Я

Я — это я, не ты, не он,
Не серое — они,
Я — это я, я обречён
На самость изнутри.

Вдоль смуглых дней, вдоль тишины,
Меж шума и вранья,
Когда глаза обожжены
Углями воронья,

Когда ни другу, ни врагу,
Ни музе, ни жене
И рассказать я не могу,
Что вижу в вышине,

Когда изменчивый экстаз
Слагает новый ритм,
Когда открыто, без прикрас
Искусство говорит —

Я словно в кокон заточён
Измученного “я”,
Я, как преступник отягчён
Угрозой наказания.

Снаружи то же, что и все,
Но ранена душа,
Слов обречённая красе,
Отходит не спеша,

Выводит за ступенью ряд,
Ища не старых рифм,
От ноября до ноября,
До воспаленья лимф.

Всегда искать сюжет и смысл
Там, где и смысла нет
Обязан до исхода чисел
Хронический поэт.

И это “я” — гнилое “я”,
Доставшее, своё,
Холодное как полынья,
Горячее с краёв,

Хочу иль не хочу — вписать
Придётся в каждый вздох,
Жестокий жребий — сочинять
Мне уготовил Бог.

Но страха нет, мятежных дум,
Восторга и любви
Полны слова и лезут в ум,
Как их на смысл не рви.

Опять придут, заставят пить
Несовершенства хмель,
Отучат есть, хмелеть, любить
На множество недель.

Не прекращается поток,
В который я попал,
А я себя уже как мог
Казалось исчерпал.

И на закате, в глубине
Коричневых гардин,
С самим собой наедине
Я вижу цепь картин,

Видений ярких и живых,
Обрывки фраз и сцен,
И слов и звёзд внезапный вихрь
Пронзает толщу стен.

И словно в тонком волокне
Переломляя свет,
Осуществляется во мне
Движение планет,

Немая музыка миров,
Прекрасная уж тем,
Что передать не сыщешь слов
Её бессмертных тем.

Лишь намекнуть могу в стихах,
Случайно, невзначай,
О том какой блаженный страх
Весь Космос укачал,

Как в пене огненной рождён,
Летящий по кривой,
Весь мир сознанием пронзён
Того, что он живой.

И этот город, этот шар,
Сплетенье тел и дел —
Песчинка в пальцах малыша,
Галактик мятный мел...

Наружу и вовнутрь летит
Ум, раненый собой,
И если в меру ядовит
Проложит путь борьбой

Для новой истины и слов,
Откроющих её,
А дальше белая любовь
Уравнивает всё.


Но суета бросает в жизнь,
В автобусы, в движенье денег,
Здесь каждый шаг имеет ценник
И нет предела вверх и вниз.

С утра ты ищешь равновесье
И может к ночи обретёшь,
Но зримой правды ворот тесен
Тому, кто в искреннюю ложь

Невидимого свято верит,
И презирая год и код
Ты в чудо открываешь двери,
Толкая дверь “Служебный ход”.

Пусть те, кому владеть телами
Владеют ими, нам — душа,
Нам вдохновенья нежный пламень,
Богатство гнутого гроша.

Все страны, все благие вести
Отыскиваем мы в себе,
Духовных стрел в нас перекрестье
И новой Веры колыбель.


Я — это я, мне исчерпать
Себя желательно до смерти,
Что бы грядущей славы дети
Могли пока спокойно спать.

Пусть технологий злому гону
Мир подчиняется, а я
Уйду в стихи, как ночь в солому
По звёздные свои края.

Мне нравится печаль и бедность,
Любовь прозрачная на свет,
Снов значимость и многоцветность,
И вкус не зря прожитых лет,

Когда находишь продолженье...
Но вот автобус среди трав
Остановился, натяженье
Тугого времени поправ.

Закономерен только случай,
Он держит многое в руках
И счастья выстраданный ключик
И горя будущего страх.

Я, как подсолнух, полон солнца,
Во мне кипит его янтарь,
И кажется, что не начнётся
Ни старость, ни болезнь, ни хмарь.

Но вот уже луна и ветер,
И рук упавшие цветы,
И тот же свет ты видишь в цвете
Истления и немоты.

Вдоль линии холмятся судьбы
Тех, кто дойти до края смог,
У века каменные губы,
Но через них мой путь пролёг.

Желудка тяжесть и дорог —
Приметы родины любимой,
И сотни лет вселенский торг
Здесь правит бал неумолимо.

Вот полдень города, где я
Семнадцать лет прожил, как песен,
Где я печален был и весел,
Раскрывши книгу бытия.

Чужой мне этот буйный пир
Язычества и сладострастия,
Не вызовет во мне участие
Переменение картин.

Я только вижу здесь истоки,
Намёки будущей судьбы,
Здесь мне назначенной дороги
Я стал угадывать столбы.

Моя наивность смыта кровью,
Цинизм открытости привит,
Что б выжить жертвовал любовью,
Был не единожды избит.

И чем меня проймёшь такого?
Но веры я не потерял,
И город выгнутый подковой
Меня пока что не сожрал.

Он поперхнётся мной, я знаю —
Тысячеротый истукан,
А мне вперёд бежать, по краю
Других сторон и терпких стран.


Я — это я, не ты, не он,
Не серое они,
Я — это я, я обречён
На самость изнутри.

Меняю стиль, ищу слова
Не понимая слов,
Хотя забвения трава
Растёт поверх голов.

Бессмысленна дорога рифм,
Ни кто не хочет знать,
Как путь поэта пьян и крив —
Ни беднота, ни знать.

И сам себе я надоел
Рифмованным враньём,
И век меня почти что съел
Голодным вороньём.

Но часть, которая жива
Сильна, как сумасшедший
И ей ни хватит ни когда
Вина, стихов и женщин.

20-24.7.1999.