Климов и Журнал Тело Поэзии на Мегалите 3-2013

На странице коллективного автора Футурсобрание

вышел Журнал Тело Поэзии на Мегалите 3-2013 http://www.stihi.ru/2013/04/17/11143

с подборкой стихов Владимира Климова и эстманифестом-3.




Ежемесячный Журнал Тело Поэзии на Мегалите 3-2013


Главный редактор, верстка: Татьяна Зоммер


Редакторы номера - Татьяна Зоммер, Татьяна Виноградова


Дизайн обложки – Татьяна Виноградова




                ОГЛАВЛЕНИЕ


 ========================== ПОЭЗИЯ ============================

ЙЫВАН МИТРИ / НЕ ЛАДЕН http://vk.com/publicblackdog?w=wall-33235369_201
                ХЛЕБНИКОВУ http://vk.com/publicblackdog?w=wall-33235369_198
                ОНИ http://vk.com/publicblackdog?w=wall-33235369_196
АНДРЕЙ НАСОНОВ   / Ворон http://www.stihi.ru/2013/03/28/12220
                Ты помнишь, Че... http://www.stihi.ru/2013/03/23/6752
СВЕТЛАНА МАРИНСКАЯ / Триптих «Яппи-блюз»
                Голос http://www.stihi.ru/2012/06/01/1406
                Праздник http://www.stihi.ru/2010/12/10/6074
                Оставайтесь с нами http://www.stihi.ru/2012/07/29/3077
АЛЕКСАНДР ПЕТРУШКИН / Не раньше, чем начнётся смерть…http://stihi.ru/2013/03/21/8100               
                Сминая бумажную воду…
                в роддоме
                И вот, придумав, что любим…
АЛЕКСАНДР  МАНСУРОВ /  Парижская история Гавриилу Лубнину http://www.stihi.ru/2013/03/22/8390
                Пить http://www.stihi.ru/2013/03/27/6273
                Piano http://www.stihi.ru/2013/03/27/6364
                Осень http://www.stihi.ru/2013/03/24/5331
ТАТЬЯНА  ЗОММЕР / метросконца http://www.stihi.ru/2013/03/24/11053
                черная дыра улыбается http://www.stihi.ru/2013/03/30/11177   
                внутренняя перспектива http://www.stihi.ru/2012/12/11/10471
                веда из даа http://www.stihi.ru/2013/02/28/11276
                первыми блинкомами http://www.stihi.ru/2013/03/17/10103
КРИСПИ / вечерне-утренняя матерь кошек... http://www.stihi.ru/2013/03/06/1007
                тарантино-буратинное...http://www.stihi.ru/2013/03/09/1182
                февраль сегодня никогда не кончится... http://www.stihi.ru/2013/03/16/986
                в двух шагах... http://www.stihi.ru/2013/03/27/12402
                сага седьмого моря – песнь третья...http://www.stihi.ru/2013/03/26/883               
ОЛЕГ ЭЙНАР / о дожде, тумане и ощущении осени весной http://stihi.ru/2013/04/08/11161
АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА / аллели http://www.stihi.ru/2013/03/17/6651
ВЛАДИМИР  КЛИМОВ / Каждый день лицо меняется http://www.stihi.ru/2013/03/28/3141
                А в брюхе облаков… http://www.stihi.ru/2013/03/28/3194
                Как капли с крыши губ http://www.stihi.ru/2010/01/24/5143   
                Ох…! сарказм-трагедия http://www.stihi.ru/2012/08/09/4107   
ТАТЬЯНА  ВИНОГРАДОВА / Весенняя прогулка по Центру  http://www.stihi.ru/2012/08/03/7525
АЛЕКСАНДР  ГУМЁННЫЙ / остаточные проявления http://www.stihi.ru/2013/03/23/11697
                ожидание http://www.stihi.ru/2013/03/24/5138
                весеннее созерцание http://www.stihi.ru/2013/03/28/5629
                время и дыра http://www.stihi.ru/2013/03/30/8858
ДАРЬЯ ОВСЯННИКОВА / La danse avec la pierre. До дна http://www.stihi.ru/2013/03/22/4555
АЛЕКСЕЙ ЗАРИН / Ставка на разум  http://www.stihi.ru/2013/03/21/4234
                Полдень навсегда http://www.stihi.ru/2011/11/30/7699
ВЛАДИМИР  МОНАХОВ / И спросил Ницше http://www.stihi.ru/2013/03/15/2516
                Хлебников.ру Разговор по душам с В. Хлебниковым http://www.stihi.ru/2013/03/11/2875
                время давно перестало меня убивать http://www.stihi.ru/2013/03/16/4369
                ПОЭМА ВЕСНЫ
                М-АРТ – эпоха дзинь! http://www.stihi.ru/2013/02/20/2542               
НАДЯ БЕЛЯКОВА / Когда наш дракон летает http://www.stihi.ru/2013/03/02/1398
                Сеятель снов http://www.stihi.ru/2009/11/27/882
                Цензурой мечты http://www.stihi.ru/2009/12/01/1756
                Титаник http://www.stihi.ru/2009/12/30/6911
АЛЕКСАНДР  САВОСТЬЯНОВ / Портал. метаметаграмма http://www.stihi.ru/2012/08/03/5876
                Вакханалия. японский сонет-бабочка http://www.stihi.ru/2012/06/20/6034
                Первый блин – комам! панторим http://www.stihi.ru/2013/03/16/4598
                первые крокусы. хайга  http://www.stihi.ru/2013/03/07/11553   
                Жемчужные подснежники
БОРГИЛ  ХРАВАНОН / Перед рассветом темнее всего http://www.stihi.ru/2013/03/10/10259
                Блеск! http://www.stihi.ru/2013/03/17/4021
                Квадрат магической неотличимости  http://www.stihi.ru/2013/03/12/10274
                Несу свой http://www.stihi.ru/2013/03/31/433
                О выборе меньшего зла http://www.stihi.ru/2013/03/05/12032
                Шашка Чапаева над пустотой http://www.stihi.ru/2013/03/21/6677
ВЛАД АНДЕГРАУНД (ВЛАДИМИР СМИРНОВ) / карма кома http://www.stihi.ru/2013/03/07/5544
                depeche mode 80-е http://www.stihi.ru/2013/03/19/5630
                венерин волос http://www.stihi.ru/2013/03/15/6224



========================== ПРОЗА  ============================
 
               
ТАТЬЯНА  ЗОММЕР /Улыбка бабочки http://stihi.ru/2010/01/11/2251
АЛЕКСАНДР САВОСТЬЯНОВ / Конец связи http://www.stihi.ru/2011/09/30/2408
ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА / Поэтика. нечто вроде манифеста http://www.stihi.ru/2013/03/03/646
ВЛАДИМИР  МОНАХОВ / Толстый. Записки мальчиша-плохиша http://www.stihi.ru/2013/03/01/3349
                Суицид http://www.stihi.ru/2013/03/19/4130
НАДЯ БЕЛЯКОВА / Гипербореи. Ругачёвские чудеса



========================== КРИТИКА  ============================


ТАТЬЯНА  ЗОММЕР / Магические заикания Сергея Бирюкова http://www.stihi.ru/2010/02/22/4057
ВЛАДИМИР  КЛИМОВ. Критическая поэтика. эстманифест-3 http://www.stihi.ru/2010/01/31/4816
ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА. Лонг-листеры на Премию "П". экспертный обзор http://www.stihi.ru/2013/03/16/3563
 







==============================  ПОЭЗИЯ =============================
================ Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013 ================

=== ЙЫВАН МИТРИ ===
/Марий Эл/


====>  ХЛЕБНИКОВУ

приветствую вас будетляне
будет-не будет ладом
домью ладаном
дан молозивом
скарабеем млечный путь
не споткнись
рачьей поступью
солнце в ладонях

йой

словоплеть перебираю
выразить
невыразимое
пели губы солнцем
шептали дождём
подснежники упрямые
головоногие
ноголовкие
ласкокожие
скакали

молчали

лебеди мыслей

стервенею
не одеревенеть
не разорвать
ариаднову
нить новую
из старых сплетаю



====>  ОНИ


первый и последний

слова

этажи чуть выше
не предлагать
у(во)лить
на чужую мельницу
цунами ром ом марой
пернатым змеем
не предлагать
выей следа
голь перекатная
навь и правь

правь
рвы
гладь вдоволь дыши
шинами и нами
странный
нудный змей
перья змей



====>  НЕ ЛАДЕН


ладом бедный ладан
дна
ладой моды даден
волос ладен травой
даден глазом хвачен
рябиной
злой бус золой
листьев радый да
листьев всё весна
навьи вены пляшут
сорокой
рядом ноют стадом
ты не ладан ты не ладен
не бен ладен
ладан...

шуршит камыш
раздевая
тело
спелые колосья



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

=== АНДРЕЙ НАСОНОВ ===
/Краснодар/


====> Ворон


Время вышло тебе летать.

Твой апокалиптический "кар" –
это скрип
несмазанного механизма для полётов.
Твоя грудь
общипана ветром до самых мышц,
которые провялились, скукожившись,
открыв летательный механизм.

Костлявый киль вдаётся в ветер
и пропускает его внутрь сквозь рёбра,
не защищённые обшивкой, сквозь
остов летучего голландца.
А черви по жилам бегают,
остатки перьев напрягая, натягивая,
чтоб сохранить летучесть.
Там в темноте за вороньей костью,
в затхлой темноте, разорванной ночником
сердца, сидит капитан в капитальной задумчивости.
Он собирает людские души на уху.

Твой стеклянный глаз, пернатая,
не накатывает на меня
и твой крик не для меня, ибо
это просто скрип шпангоута,
значит, я не тону, меня не подбирают,
идут мимо, то есть идут где-то не здесь,
параллельно, по ту сторону мира,
а меня выбросило,
тут уже не подбирают,
выкручивайся, выпендривайся как хочешь.

Я без страха
пробую носком ботинка
твой лежащий на земле череп,
глядящий своей вечностью на мою временность.



====> Ты помнишь Че...


Ты помнишь, Че, как всё начиналось:
мы просто верили в свою мечту,
а теперь чувствуем затылком
холод будущего и слышим щелчок,
похожий на звук фотоаппарата,
но от которого становится страшно
и выстраивается трассирующая нить
воспоминаний. Одного недостаточно,
и, чтобы добить, будет контрольный –
из самого счастливого детства.

Наше последнее пожелание –
оставить повязку на глазах
(которую носили всю жизнь).
Наше право не понимать: за что?
Мы слишком далеко ушли.

Мы просто не успеем отреагировать, Че,
в этой предутренней мгле,
когда, передёрнув шпингалеты,
зияния открытых окон
поставят нас лицом к мечте.



