый вечер сидел около её подъезда, надеясь подкараулить Марину и поговорить. Но она так и не появилась. Через два месяца он узнал, что Марина уехала учиться в другой город.
Больше они никогда не виделись.