Я шла задумавшись. Луна светила мрачно

***
Я  шла  задумавшись. Луна светила мрачно.
Над желтой улицей горели фонари.
Два пьяных мужика ругались смачно,
И радио мычало  о любви --
О неземных  очах, что так  пленили,
И о руках, чьей власти предалась…
Часы на башне полночь били,
С оглядкой на меня и торопясь...
Вдруг, вижу – серафим крылатый
Летит на площадь между фонарей,
Еще один – какой-то он кудлатый,
Еще один – да их тут, как бл***й!
Галдят, как на собрании месткома!
Устав остатки разума беречь,
Я, притаившись за углом у дома,
Терзаю слух – они терзают речь.
Куда там Думе, все благопристойно,
Ни слова мата, речи как стихи.
И все о том, как  мы их  недостойны,
Что слишком любим тело и грехи.
Что, мол, пора уж браться и за дело,
Что каяться пора и все такое,
Что неужели, мол, вам все не надоело,
Мол, мы  за рвение вас наградим покоем!
Свербит в носу от пылких излияний
(Ах, где ты, детство пионерское мое!),
И в ход событий пламенным чиханьем
Вношу я изменение свое.
Фонарь, качаясь, затмевал луну,
Но, кажется, ему пора сорваться.
А я  теперь, ей-Богу, не пойму,
Куда идти, как  быть, как возвращаться,
И нужен ли возврат... Лохматой тенью
Я кутаю подножие столба,
И на меня, поголубев от лени,
Взирают местной церкви купола.
Да было ль что? Да может, все примнилось
Мне в городе без толп и без машин,
В котором ничего не изменилось
От  зова, нисходившего с вершин.
1987(2001)