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

СВЕТЛАНА МАРИНСКАЯ
/Санкт-Петербург/


Триптих «Яппи-блюз»


====> I Голос Моря


Приходи ко мне, когда померкнет
Негасимый светоч телебашни
И мрачней гробов твои ботинки
Пленник тихой, озаренной жизни
Акробат, циркач, самоубийца
И когда певец не успокоит
И когда кредит не обнадежит
Приходи ко мне, когда не греют
Ни банкноты, ни рукопожатья
И валокордина не хватает
Чтоб вдохнуть легко радиоволны
Если оторвался от подстанций
Твой последний белый телевизор
Приходи ко мне, когда в унынье
Приходи ко мне, когда в бессилье
Встретить вечер за столом спиритов
Или утро на моем паркете
Приходи туда, где встречный ветер
Будет распинать тебя на пяльцах
Будет морось бить холодным током
Будет солнце плавить как дискету
И печаль тебя закладкой вложит
Между строчек неба и прибоя
Вот тогда с тобой поговорим



====> II Праздник


двенадцать. зной накрыл девятым валом
пора отсыпать честному зерцалу
того, что здесь зовется соль земли
я крепко спал, а ты еще вставала
вращая циферблатные рули
и будет вечер, будет милый дом
и лица на рекламе ресторана
где голоса немеют подо льдом
у твоего священного забрала
а после наступает новый год
когда закончен годовой отчет
осталось только выпить лимонаду
успеть бы на метро как на паром
идущий к небесам кругами ада
и говорить с вахтером о былом:
те слишком поздно, эти слишком рано
включи бокалов зыбкий светофор
не думай, кто лежит в холодной ванне
мы смотримся в потухший монитор
уже не отражаясь на экране
вздыхая на продавленном диване
еще удар, и будет новый год
когда вино из кранов потечет
и небо вспыхнет от иллюминаций
и ночь как день, и мерен бег минут
где книг не жгут, Битлы давно не жгут
но пепел продолжает осыпаться



====> III Оставайтесь с нами. Рекламная пауза


волны изгибаются как пластик
синих кресел. пассажирский лайнер
набирает скорость, увлекая
всех усталых за границу рая
в самом неземном из путешествий
дар лозы под лейблом "совершенство"
делает прекрасней, причащая
и влекут огнем, невидным глазу
королевы лунных танцплощадок
чьи сердца как желтые топазы
мы летим над пластиковой рощей
листья невесомы и прозрачны
ветер паруса в снегу полощет
кто испит до дна, а кто лишь начат
темные мурены греют спины
синий дым уходит телеграммой
ритмом в зодиаки опрокинув
шпили электрических вигвамов
и вершины гор из карамели
волны рассыпаются огнями
если вы на праздник не успели
оставайтесь с нами. оставайтесь с нами
волны застывают, словно стены
небоскребов, сотканных из пены
в небесах надежно замыкая
всех усталых за границей рая
только призрак мачты корабельной
безразлично, мира или града
презирая гавани и мели
движется со скоростью распада
крылья разбиваются потоком
месива из патоки и жести
окропи лицо лимонным соком
в самом неземном из путешествий
подведи глаза углем, мечтая
отыскать пластинку цвета рая
пусть живые кресла и постели
молча оплетут тела корнями
если вы на праздник не успели
оставайтесь с нами. оставайтесь с нами...



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

АЛЕКСЕЙ ЗАРИН
/Украина/


====> Ставка на разум


Возможно, что ради карьеры,
А кто-то, быть может, со скуки,
Но многие выбрали веру.
А я - выбираю науку.

Возможно, работа Сизифа -
Доказывать, что не дурак ты,
Где тысячи ставят на мифы,
А ты, как обычно, - на факты.

Где бред высекают в граните,
Пуская дурман из кадила -
Поставьте на ложь, но учтите:
Лишь правда хранит в себе силу.

И после эпохи упадка
Поставят когда-нибудь разом:
На догму - не больше десятка,
И семь миллиардов - на разум.



====> Полдень навсегда


Ослепительный полдень, заполнивший светом века:
Я не видел давно - уже более тысячи лет, -
Как холодный предутренний ветер несет облака
И над тонкой чертой горизонта пылает рассвет.

Горизонта здесь нет. Только дымка скрывает вдали
Уходящие в бездну пространства сплетения трасс, -
Это все, что осталось в наследство от мертвой Земли, -
Нам приходится жертвовать прошлым, чтоб выжить сейчас.

Только плазменный шар, навсегда покоривший зенит, -
Торжествующий Ра, термоядерный огненный бог, -
Только яростный свет, только холод рецепторных плит
И дыхание вечности в медленной смене эпох.

Исполинская сфера, укрывшая Солнце собой,
В бесконечной нирване парит в равновесии сил,
Обратившись для внешних миров инфракрасной звездой -
Словно черным провалом среди миллионов светил.

И порой уставая смотреть в нескончаемый день,
Я неслышно встаю, покидая надолго свой пост,
Поднимаюсь на внешнюю сторону в вечную тень
И стою неподвижно в безумном сиянии звезд.


_______________
Рекомендуемые статьи:
1. Википедия. Сфера Дайсона  http://ru.wikipedia.org/wiki/Сфера_Дайсона
2. Dyson Sphere FAQ http://www.nada.kth.se/~asa/dysonFAQ.html
3. Fermilab Dyson sphere searches ______________
Саундтрек в тему: http://www.youtube.com/watch?v=IxJkN0vcTbk



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

АЛЕКСАНДР ПЕТРУШКИН
/Кыштым/


====> * * *


Не раньше, чем начнётся смерть,
жующая свой хлеб беззубый,

не раньше, чем меня и впредь
не встретит мент и не разбудит,
не вложит камень мне в глаза,
а в губы – гул пчелиный долгий,
я буду слышать голоса
тех, отъезжающих на лодке,
тех, уезжающих вперед,
сбросавших вещи в саквояжи
поспешно в свалку, как щенков,
так словно не успеть им страшно
на этот длинный пароход
и не имеющий причала,
где б чайка, проверяя рот
б/у-шный, отвердев, кричала
невнятно, требуя избы,
сирени от мороза ломкой
и замороженных глубин
или хотя бы потной шконки,

всплывут горящие гробы,
и станет мне тепло на лодке,
перегибающей в обрыв,
где от встречающих так громко.


====> * * *


Сминая бумажную воду,
не дышит свинцовый карась,
идёт с той [почти по богу]
по воздуху вверх, накренясь,

он жабры свои не шнурует,
шифрует под речь чёрный ил
и если дорвётся до суши
то верно поймёт, что он был,

сминая, царапая оду,
глазея в чудовищный страх,
что с точностью неба не спорят
в бумажных и рваных потьмах.



====> в роддоме


не бывает воды крепче
чем в начале от родясь
щиплет как цепной клевещет
головой резною в грязь

головою голой в воды
ничего не износить
разведя как купоросный
свет на две слепых руки

и ослепший он не может
не умеет дна просить
свет себя на темя крошит
как в заливы рыбаки



====>  * * *

                Фёдору Увицкому

И вот, придумав, что любим
на свете тот, что богнебог –
горит на кровяном огне
трамвай печальный без стихов:

без рельсов заезжает он
в дома, где нет ни этажей,
ни жителей, и бьётся кровь
стеклянных голубых стрижей.

Светлеет в крове – богнебог
претерпевает, что простим,
и ощущает здесь подлог –
когда не рай, а всё же лимб,

когда трамвай порожний спит,
прильнувши краешку окна,
когда с той стороны земли
ушедший смотрит на меня,

с той стороны реки, с воды
сдувая свежей почвы вдох –
приходит дно, приходит сын,
и срамно богу, что – не бог.



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

АЛЕКСАНДР МАНСУРОВ


====> Парижская история
 
                Гавриилу Лубнину
 
А вот был бы я поэтом
(обычным, уличным);
тогда
звали бы меня... -!
Ганс Индюков.
в соломенной шляпе-вьетнамке,
а по краям - сушёные воблы!
В Париже, на улице приметной
(почему бы и нет?)
увидел бы ты меня ~с девушкой*:
взгляни на неё -
какое сложное имя.
ви-
ти-
еватое?
(Иветта?
Евгеника?)
Она приятна
и улыбчива не по годам.
Пьём вдвоём=
алкоголь под названьем "Жанна Д`Арк"
(ни водка ни шампанское),
рисую её {глаза}
и уши+
(по-другому не получается)
глаза и уши,
глаза и уши...
приговаривают
да поглядывают.

И <летят> быстрее домой
письма бумажных самолётиков.



====> Пить


Бонсуар, друзья!
Ну что ж вы так серьёзны?
Оставимте вопросы и польта -
всё в прихожей.
Расплавился закат-прохожий.
И надо бы начать...
Оставь
на тонкой шее густую шаль.
Оставь печаль.
Остынь, отчаль.
Мне вас не жаль
и вам меня не жаль.
Ход мыслей прост -
хватаешь день за дно,
за хвост,
а ночь - за звёзды.
Друзья,
ну что же так серьёзны?
Бокалы здесь.
Мы разливаем слёзы,
и чище их нам нет вина,
в них крепость -
сожаление, вина...
И обезумит горечь,
и в сладость обернётся вмиг.
Так проще объяснить.
Мы будем пить -
сегодня, завтра и вчера.
Мы будем быть,
покуда не оформят доктора.
Мы будем пить
и понимать
друг друга с полусло...
Апсны, Шато, Мерло -
зачем?
Милей и слаще слёз нам нет вина.
Мы будем пить.
Весь мир – театр.
Жизнь - игра.



====> Piano


Когда расстелется в свежей листве
и любовь нам больше не в горле ком,
вот что значит напросто быть опьянённым
челове-
ком!
Вбирая в себя через открытые раны - а значит, жив;
поэзия!
Как быть взбешённым причиной окончания августа,
густого воспоминаниями,
плыть по волне дождя - удачно.
Становиться прозрачным,
для стана и стона
вбирая чердачный,
бродячий, невзрачный -
вбирая, метаясь и тая,
меняясь, глаза-закрывая,
а откроешь - а в них,
как вызов, весна!
Принимая (как манит!):
"Изменим нас!"
Где известное тебе "я" - лишь сотая часть.
Поэзия!



====> Осень


А когда случится осень,
что же станется со мной?
Может быть, проснётся совесть
и отправит на покой
покой?
И листвы тебе опавшей
я открытки подпишу.
Ветер - снов и слов ловец:
отрешённый, я внемлю.
Был бы прост - так в нём растаял,
но пишу, как вспоминаю,
ненавижу и люблю.
Говорят: "Махни рукой,
только время вас рассудит..."
- Возражаю, Ваша честь!
Скажешь ты, что позабыла
навсегда, кто я такой.
Но притворство в этом есть.
И когда настанет осень,
что же станется с тобой?
Лучшую напишешь повесть
и отпустишь
птицу
юности
домой!



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ТАТЬЯНА ЗОММЕР
/Москва/


====> черная дыра улыбается      


художник уверенно
рисующий черную дыру
в заборе..
ты вращаешься вокруг
нарисованной дыры
как возле черного солнца
пытаешься
заглянуть внутрь
понять
квадратный круг
как икону времени
и пространства
охватить осознанием
незнания
бес/конечную все-
ленную
проникнуть
дырявой башкой
в дыру пространства
и
времени

   черная дыра вертится
         и - улыбается..



====> внутренняя перспектива

                Велимиру Хлебникову

какая красота
какая внутренняя
перспектива
открывается и отрывается
от имени
стекольного завода перемалывающего
на вибромельницах
методом мокрого помола
зеркальные стеклышки
детских секретов
внутриутробного
родства
     молотых душ



====> метросконца
               
                Алексею Крученых и               
                Евгению Степанову

зачитался
закрутился
заснул в метро
доехал до конечной станции
дошел до последней кондиции
досмотрел жизнь до логического конца
раздел звонкий девичий голос
разбудил последний звонок
позвал вьюность
илахеоп лазакс
йокур лунхам
метросконца



====> веда из даа
 

долго летела
веда
космический зонт раскрывая
долго летела
из даа предвестником
ями
на землю
ты и не знал
что в космосе веды зонты
раскрывают
если бы понял
то подстрелил бы на землю
слона или
тигра



====> первыми блинкомами


отнеси первый
блин комам*
спящим
комком улья
на дереве
в комнате ком
пусть просыпаются
не выходя
из
космической комы
искомыми окнами
окмами
в люди
первыми
блинкомами
медвежьи п челы
дубудущие
ведомые комами
ведмеди..

__________
* комы - у древних славян духи умерших предков, обитавшие на деревьях; при переходе в христианство образ ком трансформировался в медведей



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

КРИСПИ
/USA/


====> тарантино-буратинное...


тарантино из карантина вновь снимает три-дэ картину
в той картине ненормативно три кретина жгут буратино
параллельно для августина шьют сатины встык ламантины
распевая речитативно сонатины про августина
буратино же инстинктивно отбивается хворостиной
на настилах старой гостиной под рутинное пенье тины
призывая с тыла тортиллу чтоб тортилла в пачках тротила
запретила фрикам противным так третировать буратино
но тортилла с корпоратива закрутила с дивным латином
примитивно с ним в палестину укатив в ботинках спортивных
на мотив историй утиных в городах почти побратимах
прокутив ботинки в трактирах и вестимо всё пропустила
буратино простил тортиллу но постигнув вдруг перспективу
разместиться ныне в гостиной с этой жизнью несовместимо
в виде пепла в горсти светила от судебной увы медицины
непостижно необратимо неинтимно для буратино
он собрал последние силы смс послал августину
погибаю так некрасиво как в россии лесомассивы
загрустил августин застигнут смской в гостях у стинга
но явился в синих лосинах разогнав кретинов насильно
и в финальных титрах картины снова едет тортилла с латином
а далёкий от них буратино мчится в мексику альтернативно...



====> февраль сегодня никогда не кончится...


=* вечер солнечного снега... *=

дорога между домами
опустевшая вечерняя сумка на руке
случайные собаки подбегают тыкаясь о неё жмурятся
мои продолжающиеся мысли о тебе
в чём-то так же...

=* четыре линии ночной графики... *=

над головою луна
глоток ледяного воздуха через форточку
граница завтра зыбкая и неустойчивая как заоконные звёзды
но отчего снова вспоминаются твои письма
словно ничего не было...

=* eraser slow... *=

и снова из тьмы к рассвету
зная что мы в ответе за тех кто нас приручил
слишком тонка разница между terra promessa и terra incognita
если бы жизнь могла оставлять что-то ещё
кроме...



====> вечерне-утренняя матерь кошек...


по вечерам кошки приходят молиться к её балкону
пошли пищу нам на день грядущий /за день прошедший
все с дворовой общины но бывают и незнакомые
вслед за другими такие же точно слова шепчут
в тихом смирении подняв очи ждут терпеливо
без размышлений просто как дождя с неба
она же в ответ не дожидаясь спасибо
молча проходит по утренней белизне снега
оставляя просимое может быть слегка замёрзнув
в рассветном свете возвращается к своему полдню
пока кошки вновь становясь серьёзными
разбредаются рисуя следы на дневном холоде
в поисках тепла потерянного городом
скромными тенями вблизи какого-нибудь заветного места
в ожидании вечера когда всем достанется поровну
чтобы к заутрени выслушивать тайком шаги из подъезда...


====> в двух шагах...

если повернуть направо от килиманджаро
будет небольшой спуск и маленькая долина
когда я уходил там росло дерево с бесконечными листьями
безжалостно опалимое раскалённым до ослепления солнечным шаром
но выше шёл снег кажется снега не было тысячу лет если не более
небо понемногу темнело звёзды с каждой секундой становились ярче
ни шума ни боли ни внутренней ни внешней монголии
просто маленький какой-то навсегда мальчик
моцарт на самом деле его звали ваней
был он волком великой реки индусов
по лопастям лотоса возможно где-то в нирване
скрипкой флейтой волшебным храбрым мангустом
рики-тики танец далеко от килиманджаро
десять шагов дальше совсем не важно
солнечные пчёлы повыпускали свои жала
жалящие жаром чтобы никому не стать старше
по снегам затерянным в переменах погоды
что значит на языке ангелов этот взмах крыла
меньше расстояния между стенами соседней комнаты
а потухшие вулканы никогда не сгорают дотла...



====> сага седьмого моря - песнь третья...


здравствуйте капитан синий лёд
ваша шхуна дрейфует который год
по закованным сталью серебряным облакам
цеппелины устали подпавшие под снега
все попадали вниз а вас всё равно несёт
то в закатные сны то снова наоборот
то от полюса к полюсу как в ведёрке магнит
в бесконечные полосы безначальные дни
мы пытались за вами плыть но всегда отстав
посредине мглы застревали в странных местах
рассуждая немногословно при этом кто
вас по свету гонит словно пустой листок
за погоней нам никогда не постигнуть вас
вы в ладонях вода вы тайный летучий газ
вы безумны своими тенями над головой
мы устали гоняться за вами хоть не впервой
месяцами преследовать призраков по морям
каждый раз до победы с вами же точно зря

так замрите что ли вскричали братья наверх
капитану в синем камзоле сквозь неба смех
пролетающей шхуны свыше дрожь парусов
вдруг застыла тише тише в стрелках часов
заискрился иней и голос как сотни зим
за которыми стынет всё в тишине спросил
что хотели узнать вы веря моим следам
приоткрою на миг я двери пока вода
под луной во чреве которой пепел земли
поднимается в гору переполняя прилив
говорите все расступились шагнул вперёд
самый старший тысячи миль безымянных вод
за кормою на рейде тысячи островов
мы прошли не встретив острова одного
где луна и причал и девушка под луной
так нежна и светла печаль её песни ночной
где забытый дом с забытой частью меня
тихой радостью и теплом в преддверии дня
капитан вздохнул с ресниц ледяная пыль
закружилась падая вниз вы слишком глупы
тишина с неба снег замедлен и невесом
как во сне пока слова не развеют сон
вам пора бы знать причины у всех причин
ваша девушка и луна и причал в ночи
только миг что остался где-то в иных мирах
так что если вопрос лишь в этом то мне пора
капитан усмехнулся в бледных лунных лучах
растворилась бесследно шхуна его тотчас
приуныли братья в молчании все равны
с виноватым отчаяньем там где ничьей вины
но воскликнул младший да что нам теперь терять
мы продолжим дальше так же ходить по морям
разве наша шхуна свой утратила ход
среди брызг и шума волн помчимся вперёд
старший брат улыбнулся что же все по местам
за минуту корабль ожил вновь кабестан
заскрипел выбирая якорь что будет то будь
и семь братьев под прежним флагом отправились в путь...



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ВЛАДИМИР КЛИМОВ
/Москва - Вечность/


====> Каждый день лицо меняется


Каждый день лицо меняется.
Это так необходимо.
Значит, что-то появляется,
что вчера не приходило.
Каждый день,
бесследно прожитый,
это тоже наслоение –
на лицо, на непохожее,
холостого, но – мгновения.



====> А в брюхе облаков...


А в брюхе облаков
болтался дождь в прострации.
Вспорол сей нежный кров
и
выпал с адской грацией...



====> Как капли с крыши губ


капли с крыши губ
фразы          любишь? слышишь?

Люб...
люб...
люб...



====> Ох!.. сарказм-трагедия

/Из серии «Иронический театр»/
(сарказм-трагедия в 4-х репликальных  монологах)

Действуют: Дон Жуан, Сганарель, Командор, Эхо



Занавес (молчит)

Дон Жуан: Шершеляфамлю...

Сганарель: Но шершеляфамство
есть балаганство, богохульство
и смутьянство!

Дон Жуан: Шершеляфамия...
Туда лишь я ездок...

Командор: Шерше-е-е... шерше-е-е...
шерше-е-е...
(шуршит)

И Дон Жуан издох!..

Эхо: ...О-о-ох!.

З-а-а-навес (молчит)



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ОЛЕГ ЭЙНАР
/Екатеринбург/


====> о дожде, тумане и ощущении осени весной


автомобильно-светящее солнце
одинокого светофора после десяти
нам еще светит застать лето
и луну на горизонте ночи

скоро
на несколько часов
наступит новая эра
нового дня
это случится почти незаметно
уже через пять минут
смотри

почтовые конверты на кухонном столе
без указания каких-либо адресов
вспороты
все эти
непрочитанные письма
на неизвестных языках
штампы марки
зачем-то твой
школьный гербарий

нелепое нагромождение слов в сетях смысла
осколок облака в отражении открытого окна
бегущий солнечный заяц
и я вместе с ним на время

лишившийся чувств

эпоха заканчивается
настоящие герои
в отражениях отражений открытых окон
слишком смешны

я был прав нам еще светит
застать вечер а также
ночь-утро-и-весь-следующий-день
он наступит
нужно только внимательно
приглядеться

еще минута
смотри



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА
/Москва/


====> Весенняя прогулка по Центру
/из цикла «Памяти Москвы»/

             Два дерева. Напротив дом мой.
             Деревья старые. Дом старый.
                М. Цветаева
             Ах, Арбат мой, Арбат.
                Б. Окуджава


Хожу
по руинам.
Разглядываю
пепелища.
Несколько детей оживляют
скорчившийся пейзаж.
В спутницах у меня -
серьёзная грустная девочка.
Уцепилась за мою руку.
– Я, когда мне было шесть лет.

– Смотри, смотри и запомни:
Центра больше
не будет.
Брошенные, населённые
только офисами дома.
Теперь здесь на окнах –
решётки.
Повсюду –
железные двери.
Теперь здесь нельзя прорваться.
Теперь здесь дороги нет.

...А на месте автостоянки
прежде был старый домик.
А этот – "отреставрировали".
Право, лучше б снесли.

...Весна издыхает конкретно
среди чужих экскрементов.
Дворики, дворики, дворики...
– Решетки. Секьюрити. Банк.
Гетто для новых русских.
И для старых – всё то же гетто.
– Отчаянно зеленеют
ветки обрубленных пней.
...По руинам и пепелищам,
по задворкам чужого Арбата.
– Ах, бросьте ныть,
Булат Шалвович,
всё гораздо страшней!

Торчит новодел стеклянистый.
Помойки воняют рыбой.
И призраки
не вернутся:
секьюрити не велит.

Чужие в окошках люди,
и нету моих деревьев,
правительство едет в Кремль,
и завывает проспект.

– Ах, Марина Ивановна,
Мы с Вами соседи по дому.
Но там теперь Ваш музей,
А дома – а дома нет.

...Руины и пепелища.
Катаются дети на роликах.
И во дворе литмузея
харкает пьяный мужик.
А в бледном весеннем небе
висит над Москвой проклятье.

Спаситель стучится в свой храм,
но там не нужны бомжи.

(1998, 2013)



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ДАРЬЯ ОВСЯННИКОВА
/Екатеринбург/


====> La danse avec la pierre.  До дна


Ночь раздирает кожу на груди, стирает ногти,
Вращается волчком и заедает, как глухой магнитофон.
Я тоже ногти раздирал на гру'дях кожей,
Я тоже был измят, я был похож на развалившийся картон.
Картонный человек я, между ног моих мерцают окна и монеты,
Я рассыпаю их фонтаном из карманов, из ощерившихся дыр.
Девицы прыгают из окон и фонтаном размещаются в карете,
В уютности карманов и игрушечных, надушенных квартир.
Песок, один песок! И блестки! И блестящие осколки,
Сверкающие капли, изумруды и разводы серебра!
Я так люблю их яркий блеск, их брызги, облепившие подолы,
Я так люблю их кутать в волосы, в карманы набирать.
Клуб дыма застелил мне уши плесенью потухшей сигареты,
Плети алкогольной пены оставляют след на языке,
Ада корчи размешались в городе, как сумерки в стакане,
И выплюнулись светом и огнем на про'питом столе.
Весь наш кабак затянут в лопасти сверкающей геенны –
Я осознал это, остановившись взглядом на уродстве здешних лиц:
Они – бутылки, битое стекло, сияющие факелами звери.
Вера и законы кабаков не ведают границ –
Я осознал это, я трезв и я кидаю блеклые монетки на прилавок
Иссушенной кассирше  – я почти уже поверил в этот маскарад
И я почти уже желаю утонуть с друзьями в кабаке, со смехом и бесславно,
Чем наблюдать пролезший сквозь их сумрачные взоры темный ад.



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

АЛЕКСАНДР ГУМЁННЫЙ
/Новокузнецк/


====> остаточные проявления


неровности   черепа
в витиеватости мысли
объём  мозговой субстанции
от  весомости взглядов
в полушариях страсти
освежающих  стать   и
очевидность невнятности
нервных импульсов
тела конвульсий



====> ожидание

каплями снега-дождя
весна прибывает
в нутро голодающей сути



====> весеннее созерцание


тупо смотрю в окно
оно пропускает
мой взгляд
спасибо тебе
стекло –
не дует мне
в морду
март



====> время и дыра


учёные обнаружили
дыру во времени*
и время ускользнуло в неё
дыра вывернулась наизнанку
и выпустила время
но время этого кульбита
никто не зафиксировал

_________________
*из рамблер-новостей http://news.rambler.ru/12399105/



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА
/Москва/


====> аллели


хлопотно всеми вёснами словно хромой расстрига где же мой храм нетленный где же мои кижи
по небу пешим с вёслами выбраться из под ига боль в невесомости путнику чёрточкой укажи
путь не отмеченный в картах только в натянутых венах кровь бередит и большего даже и не проси
перед тремя дорогами граффити знак настенный где мой ломбард для избранных гой же меня еси
выкупить всё заложенное вымолить всё зарытое выспросить всё молчащее выспать все синяки
там уже всё обглодано даже из невозможного даже из праха брошенного в устье сухой реки
высосано живое имя из полутени разве тебя в купели именем нарекли или же не успели
или отдали с боем имя твоё капели течь в полусонном городе егда придут апрели и потекут аллели   
и народятся Лели из каждой Снегуркиной капли и еле-еле в теле вскроются параллели
наших с тобой стаккато наших с тобой качелей между мирами щели смогут не рубцеваться
в каждую пору вшито звуками вешних трелей там где не расставаться там куда целоваться
там где снесёт течением и пешим в сырое небо по облакам каракатицей вёслами загребай
выплыву я тебя вымолю я тебя выловлю вылюблю вот уж в ладье по Стиксу послан нам дед Мазай



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ВЛАДИМИР МОНАХОВ
/Братск-рай/


====> Время давно перестало меня убивать


время давно перестало
меня убивать,
что взять ему
с мертвеца,
уползающего
за
поворот
вечности



====> И спросил Ницше


И сказал Бог:
- В моей смерти прошу винить Ницше!
И спросил Ницше:
- В моей смерти я должен винить Бога?



====> Хлебников.ру  Разговор по душам с В. Хлебниковым о превратностях славы


= публиковал? =


пу - БЛИКОВАЛ
пуб - ЛИКОВАЛ
публи - КОВАЛ
публик - ОВАЛ
публико - ВАЛ
публиков - АЛ!


====> *


Травостайки
Кузнечиков,
Бабочек
и
Стрекоз –
Травонастойка
травославного
мира.


====> *


Жизнь снова выпадает за края
Земли, куда не проникают кванты света.
И модернизмом необытия
Волняет, как сортиром из Рунета!


====> *


Жизнь дорожает.
Только стихи по-прежнему
Ничего не стоят.

Но:

Стихи и деньги – вот мой идеал.
Идет кассовая вражда в литературной среде.
Считать - и никаких стихов?!
               

====> *


До-ре-ми- ФА-ШИЗМ


====> *


Время -
Битло-ма/оется,
Пресли- мо/елится,
Кир- коров/бится.



====> ПОЭМА ВЕСНЫ


= Вступление


На снежных улицах
бульдозер торжествует!


= Глава первая


Весна –
и пущена зима
на самотёк.


= Глава вторая


Весна –
и почки рвут
рубашку на груди.


= Глава третья


Весна –
и городской пейзаж
равняет кустоправ.


= Эпилог


ЛЕТО!
ЛЕТО!
ЛЕТО!


= Конспект романа


О брутто женщины, на месяце девятом!

Путь литературы

От русского лубка – до женского лобка!


= EXIT новостей. 30 марта


1. Она

В центре меня – сердце,
а в нём ты – с похотливыми
мыслями о моём теле!
Хотя, если быть честной
до конца, то мои мысли
внутри твоего сердца
мало чем отличаются от твоих, милый...

2. Он

время твоего тела
заполняет время моего тела...
а так мы посторонние друг другу люди!

3. Она

вижу – в твоих глазах,
как в часах песочных,
до последней крошки
вышло время любви ко мне, милый!

4. Он

на пути к истине
погибло столько здравого смысла о тебе...

5. Она

вслед за первой травой
из-под земли чумазая,
вся пропахшая трупным запахом
выползает на свет наша весна...

6. Он

атомы тишины,
молекулы молчания –
вот из чего состоит
крик нашего отчаяния...
тишина и молчание –
первоисточник крика
и наоборот…
…
Закрой рот стихло-творениям!

7. PS

Надо бояться множеств...
Троица – первое тревожное объединение.
Самое опасное объединение на троих!



====> М-АРТ - эпоха дзинь!


= 1 марта. Братск. Сибирь

яркое солнце
из первой крохотной лужи
пьют два голубя

= *

Дочка на лавочке
забыла варежки...
Дети торопят весну!

=  Климатическое

М-АРТ – эпоха дзинь!

= Рево-поллюции

О, гениТальное мышленье молодых!

=  *

О снег Отечества, ты падок, но опрятен!

=  *

Народ озяб от ветра перемен!

= *

В отогретую флейту берез дует яростно северный ветер!

= *

Птиц полон рот двора!



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

НАДЯ БЕЛЯКОВА
/Москва/


====> Когда наш дракон летает


«Осторожно!
Во дворе злой дракон!» -
написал на заборе
хозяин.
Но это не правда:
дракон добряк,
не кусается он
и даже не лает!
Лишь иногда
в ночи - полетает,
стараясь не хлопать
крыльями громко,
чтоб не будить.
Ему на цепи
сидеть одиноко.
Его печальное око
вмещает всех нас -
с нашими снами,
мечтами, домами,
ушедшими в никуда
от нас поездами, друзьями…
На цепи его
болтается дом,
когда среди звезд
наш дракон
летает -
от глупостей наших
он так отдыхает.
Всё выше и выше
он улетает,
поэтому дом наш
трясет и болтает.
И нам не до сна!
А ты потерпи до утра,
и всё утрясется,
дракон наш вернется,
осядет - и всё
обретет своё  место
с рассветом,
особенно теплым
дождливым летом!



====> Сеятель снов


Как медиум к Былому,
взываю к Бытию....
Слова, слова, слова
у сеятеля снов -
как семена  без почвы,
без тверди всех основ -
взлетают ввысь,
пересекая границы потолков,
как прожитые годы,
чтобы осесть -
в гроссбухе Книге Жизней,
поправками
в строке, написанной до нас .
Рассыпан алфавит
непрожитой строкой
наших разлучниц-судеб,
ложится слог клавиатурой
на старый ноутбук.
Извлечь запретный смысл,
нанизывая звуки
на хорду прошлого
в надежде на прочтенье -
вот морок наших дней.



====> Цензурой мечты


Планета надежды,
гавань покоя,
пристань несбывшейся
любви,
пУстынь защиты,
пещера -
светлых и вещих снов,
в которых мы вместе.
Цензурой мечты
изъяты ошибки:
поступков и слов.

Но дождь за окном
возвращает в реальность.
Как отпуск короткий,
как детский праздник
закончено все.
И хаос,
и суматоха по-прежнему
правят днем
длиною в целую жизнь.
И тени моей
со мной вдвоем
- не по пути -
усталым и серым днём!



====> Титаник


- Расскажи о прожитой любви! -
Словно в детстве
вечернюю сказку прошу.
Но в ответ
всё курортных романов круги
да загульные виражи.
Или вовсе -
печальный рассказ
в стиле
«со слов потерпевшего»…
Но, упрямая, я пою
на обломках крушения,
достаю свой Титаник со дна
и плыву к берегам мечты.
- Расскажи о прожитой любви! -
Я прошу немого попутчика…



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

АЛЕКСАНДР САВОСТЬЯНОВ
/Клинцы, Брянская обл./


====> Портал. метаметаграмма


ШИЛ В ДАМАСКЕ………..…….…ЖИЛ ТАМ В МАСКЕ

Глуп же, брезент, в запой  …Глубже презент в забой!
Молот… Лез,  шалел, гол!........Молод лес, жалел кол!
С шалостью  –  бой!............................С жалостью пой!
Вьюк надеть, вол!.............................Вьюг напеть, фол!

Шар с лентой в ложе……...…......Жар с рентой в коже.
Тамтам  –  накалом! ….....................Там дам навалом!
Галь, гости в позе...........................Гарь, кости в бозе…
Дам дрель Шагала!...................Хам!  –  Трель шакала!

Набор набивок!………………………......Напор наливок!
И глажу гриву………………………...И Глашу  –  грифу!

Готы, Кения, гриб………………...Годы гения… грипп…
Болт  –  в жесть, Толя!...........Борт  –  в шесть! Доля…
А блошка  –  пылью…………...…..А плошка  –  былью!
Сыпь!....... ………………………….…………...........Зыбь…
БОЛЬНО?……………………………….…….......ВОЛЬНО!

Дурь – доска……………………………........Дуль тоска…
Бал  –  находка!………………...….…..Пал? –  Наводка!
РАЙ……………………………….………………...….....ЛАЙ
О, дрова…………………………………….........О, дрофа!
Затор, жаль................................................Хатор шаль…



====>  Вакханалия. японский сонет – бабочка



    вина шабаш
  шалят от страсти чувства............А...............альянс с лукавым ясен
     пещерный облик........................К......................кувшин со змеем
         смущают пьяных...................Х..................хитрят фатально
          хвосты рога копыта..............А..азартность муз крылатых
             в истоках песен.................Н.................наглеет бахус
        печаль в огне дракона..........А..алхимик ищет в прошлом
        рождает пепел.......................Л..................легенды вечной
           в душе кочуют страхи..........И…..истоки мысли дерзкой
         не до улетаю



====>  Первый блин - комам! панторим


Жаркий дух лета,
Круглый диск Солнца.
Байки сух ветер,
Буквы тик тоньше.

Пилигрим – ближе,
Веры клин – комом!
Угостим мишек,
Первый блин – ко'мам!*


______________
*Древние славяне посвящали праздник Комоедица пробуждению медведей. Первые блины приносили к берлоге медведей, которые просыпались от зимней спячки и были очень голодны. Так тот самый «блин комам» и стал «комом»



====> первые крокусы. хайга


жёлтые нити
в белых лепестках весны
запах шафрана



====> Жемчужные подснежники


Пробьются сквозь валежники
Росточками мечты
Жемчужные подснежники –
Молочные цветы.

Бутоны белоснежные
Домой не унесу! –
Не собирай подснежники:
Пускай растут в лесу!



=========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

БОРГИЛ ХРАВАНОН
/Черноголовка, Московская обл./


====> Пред рассветом темнее всего


Пред рассветом
Темнее всего.

Бродит гром тараканий
                Земшаром -
За век
          разжиревший
                до век
Сор-земшорох про «красные бредни»:
Пред расчётом -
Подлей,
Злей,
Дряхлей он всего!

Наше дело со стажем -
«Это есть наш последний…»
Назвать *можно* старым -
Только
Молодость мира
Своих ли стыдится седин?
*Только*
                молодость мира -
Коммунизм -
Не страшится
                весенними реками
                сабельной стали
Сверкнувших седин.
Молодеет с Парижем
                товарищ Потье.
Сброшен век *наш*?
                Юны Безыменский и Бедный.
Молодая.
                Мы.
                Гвардия.

…Но
         и спев:
«Это *был* наш последний…» -
«Интернационал»
Мы
В архив
Не сдадим.



====> Блеск!


Атман есть Брахман:
Ад внутренний -
                внешний ад.
А зеркало - я...
Быть зеркалом честным -
Долг:
          блеск -
                не глянец и лоск.



====> Квадрат магической неотличимости



Ш      И      Ш

И       Л       И

Ш      И      Ш



====> Шашка Чапаева над пустотой


Наше - *время*,
Их - дни.
В страхе перед пинком
подвывают они,
караваны облаяв:
навсегда
*наш* Чапаев -
и *их*

п
у
с
т
о
т
а
.



====> О выборе меньшего зла



Выбор
        Меньшего
Зла -
        Дело
Благое?
        Порою…
Но дела
        Нету
Тошнее,
        Чем выбор
Меньшего -
        Зла!



====> Несу свой...


- Несу свой крест.
                Свой чемодан без ручки.

    - А! Революция!
    - А Революция -
Не крест,
                а крылья.
Не чемодан без ручки,
                что набит
Всей суммой
          сердце разодравших,
      Но - мелочей.

Несу свой крест.
                Несу свой чемодан.



=========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ВЛАД АНДЕГРАУНД (Владимир Смирнов)
/Рязань/


====> карма кома


было

когда-то словно

и сейчас не то что бы нет

а так

несовершенно и совершённо

скользко стоять

на предпоследнем пути

вниз

и к центру

без музыки без видеоряда

голая информация

уже не годная к вос

произведению

ошибки кода

неверное расширение

чтобы придти к успеху

с Богом в деле

сильная доля



====> depeche mode 80-е


тягучая мелодия с ровным битом спрашивает о
простых трагичных священных делах
таких же черных как следы винила на пальцах
сделано в германии попробуй достать
рукой или сердцем до электронного пульса
сквозь повседневную жизнь усадьбы завязывая
кристаллические узлы на ботинках
кристаллические узлы на будущее
чтобы пройти прямо своею тропой слёз
скажи гаан и гор египетские имена.?!



====> венерин волос


скажешь всё было на белом оборачиваясь прозрачно чёрным

на языке

сосочки как гарцевать на раненной рани

ежевично и вечером в позапрошлом светании на рогах античёрта

если искать твои волосы образно гугля снарка

бывшего на венере

из черемисских сказок пчелой уносящей разум

16:23

вдоль про в у и к

на бархатке отомри

первая равная всей первой природе вера

уносится к несвободе от звука сумер в открытый офис семи грамматик



===============================  ПРОЗА ==============================
================ Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013 ================

ТАТЬЯНА ЗОММЕР


====> Улыбка бабочки


Между двумя нашими пунктами на плоскости города протянулась струна. Точками физическими мчимся в транспорте по искривленным улицам и площадям. Ментальными телами веерных бабочек витаем в необозримом пространстве-космосе. Руки сжимают до боли скачущую между нами прямую.

Чувствуешь, бьется в сердце – веер – Улыбка бабочки?

Натянутая между нами струна рисует во взаимно пересекающихся пространственно-временных плоскостях затейливый супрематический веер. Прямые вычерчиваются согласно нашему расписанию. И колеблются в такт шагам резонансным, которые мы совершаем отдельно.
 
Мы свободны – смотри. Разожми ладони и покажи – в них ничего нет. Но мы идем как дети – рука-в-руку. Потому что держимся за одну нить. Между нами тонко натянутая струна созвучных колебаний. Пробуй увернуться. Специально изворачивайся, лги – прогибайся с другим физическим телом. Проявляй нерешительность, колеблясь в оценках. Сворачивай от страха клубочком нить отношений.
 
Мы все равно повязаны – космическим звуком, струной контрабаса, гитары, скрипки… Одной натянутой нитью звучим в пространстве. Созвучны – во всем. И даже стихи – синхронное плаванье по стихире. Ныряй и прячься – думай, что это игра. Ты делаешь шаг, я – опережаю ровно на два колебания.
 
Волны ночного прибоя рисуют лунный пейзаж. Ты уже спишь. Я делаю два шага в ночь. Веер складывается и замирает под твоей подушкой. От нити-струны не сбежишь. Ты рисуешь утро в окне – значит, пора вставать.
 
Д-з-ы-нь! – натянутые нити-струны пропели – и веер разложен. Слышишь, звенит в морозном воздухе утра. Д-з-ы-нь! – это в ответ посылает тебе звонок натянутая струна. Спешим на работу, кружа порознь по кольцевой и продвигаясь радиальным. Изгибаем взаимную траекторию тел и чувств. Струна изворачивается, свиваясь от столкновений случайных прохожих в спираль полуволн. Кружит, как может, свивая энергию дня. Пружинит, на долю секунды вытягивается в прямую. Д-з-ы-нь! – звоночек на все позвонки застает на сиденье в метро.
 
Отворачиваясь от зрителей, прячешь за дрожащей решеткой пальцев пульсацию глаз, пунцовость щек. Нежданно-негаданно тело пронзает космическая энергия. Высокочастотным пружинным столбом включает в гиперпространство. Из макушечной впадины, замыкая струнный звучащий оркестр, бьют множественные цветные линии веера - Улыбка бабочки.



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

АЛЕКСАНДР САВОСТЬЯНОВ


====> Конец связи

Шары были разные – пурпурные и изумрудные, бирюзовые и палевые, ультрамариновые и терракотовые, золотистые и серебристые, молочно-белые и нейтрально-чёрные, прозрачные и не очень, маленькие и большие… И во всех них теплилась Жизнь! И во всём этом сказочном разнообразии был какой-то особенный, понятный лишь одному Гипно-схрон-Эребу строгий порядок…
На сей раз он решил свой порядок нарушить. Облюбовав таинственно поблескивающий бирюзовый шар, тысячеглазый Гипно-схрон-Эреб вперил свой насквозь проникающий взор вглубь красочного микромира взрывающихся радиогалактик, шаровых звёздных скоплений, изумительных планетарных туманностей, миллиардов сияющих звёзд и окружающих их планетных систем.
Великий Гипно-схрон-Эреб был очень увлечён созерцанием нашей Вселенной, но… за всем внешним великолепием происходящих в ней грандиозных процессов он не заметил самого главного – происхождения Человека! Того самого Человека, с таким же неподдельным интересом постигающего тайны своего отнюдь не менее таинственного микромира, внимательно разглядывающего в свои мощнейшие электронные микроскопы простейшую инфузорию-туфельку и раскрывающего тайны строения атомного ядра и своего собственного генома. Но и Человек не использовал всех своих скрытых возможностей видеть дальше мельчайшего мира микрочастиц – протонов, позитронов, нейтронов и электронов. А жаль – там тоже имелась… Жизнь!
Вовсю налюбовавшись незабываемым зрелищем, и, вернув невесомый шарик на его прежнее место в тройной спирали четырёхмерной структуры, великий Гипно-схрон-Эреб испытал чувство, похожее на восторг… Он мог позволить себе объять «необъятное» – перед ним разворачивалась фантастическая панорама множественности микромиров, связанных в единый прочный клубок… Но как и человеку – крошечной пылинке мироздания,  так и гипергиганту  Гипно-схрон-Эребу не давал покоя извечный вопрос…
Вглядываясь во всепоглощающий Мрак,  он очень хотел узнать – есть ли граница у его «Гипермира» и что за ней… Над этим задумывался не только он один – миллионы Гипно-схрон-Эребов из величественного «Гипермира» тоже хотели бы получить ответ на этот самый риторический для всех них вопрос.
А человек вышел за пределы своего мироздания и узнал всю правду жизни о ворочающем судьбами миллиардов Вселенных тысячеглазом Гипно-схрон-Эребе…
– Говорит Орзой! Это нечто невообразимое… Невероятное – очевидно! Конец связи…



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ТАТЬЯНА ВИНОГАДОВА


====> ПОЭТИКА
 /нечто вроде манифеста/
 

            Иоанн сказал: «В начале было Слово...».
     Ионеско сказал: «Жизнь всего только повод для литературы».
     Уайльд сказал: «Всякое искусство совершенно бесполезно».
     В конце концов, всё зависит от точки зрения.
     В стихах должно быть пространство. В стихах должно быть молчание. Рильке, Басё и Анненский это понимали.
     Но...
     Стихи растут не как звезды и не как розы, а в лучшем случае, как железобетонные конструкции, как лебеда с чертополохом – на глинистых пустырях новых районов.
      Силлаботоника не вмещает урбанистических пейзажей рубежа тысячелетий. Рифма должна существовать факультативно. При этом она не должна быть банальной, следовательно, она не должна быть точной, потому что все точное уже давно срифмовано.
       Мои стихи всегда — об одном и том же. Поэтому их не обязательно прочитывать подряд и до конца. В сущности, их можно вообще не читать. В любом человеке есть все то, что в них содержится. Если же в человеке этого нет, то восполнить лакуну стихи не помогут.
      Стихи не должны быть обращены ни к какому читателю. Читателей в природе не существует.
      Стихи нужны прежде всего для самого пишущего. И даже более того: стихи пишут себя сами – используя поэта в качестве регистрирующего прибора.
      Мир вторичен по отношению к тексту.
      Эти стихи – не стихи.
      Читатель – не существует.
      Пишущий – существует виртуально.
      Реальность... Впрочем, какая разница.



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ВЛАДИМИР МОНАХОВ



====> Толстый. записки мальчиша-плохиша


С первого класса я учился с Валей Бородай из нашего двора. Девочка она была болезненная: слабенькая и худенькая. Часто пропускала уроки, и ее мама поручила мне опекать подружку. И я опекал - по дороге в школу и домой. Как-то по пути после уроков говорили обо всех наших одноклассниках. Перед домом стали обсуждать наших "толстунов".
 - У нас в классе три толстяка! - сказал я.
- Четыре!- самоуверенно поправила меня девочка.
- И кто четвертый?- немало удивился я.
- Ты! - без сомнения простодушно ответила худенькая Валя.
- Не может быть? - был поражен этому откровению девочки я, поскольку всегда считал себя большим, крупным, но не толстым. Тем более, что до этого случая, никто и никогда меня в этом не попрекал.
- Конечно, ты вон какой толстый, - настаивала на своём Валя, размахивая передо мной тоненькими ручками.
Но я слушать ее дальше не стал, а побежал домой. Бросив портфель, сняв куртку и одежду, в одних трусах остановился у зеркала и принялся себя внимательно рассматривать. Ничего толстого в себе я не находил. Видел себя большим, крупным, сильным - для пущей убедительности сжимал руки, демонстрируя скромные мальчишеские бицепсы. Видел себя в отражении, ну, никак я не толстым, а всё это эта завистливая мелюзга придумала.
На следующий день я уже шел в школу самостоятельно, и вернулся без Вали. В классе я держался от нее подальше. Валя почувствовала перемены в наших отношениях и тоже держалась особняком.
Через две недели мы столкнулись с Валей во дворе. Я был со старшими мальчишками, которые принялись дразнить хлипкую девочку. Я тоже поддержал их обидные слова. До этого Валя терпеливо сносила брань других мальчишек, но когда к ним присоединился её бывший друг, то она неожиданно бросилась на меня с кулаками. И в ответ я начал её бить.
Я бил её со всей мальчишеской силы, вкладывая в удар всю недетскую мощь, которой уже был наделен. Валя отлетела от моих ударов, но я догонял ее и снова был. Бил руками и ногами, под дружное одобрение соседских пацанов. И, остановился только, когда меня скрутили взрослые. Окровавленная девочка с трудом уползла в свой подъезд, где ей навстречу с криком бежала мама.
Вечером пришла к нам мать Вали. Она кричала, плакала, говорила, что Вале вызывали врача, она так пострадала.
- За что? - не понимала мама Вали. - Вы ведь так дружили!
Я молчал. Потом приступила к разбирательству моя мать. В руках у нее был тяжелый аргумент - ремень, который она пустило в дело. Она тоже спрашивала - за что, ты зверь, избил девочку? Но я упорно молчал. Я сам не понимал - за что я побил хрупкую, болезненную Валю, потому что не помнил - с чего началась моя обида не нее?
И молчал всю жизнь до этой минуты, когда вы все узнали вместе со мной подлинную правду.
Потому что только сейчас, когда я стал большим и, как справедливо заметила Валя, толстым, эти два эпизода у меня связались воедино.



====> Суицид

                ...для взаимной пылкой любви необходимо много свободного времени...
                /из фольклора ХХ века/

       Мой школьный товарищ, сорокалетний офицер ФСБ Виктор Полуянов пустил себе пулю в лоб. Застрелился, с точки зрения здравствующих, немотивированно и не оставил никакой разъяснительной записочки о причинах отчаянного шага.
Хоронили его скромно, без полагающихся почестей, суетно и скупо на слова, будто бы старались в молчаливом сговоре быстрее замять и по возможности даже стереть из памяти текущей активной жизни этот прискорбный факт, который ложился позорным пятном на всю малочисленную местную службу госбезопасности. Поэтому его бездыханное тело в последний путь отправилось преимущественно в узком окружении сослуживцев и их жён.
И то, что среди провожающих было два его школьных товарища – я и Валерка Слущенков, – оказалось чистой случайностью. Полуянов жил со мной по соседству, а Валерка со своей женой накануне приехал ко мне погостить и с корабля угодил на похороны. Тем не менее, и в этой закрытой немногочисленной процессии, и на кладбище вокруг могилы, а затем уже на вязких поминках, где публично говорились только казённые слова, люди тихо перешёптывались, стараясь в привычном им тихом обмене информацией за стенами тайных кабинетов дошептаться до причин самоубийства.
На похоронах с Валеркой и его женой мы держались особняком. Чужие для этой среды люди, жили хотя и рядышком, но не вместе. На кладбище мы отмалчивались, предоставляя возможность говорить другим, и внимательно слушали: о чём перешёптывалось недоступное нам в бытовой жизни окружение?
Версий было две. Смертельная болезнь, которую Полуянов решил прервать столь радикальным даже в кругу местных работников госбезопасности способом. Болезнь действительно имелась, но не настолько смертельная, как казалось здравствующим. Но кто знает, что на самом деле испытывает один на один с болезнью человек, подтачиваемый фактом недуга?! Версию болезни поддерживала мужская часть, и каждый примерял на себя – пошел бы он на такой шаг? Мужики были в основном здоровые и потому по определению плохо понимали, как можно так поторопиться на тот свет, к тому же не оставив никаких распоряжений. Тем более, что Виктор Полуянов был их начальником, который только-только пошёл в карьерный рост и возглавил местную службу госбезопасности. Как говорится, не по уставу.
Вторая версия была романтичной, и её больше обсуждали жёны суровых мужчин. Им мерещилась за смертью несчастная любовь. Правда, предмет тайной страсти, который якобы толкнул нашего товарища на суицид, оставался даже в этом закрытом, но во всём осведомленном кругу, неизвестен. Что-то там произошло, где-то далеко, в одной из командировок, после которой он вернулся сам не свой и впал в затяжную депрессию с тяжёлым пьянством. Но потом образумился, дела пошли в гору - и на тебе: пуля в лоб.
Нам тоже хотелось узнать правду. Но других версий в наших головах не рождалось, потому что мы вообще мало что знали о Викторе Полуянове с тех пор, как он стал служить в госбезопасности. Он умел конспирироваться даже в нашей тихой жизни заштатного городка, а в редкие встречи ничего не удалось узнать из его жизни. Фальшь улыбки всегда, будто намертво приклеенная, держалась на его губах, и, оброни он случайно при мне в эти минуты скупую мужскую слезу, она не восстановила бы правды человеческого лица. Мне каждый раз казалось, что он чувствовал себя человеком только за маской, сформированной тайной службой, и снимать её даже перед своим школьным товарищем не хотел. Лишь однажды он меня спросил, верю ли я в загробную жизнь. На это я снисходительно хмыкнул, и он, расценив однозначно мой бессловесный ответ, тут же поддержал иронию так: вот и я тоже думаю, что на том свете у каждого своя сплошная тьма и для нашей встречи нет никого. К чему приложить этот пустой разговор, к каким событиям его жизни - теперь не угадать, и должна ли она заканчиваться самоубийством внешне благополучного человека - рассуждать бессмысленно.
- А может, его убили, а инсценировали самоубийство? - прошептал мне на ухо Валерка Слущенков, когда мы возвращались с поминок домой.
- Да брось ты! – махнул я на него рукой. - Птица не того полета.
- А откуда ты знаешь?
- Знали бы, хотя бы по слухам! – был самоуверен я.
- Тогда ты веришь в болезнь?
- Я видел его две недели назад – он, как всегда, был закрыт, будто застёгнут на все пуговицы, и никаких жалоб на здоровье от него я не слышал. Полуянов при встречах всегда так ловко выстраивал разговор, что больше говорил я о недостатках нашей городской жизни, а он только запоминал факты.
- О чём вы говорили?
- Я про воровство местных чиновников. Да об этом говорят у нас все, особенно на базаре.
- А несчастная любовь вас не устраивает? – вмешалась в разговор супруга Валерки.
- Об этом известно ещё меньше – вовсе ничего. Но стреляться из-за любви еще глупее, - был категоричен я.
- А что мы знаем про него сегодняшнего? – сказал Валерка.
- Да почти ничего. Но он не похож на самоубийцу.
- А ты вообще думаешь о таком способе ухода из жизни?
- Я? Ну, если быть честным, то – да!
- А зачем думаешь?
- Ну, это как терапия, вот умру – все меня пожалеют, а я из гроба буду наблюдать за вами. Ну, это всё уже сто раз описано в литературе.
- А ты бы стал стреляться из-за любви? – неожиданно спросил меня Валерка Слущенков.
- Я? Никогда! - решительно отвёл его вопрос. – А ты такую мысль для себя допускаешь?
- Да, я бы, наверное, покончил с собой, если бы любимая женщина меня отвергла или пуще того умерла бы! Наверное, застрелился бы или там другое, - невозмутимо ответил Слущенков как о чём-то давно для себя решённом.
- Да брось ты! - я был просто ошеломлён таким заявлением. Одно дело - просто думать об этом, а другое – решиться на это, даже в словах.
- Не, на полном серьёзе: нет любви – нет жизни! – склонность к банальной афористичности водилась за ним.
- Ну, ты даёшь! - я в замешательстве смотрел на Валерку, пытаясь понять: он говорит правду или так, для красного словца, наигрывает ситуацию, как в школьном драмкружке, куда мы с ним ходили в старших классах по просьбе наших подруг. Но по его строгому задумчивому виду понимал, что он сейчас откровенно делился своими подлинными чувствами.
И в эту же минуту я выхватил у него за спиной лицо жены. Она смотрела на Валерку Слущенкова с таким обожанием, восторгом, с той самой любовью в глазах, за которую он готов был здесь и сейчас умереть! А я на фоне её рыцаря любви выглядел замшелой равнодушной скотиной, недостойной даже взгляда стоящей с нами рядом женщины, которая обожала Валерку в эту минуту так сильно, что, казалось, мы не с похорон идем, а из театра, где давали восхитительное представление.
Меня настолько это выбило из равновесия, повергло в затяжное уныние, что я предпочёл надолго замолчать. Лишь спустя пару часов дома, стоя на балконе с сигаретой, я осмелился напомнить:
- Валер, ты серьёзно готов ради любви застрелиться?
- Ты что, с ума сошёл?
- А чего после поминок нёс?
- Чёрт его знает, тогда казалось, что смог бы, - виновато улыбнулся он.
- Ну, у тебя и шуточки, - расслабился я, хотя чувство обиды на Валерку не проходило, а постепенно перетекало в какую-то кочевую злость и желание даже смазать ему по морде.
- Бывает, - криво усмехнулся Слущенков.
И я читал в его лице такую же искренность, как пару часов назад, когда он демонстрировал готовность если не умереть, то хотя бы пострадать за любовь.



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

НАДЯ БЕЛЯКОВА


====> ГИПЕРБОРЕИ
            Из цикла «Ругачёвские чудеса»

 

Весна в тот год выдалась холодная, без дождей. Первые душистые почки показались только к школьному выпускному балу. Еще не окрепла первая распустившаяся, очищающая воздух зелень. И на улочках Ругачёва ласковый ветерок поднимал ту особенную городскую пыль, которая следуя его порывам, бродит и гуляет по подворотням и закоулкам, пока не прорастет  трава. Особое раздолье этим волнам пыли было на школьном дворе.
Пустующие классы школы были залиты солнцем первого, по-настоящему теплого дня. Актовый зал, где все собрались чествовать вручение аттестатов зрелости выпускникам школы, вскипал от шума и смеха. Окна актового зала были раскрыты. По стареньким боковым ступенькам слева от сцены по очереди поднялись директор школы, завуч, учителя. Засидевшаяся без дела за расстроенным роялем в правом углу зала празднично одетая учительница пения бодро заиграла туш.
Завуч и учителя поздравили выпускников с окончанием школы, и на середину сцены в синем костюме вышла «директриса», одновременно славившаяся своей строгостью и справедливой «материнской» добротой. Директориса по списку громко зачитывала имена, устраивая своеобразную перекличку выпускников. Бывшие ученики откликались и  поднимались на сцену. И тотчас, радостно дребезжал рояль, как укрощенное маленькой, сухонькой училкой пения чудище, приветствуя каждого выпускника, получившего  аттестат. Наконец, директриса выкрикнула:
- Летунова Марина! 10-й «А»!
Заболтавшаяся с подружками Марина Летунова, вскликнув от неожиданности: «Ой, я здесь!» - поспешила на сцену получать свой аттестат. Пока Марина приближалась к сцене, все с нескрываемым восхищением смотрели на красивую, голубоглазую, стройную  девушку с длинными прямыми волосами, а директриса намеренно громко произносила торжественную речь, как если бы это была рекламная пауза:
- Наша Марина! Наша гордость, отличница! Мариночка, спасибо, ты не раз поддержала честь нашей школы! Хорошо училась и всегда побеждала на олимпиадах и соревнованиях! Красный аттестат! Вот, смотрите, ребята: одни пятерки! Молодец, Марина!
Марина взяла свой аттестат из рук директрисы и почувствовала, как же она счастлива от теплых, сказанных в ее адрес слов, от весны и праздника окончания школы. Да, она счастлива, счастлива! Марина прижала аттестат к груди и… взлетела. Как всегда, закрыв при взлете от смущения глаза руками. Она только слышала, как кто-то засмеялся, кто-то засвистел, а кто-то зааплодировал…
Директриса, помрачнев, произнесла полушепотом на ухо завучу по воспитательной работе:
- Ну, вот опять! Ну, неужели хотя бы сегодня нельзя без этого?! Улетела, так и не дослушав мою речь, которую я так долго готовила.
Старенькая училка пения, с нежностью глядя вслед улетающей Марине, попыталась защитить свою любимицу, продолжая при этом играть туш в ее честь:
- Мариночка не виновата! Она же не нарочно! Это у нее от счастья случается! Это у нее - наследственное! Мариночка вовсе не хотела кого-то обидеть!
Мариночка выпорхнула из зала, не оглядываясь. Прижимая к груди аттестат зрелости, она  летела над улочками весеннего Ругачёва. Знавшие ее с детства соседи,  поднимая головы, здоровались с нею, привычно помахивая ей рукой и спеша по своим делам. Она подлетела к дому - обшарпанной блочной пятиэтажке на улице Мира, легко вспорхнула на балкон квартиры на пятом этаже и тихонько притаилась у двери, задумав «напугать» маму и бабушку. Ведь не каждый же день она летает. Бабушка как раз гладила Мариночке платье для выпускного школьного бала, а мама при этом читала вслух какой-то журнал. Это была статья о гипербореях. Мама старательно произносила фразы из этой статьи, чтобы глуховатой бабушке было хорошо слышно. И Марина тоже вдруг заслушалась - такой необычной и знакомой показалась ей тема...
- Загадочные гипербореи… исконно проживали на территории центральной части современной России. Они умели свободно летать - легко и далеко…
Неожиданно бабушка прервала ее чтение:
- Так может, и  Витька-то твой,  тоже от тех гиперболеев произошел?
Мама Марины, Алла, даже расстроилась, потому что бабушке как всегда на самом интересном месте понадобилось все испортить…
- Гипербореев! Болеев… тоже, мам, скажешь!
Но бабушка неожиданно заспорила с ней:
- А правильнее все же сказать - «болеев», то есть «гиперболеев»! Ну, чем не болезнь - хроническое заболевание, наследственность! Дарвин, он ведь не дурак был, все правильно отметил: кто от кого и как произошел… Вот и Мариночка наша – с «гиперболейной» наследственностью! Помнишь, доктор в ее карточке так и написал «отягощенная наследственность», когда узнал, что от Витеньки ей передалось летание. Хотя правильнее было бы написать «облегченная», или «летательная» какая-нибудь наследственность. А ведь и посмеялся тогда доктор: пусть, говорит, летает - главное, чтоб не летательный исход.
Мама Мариночки задумалась и ответила не сразу, а лишь после паузы, не забыв при этом снова поправить бабушку:
- Не летательный, а летальный исход, мама. Да… если бы кто-то мне до свадьбы такое рассказал, я бы и сама не поверила, что от счастья - взрослый мужик! - взлетать может… Женщина-то, понятное дело - от счастья всегда в облаках парит…
В ответ бабушка сказала то, что Марина никак не ожидала от нее услышать:
- Да уж, видно потому и приехал Витенька в наш Ругачёв - невесту подальше от дома искать. Хороший был парень, и со мной всегда был уважителен! Эх, отлетался наш Витюша. Теперь с уже ангелами, наверное, резвится.
Марина почувствовала себя очень неловко и хотела, было, улететь, но вместо этого только легонько подпрыгнула и присела на прутья балконного заграждения, тотчас же почувствовав, что у нее закружилась голова, и появился страх высоты. Да, после услышанного разговора мамы с бабушкой она уже не чувствовала себя такой счастливой. Поэтому и не решалась слететь вниз, чтобы как обычный человек войти в подъезд с улицы и позвонить в дверь.
Сквозь балконный тюль Марина отчетливо видела, как мать все ниже и ниже склонялась над журналом, делая вид, что внимательно читает статью, смахивая при этом украдкой крупные, предательски катящиеся от неведомых воспоминаний слезы… Как бы хотелось Мариночке узнать, о чем задумалась ее мама! И вдруг неожиданно она осознала, что прекрасно понимает ее - и даже видит все, о чем она думает…
Матери Марины отчетливо припомнилось, как в «лихие девяностые» она встретилась со своим счастьем - будущим мужем. В тот поздний вечер Аллочка была «при исполнении», так как работала инкассатором. Она вслушалась в ночь и вспомнила, что в те лихие времена самым обыденным и привычным звуком в ночи был чудовищный грохот перестрелки. Ей и теперь в кошмарах иногда снилось, что она одна идет по черной улице в непроглядной ночи и кругом обязательно стреляют, а она все равно идет вперед, зная, что несет спасительные для многих семей пенсии и запоздалые, порой на полгода, зарплаты.
Итак, в тот чудесный вечер она, хрупкая девушка с мешком денег, спешила миновать самый опасный отрезок пути - от сберкассы до кабины машины. И когда она уже благополучно прошла этот путь и села в машину, то вдруг от нахлынувшей волны ужаса чуть не потеряла сознание. Ее водителя, Ивана Петровича, не было за рулем. Вместо него в машине сидел совсем незнакомый, рослый, загорелый и русоволосый парень. Но, рассмотрев его получше, Аллочка поняла, что он ей нравится, и тут же успокоилась, почувствовав ответную симпатию. Он смотрел на нее так, что она поняла - вот так сидеть в машине и смотреть друг на друга они могут еще бесконечно долго. И обоим от этого стало так хорошо, как если бы тесная легковушка, приспособленная только под перевозку денег, заменила им весь мир. Не отрывая взгляда, парень произнес:
- Я вместо Ивана Петровича… Меня зовут  Виктор… Я буду с вами… работать.
И Аллочка - слово в слово - ему ответила:
-  А я - Алла… И я тоже буду с вами, Виктор, с удовольствием… работать.
Они так были увлечены друг другом, что так бы и дальше сидели в машине, улыбаясь и глядя друг на друга. Но тут в их остановившийся мир ворвался ночной грохот перестрелки. Ветровое стекло вдруг покрылось мелкой сеткой, а потом волна за волной, россыпью битого крошева опало вниз на колени, а затем звонко скатилось под ноги.
Почти одновременно жуткие рожи неведомых «детей тьмы» прилипли к боковым стеклам, размахивая пистолетами марки «Макаров».
- А ну, быстро открывайте! Пистолеты откинуть, руки на голову! - услышали хриплые крикливые голоса Аллочка и Виктор.
Тогда-то Алла, будущая мама Марины, и бросилась в испуге с размаху впервые на шею Витюши. А он от счастья и воспарил, нежно взяв ее на руки. Аллочка при этом, конечно же, цепко продолжала удерживать мешок казенных денег. Так они и вылетели из кабины водителя через ветровое стекло.
Бандиты сначала оторопели, видя воспаряющую у них на глазах парочку с мешком денег, но потом быстро сообразили, что «летучие инкассаторы» могут совсем затеряться в ночной темноте. И принялись обстреливать Витюшу с Аллой до последнего патрона. Но они все же успели затеряться среди темного неба и уцелели.
Счастливые, ни о чем не думая, они летели и летели по небу. Следуя, однако, по инструкции прямо к пункту милиции. Опустились как раз на крышу старинного одноэтажного особняка, где находилось районное отделение. Но даже не отдышавшись как следует, они так прильнули друг к другу, что им дела не стало ни до бандитов, ни до перестрелки, ни до милиции. Так бы целовались и целовались они, как голубки неразлучные… Но то ли звук отдаленной перестрелки все же побеспокоил милиционеров, то ли крыша ходуном заходила от спонтанных движений распаленных страстью Аллочки и Виктора, но что-то все же выманило милиционеров из теплого отделения милиции в зловещие потемки, и они дружно высыпали на улицу. И тут же увидели сладкую парочку, в наглую целующуюся прямо на крыше районного отделения. Тут уж они стали стрелять в воздух, требуя, чтобы влюбленные немедленно прекратили нарушать общественный порядок. Сверху Аллочка и Виктор отчетливо видели, как возмущенные милиционеры суетливо забегали вокруг дома, громко ругая их и размахивая табельным оружием.
- Прекратите сейчас же целоваться в общественном месте! - кричал плотный усатый майор с побагровевшим от гнева лицом, стреляя боевыми патронами в воздух.
- Не стреляйте! Мы при исполнении… обязанностей! Я тут… с инкассатором! - успел выкрикнул в ответ Виктор, с трудом оторвавшись от сладкой и томной Аллочки, и, найдя в себе силы, продолжил: - На нас напали у промтоварного магазина по дороге в Петрово! Бандиты остались на повороте на Богданово. Они тоже нас обстреляли! Вы лучше теми бандитами займитесь, - крикнул, немного осмелев, багровому майору Виктор.
Но милиционер не успокаивался:
- Что, это инкассатор с вами?! - крикнул он угрожающе и вдруг захохотал, глядя на покрасневшую Аллочку с истомленными от страсти глазами, в распахнутой блузке и с растрепанными волосами… Но, заметив, что она при этом цепко сжимает в изящных пальчиках банковский мешок с деньгами, заорал с новой силой:
- Я сейчас точно тобой и твоей кралей займусь! - и выстрелил несколько раз уже гораздо ближе к живым мишеням…
Вспоминая эту сцену, Аллочка уже не плакала, пряча слезы, а прыскала тонким, исподтишка, смешком, который тотчас заметила бабушка.
- Ну, и чему ты там смеешься, Аллочка? – строго спросила ее бабушка.
Аллочка, шутя, отмахнулась и подошла к готовому отглаженному воздушному платью, приподняла его на руках и, любуясь, невольно завальсировала под слышимую только ей и Мариночке музыку. Прокрутившись пару раз в вальсе, она, наконец-то, заметила замерзшую на балконе дочь. Но, глядя на нее, сдержала радость и решила все же закончить разговор с бабушкой Марины:
- Да, хороший был человек, Виктор! Царство ему небесное! - как-то уж совсем бодро и торжественно объявила она.
При этих словах и бабушка догадалась, что внучка вернулась и дожидается окончания разговора на балконе.
- Мариночка, прилетела! Значит, все хорошо прошло?! - радостно сказала она.
- А ну, покажи аттестат! - шагнула навстречу дочери Аллочка и ласково притянула ее к себе.
Марина обняла мать и бабушку, отдала им разглядывать аттестат, а сама подошла поближе к платью - такому белоснежному-белоснежному, совсем как подвенечному.
- Какое красивое платье! - единственное, что она смогла выдохнуть от счастья, зарывшись лицом в воздушные складки, как в снег.
Мариночка в нарядном платье была очаровательна, как невеста! Она прокружилась в нем всего лишь пару раз, а уже ей стало казаться, что нежность и красота этого платья сливаются с пьянящим ощущением ее юности… Мама с бабушкой переглянулись, и Мариночка тут же спохватилась, стараясь контролировать и «притормаживать» свои чувства радости и счастья. В особенности этот "контроль" может ей пригодиться во время танцев на выпускном балу - чтобы, не дай бог, не взлететь и не улететь от партнера в самый ответственный момент…
Ночь привычного и размеренного Ругачёва превратилась в бескрайний сумасбродный праздник чудесного выпускного бала! Мариночка была от счастья уже на седьмом небе, но все же уверенно контролировала ситуацию и не взлетала во время танцев.
Наступившая вслед за затянувшимися холодами июньская жара внезапно вытолкнула ребят из душного актового зала на улицу. Не сговариваясь, все разом выбежали подышать вечерней прохладой и наперегонки бросились к реке. А Мариночка… она просто взлетела в своем белом платье и поплыла белеющим облачком над засыпающим Ругачёвым, и концы шелкового воздушного шарфика ее вились за спиной, как крылья. Опережая всех, она первой прилетела к реке. Пробежала по водной шелковой глади босиком с туфельками в руках, легко касаясь налету ступнями еще совсем ледяной, непрогретой воды. Залюбовалась на свое летучее отражение и вдруг услыхала едва уловимый, доносящийся издалека крик о помощи.
Голос был мужской, незнакомый. Марина полетела на крик в сторону левого берега Дурача, заболоченную часть которого все ругачёвцы называли не иначе, как Дурные болота. Место это было мрачное, и ругачёвским ребятишкам родители с детства запрещали туда ходить. Чтобы у детей не возникало желания забредать в болота, каких только ужасов о них не рассказывали. Мариночке стало страшно при одном воспоминании о тех рассказах, и в первое мгновение сработал внушенный с детства строгий запрет: «Туда-ни-ни!». Но умоляющий крик о помощи раздавался именно оттуда. И уже совсем низко, задевая вершины деревьев, она полетела туда, откуда доносился крик о помощи. Но тут ей стало страшно, что она не сможет туда долететь, потому что ее душевное состояние становилось далеким от еще недавно переполнявшего ее счастья.  А летала она только когда поднимала ее неведомая волна радости. Она представила себе, что может запросто плюхнуться в болото, не сумев помочь при этом не только попавшему в беду человеку, но и себе.
Мариночка отдышалась и решила все же в целях спасения неведомого ей человека попробовать вернуться в то недавнее радостное состояние, в котором пребывала во время танцев на выпускном. Она улыбнулась и отчетливо представила, что никогда, никогда больше не будет писать контрольные по математике. И она громко закричала, взлетая над болотом все выше и выше:
- Ура! Никогда больше я не буду сдавать алгебру! Никогда больше не будет диктантов! Никогда больше не…
И тут она увидела, что пролетает как раз над тем местом, где завяз в болоте мужчина. Мариночка подлетела к нему, бросила ему свой белый шарф и тут только всмотрелась в него получше. Увязший по грудь мужчина был лет тридцати - красивый и явно неместный. Парня медленно, но верно затягивала трясина, и Марина изо всех сил пыталась ему помочь. Но ее силенок явно не хватало.
  - Девушка, милая! Обвяжите шарф вокруг пня, слева от ваших ног! Я и сам постараюсь вылезти. Только бы шарф не оборвался, - выкрикнул он.
Марина обвязала своим длинным шарфиком пень, но он оказался наполовину трухлявым и рассыпался. Марина, не отрывая зачарованного взгляда от прекрасного незнакомца, с досадой выдохнула:
- Не удается вытащить, не хватает сил…
Но тут же с удивлением для себя самой она обнаружила, что какие-то неведомые силы мгновенно подняли ее вверх и придали ее полету крепости. Нет, она не могла ошибиться – это были силы радости, но какой-то щемящей и не изведанной. Подлетев, она кинула незнакомцу середину шарфа, привязанного одним концом за хилое дерево, а другой конец подхватила сама, вытягивая в полете завязшего парня. Так ей и удалось вытащить «суженого» из болота.
Придя в себя, обессиленный, но счастливо спасшийся незнакомец, открыв глаза и взглянув на небо, увидел там витающую в облаках Марину в белоснежном платье. Отдышавшись, он произнес:
- А я ведь так и подумал, что раз ангел летит, значит, я уже… всё - на том свете!
Мариночка засмеялась от счастья и произнесла откуда-то сверху:
- Да,  но… я не ангел! Я - Марина! Иногда я, конечно, летаю, но не всегда, а только когда очень счастлива.
- Счастлива? Значит, мне просто повезло, что именно сегодня вы, Мариночка, счастливы… Отчего же вы счастливы?
- Так у меня же сегодня выпускной бал! На танцах было так хорошо, но слишком уж жарко. Наши всем классом на речку побежали, а я решила опередить их и полетела наперегонки. Вот я и успела до них и к речке слетать… по воде вдоволь побегать… Но тут услышала, что вы на помощь зовете - и помчалась сюда.
Саша, изумленно разглядывая влюбленными глазами Марину, пробормотал:
-  Счастлива… на танцах жарко… прилетела по реке побегать… Ну, и места здесь чудные, Марина! Ах, да, я же не представился - меня Саша зовут. У меня машина заглохла, а кругом никого, ночь… Я тут дом недавно в Диденёво купил. Места еще плохо знаю… Пошел напрямки в деревню… ну, и угодил в болото… Думал, всё, конец мне - тону, а глянул наверх - летит кто-то! - да и угодил прямо своему ангелу-спасителю в руки…
Утро, первое сладостное утро после свадьбы в доме Саши было медово-тягучим. За несколько месяцев до их свадьбы он успел и сайтингом дом обить и привезти в порядок все, что не было доделано бывшими хозяевами дома. Саша залюбовался спящей в уютном гнездышке, лучащейся от  счастья Мариночкой. Припоминая счастливые мгновения свадьбы, перебирая их, как отдельные кадры счастливого приключения, улыбаясь и тихонечко думая про себя в полудреме:
- Хорошо, что все местные знают про Мариночкино летание. И все даже как-то обрадовались, когда она взлетела во время свадебной церемонии. Такое чудо - парящая невеста! Она была так прекрасна, и все так обрадовались, словно так и надо... Хлопали в ладоши оттого, что она красиво танцевала в воздухе. Как дети на новогодней елке радовались! Да, ну и повезло же мне с Мариночкой!
Саша, лаская Марину, тихонько привлек ее к себе. Она, абсолютно счастливая, просыпаясь от поцелуя, тоже обняла его. И только они слились в долгом сладчайшем поцелуе, как… неожиданно Мариночка, словно  шелк, выскользнула из-под него, и с виноватой улыбкой зависла под потолком.
- Ой, прости, Сашенька… это от счастья, от счастья… это, наверное, скоро пройдет.
Возбужденный и расстроенный Саша был не в силах скрыть досаду.
Он взвыл, как раненный зверь, но, встав на кровать и поглаживая под потолком ее прекрасное стройное тело высоко поднятыми руками, твердо сказал:
- Я твой муж и не допущу, чтобы у тебя состояние счастья от нашей совместной жизни закончилось! Что ж, будем вместе исправлять ошибки природы!
Как ни контролировала себя Мариночка, но то же самое летание "от счастья" повторилось с ней и вечером, и утром следующего дня. В момент близости она взлетала от счастья под потолок в дивной ночной рубашке и нелепым кружевным колоколом свисала с потолка. Молодой муж, хоть и смеялся, но его досада и страх перед ее взлетами в миг сладостных утех стали раздражать его все сильнее.
А ситуация все повторялась и повторялась. Саша был очень огорчен и раздражен, Марина смущена и расстроена. Надо было что-то предпринимать. Однажды, после очередной неудачной ночи любви Саша сел в машину и отправился покупать на стройдворе тяжелые железные цепи. Приехав со странным товаром домой, он едва дождался ночи! Настораживающие звон, лязг и грохот металла в тиши спящего Ругачёва озадачивали соседей. И заставляли гадать о вкусовых пристрастиях этих странных москвичей. Саша ведь был москвич, а, значит, по местным Ругачёвским меркам - уже странен. А тут еще такое вытворяет - в медовый-то месяц!
По ночам он и впрямь приковывал Мариночку тяжелыми цепями к железной кровати. И ласкал ее страстно и нежно в надежде, что уже теперь-то им удалось преодолеть этот «летучий» недуг. Но, увы, не помогли ни цепи, ни самые что ни наесть «маломерки» - наручники для малолетних преступников. Ее тонкие, изящные запястья выскальзывали из наручников, и поднятые невольно взлетающей Мариночкой пудовые цепи с грохотом спадали с нее, сотрясая до основания весь их новый дом. И Мариночка, воспарившая под потолок, снова извинялась перед любимым, как опоздавшая на урок школьница перед строгим учителем.
Не помогли и купленные Сашей в спортивном магазине тяжеленные гири, которые, надрываясь от натуги, загружали ему в машину три грузчика. Марина снова взлетела в самый трепетный момент. Саша не выдержал и буквально взвыл от досады. Его лицо, перекошенное от горечи и неудовлетворенности, так испугало Марину, что она рухнула прямо на гири, сильно ударилась при этом и даже вся покрылась синяками. С того дня не то что слухи поползли по Ругачёву, а все принялись открыто обсуждать свалившуюся на Марину беду. Причем, не сговариваясь, ругачёвцы подозревали, что Саша - столичный извращенец.
А тут, как на грех, и еще одна беда приключилась с Мариной и Сашей, после которой дело уже стало попахивать приводом в милицию… Среди ночи привез Саша Мариночку в Ругачёв в одном наспех наброшенном прямо на голое тело ситцевом халатике в веселенький цветочек и втащил на руках в травмпункт с хлещущей из головы кровью. Сильно, конечно, была разбита голова у Мариночки, но к счастью обошлось без сотрясения мозга. А случилась эта беда, когда они решили залезть в погреб, чтобы там, заперев крышку… Ну, словом, понятно, что их туда загнало…
Марина села на прохладные ступеньки подвала - прямо посреди посверкивающих в потемках трехлитровых банок с законсервированными бабушкой на зиму молодыми огурчиками и помидорчиками. Саша, нежно целуя ее плечи, снял с нее халатик. Голова его кружилась от нежности и страсти, пряные запахи консервированных заготовок и влажный аромат сырой земли, сплетаясь с нежно-пьянящим теплом разгоряченных тел, обволакивали обоих нежным туманом. Все это будоражило их как изысканный любовный напиток. Но тут, как только он нежно раздвинул ладонями ее белеющие в потемках подвала атласные бедра, наслаждаясь тонким запахом ее сладостной женской неги, Марина опять взлетела… Доски от удара головой разлетелись в щепки, фонтаном поднялись вверх и вдребезги разбили «дворцовую» люстру из богемского хрусталя, подаренную на свадьбу Мариночкиной свекровью! Люстра осыпалась на пол с хрустальным звоном. Позже, в травмпункте Саша пытался что-то объяснить, но разве такое объяснишь… С трудом уговорили дежурного врача не вызывать участкового. Марине наложили на голову швы, и Саша увез ее домой.
Не дожидаясь, когда снимут швы с головы Мариночки, Саша решил, наконец, повести себя в этом вопросе «цивилизованно» - по-московски. Посадил в машину и повез Мариночку на прием к московскому сексопатологу. В назначенный день, смущаясь, они с полчаса потоптались у белой двери с заветной табличкой «Психолог по семейным вопросам», а затем, постучав, все же решили войти. В кабинете их встретил забавный человечек с глазками-буравчиками и всклокоченными на висках вьющимися черно-смоляными волосами; его узкий, вытянутый подбородок украшала довольно ехидного  очертания эспаньолка. Глянув на забинтованную голову Марины, он почему-то сразу обрадовался. Нежно погладил ее голову, обмотанную бинтами, и ласково, как неразумным детям, сказал, обращаясь к ним обоим:
- Эх, весь этот «садо-мазо» требует четких инструкций! И никакой самодеятельности - без разумного инструктажа - опасен для жизни! Вы непростительно поторопились!
И он затараторил, бегая по чистенькому кабинету, всплескивая тонкими руками с утонченными музыкальными пальцами и щедро присыпая свою медицинско-научную речь загадочными латинскими терминами - не то диагнозами, не то изречениями. Пугая при этом время от времени Марину странными возгласами, словно шаманскими заклинаниями.
 - Да, садо-мазо спасет мир! Вы хотите иметь детей… Но между вами - странное препятствие... Вы, Марина Викторовна, вы совсем некстати взлетаете в самый ответственный момент... И поэтому не можете зале… простите, зачать! Признаюсь в моей многолетней практике это - уникальный случай... Но…
И он снова затараторил на диком смешении русского и латыни.
Понимание столь странной речи затрудняло и то, что время от времени в кабинет довольно бесцеремонно врывались  какие-то незнакомки - красивые молодые женщины, которым без лишних объяснений сексопатолог совал в карманы какие-то деньги. Одеты женщины были совершенно как «светские львицы» с обложек журналов, и все их одежды были таких ярких расцветок, о которых бабульки в Ругачёве обычно говаривают «вырядиться в ляпёрды». Глядя на них, Марина засмущалась, что так простовато выглядит в халатике. И сексопатолог, тотчас заметив ее смущение, пояснил:
- Понимаете, это мои бывшие… Нет, нет, не пациентки! Это - мои бывшие жены, вот только что заходила третья… У меня, знаете ли, свое счастье - много детишек! И всем нужны деньги! Дети - это мое счастье! Так что, не сомневайтесь, я и вам помогу в ваших затруднениях! Следуйте моим советам, и у вас будут, как и у меня, славные детишки…
Мариночка сбилась со счета, но зато быстро поняла, что бывшие жены любвеобильного сексопатолога являлись за деньгами не в порядке матримониальной последовательности. Появляющиеся в кабинете доктора сверкающие стразами жены становились все моложе и моложе… Наконец, Марина уже почти пришла к какому-то определенному выводу относительно последовательности жен, но тут сексопатолог неожиданно прервал ход ее мыслей бравурным, вполне понятным, хоть и латинским выкриком:
- Эврика! Я догадался, как спасти ваш брак! Ведь все проблемы вашего брака заключаются в том, что Мариночка слишком счастлива, и взлетает, «паря на крыльях любви». Так, значит, нужно сделать так, чтобы Мариночка… ну, не то чтобы стала несчастной… а хотя бы чуть-чуть стала не такой счастливой…
С этими словами он выдвинул поочередно все ящики стола, и, наконец, достал подарочную упаковку с плетками и хлыстами… Увидев эти орудия пыток, Мариночка, выбежала из кабинета. Следом за нею, немного задержавшись, чтобы расплатиться со столичным сексопатологом, выбежал и Саша.
На следующий день после поездки в Москву по совету мамы Марина пошла к знахарке. Идти на поиски странной избушки у самого леса на краю Ругачёва нужно было одной. Хоть и сковывал Мариночку страх, но и это преодолела она ради их с Сашей любви. Войдя в незапертую  скрипучую дверь, Марина увидела сидящую между заспиртованными в банках лягушками, совсем как у них в подполе с запасами соленостей, и прочими разными атрибутами колдовства и знахарства абсолютно «средневековая» старуха.
Марина была поражена тем, что увидела эту старуху впервые. Ведь, казалось, в их крохотном Ругачёве все друг друга знают, и появиться просто так незнакомый человек здесь не может. Но все же эту бабушку она видела впервые.
Марина поздоровалась и с ходу хотела объяснить цель своего визита. Но старушка прервала  речь жестом и сама поведала ее историю своим скрипучим и усталым голосом:
- А, это Мариночка у нас прилетела… Бедная ты моя - знаю, ребеночка хочешь, а сама все взлетаешь… Ко мне как-то, лет 20 назад, и Аллочка, мама твоя, приходила с этой же бедой. И смех, и грех - в самый неподходящий момент мужик, то есть папенька твой, взлетал! И… ха-ха… ой, не могу… вечно задницей о потолок бился. Ха-кха-кха…
Смех ее перешел в какое-то пугающее карканье, а потом в сильный кашель, который она долго не могла успокоить.
Поняв, что знахарка знает всю правду и, как говорится, в курсе ее беды, Марина сквозь слезы, смущаясь, кинулась к ней, уже как к близкой знакомой, с мольбой и откровенными просьбами:
- Бабушка, помогите! Я ребеночка хочу! Саша очень надеется, что у нас ребеночек будет!
Но знахарка остановила ее унылым жестом:
- Эх, милая, если б ты ко мне от бессонницы, от сглаза пришла спасаться, я бы тебе пустырника сушеного дала бы, да и дело с концом. А твою беду уж и не знаю, как отвести. Тебя-то тоже очень ждали твои родители, так уж хотели ребеночка. То ли Витюша, папка твой, перестал быть таким счастливым, то ли обмен веществ у него нарушился… время, годы, жизнь, знаешь ли, свое, кхе-кхе, берут, но все получилось. Перестал летать, и вот ты - красавица какая! - уродилась. Так что, иди и жди. И у вас все непременно получится!
Знахарка была непреклонна в своем отказе. О гостинцах и слушать не захотела.
После неудачного похода к знахарке нервы у Мариночки совсем сдали; мрачные синяки под глазами от бессонных ночей прочно прописались на ее молодом лице. Марина отправилась в поликлинику, чтобы как-то подлечить совсем расшатавшиеся нервы. Там ей прописали обычные витаминные уколы. Отсидев в очереди  Ругачёвской поликлиники, она вошла в кабинет. И опытная медсестра сразу же завела с нею разговор, на который раньше бы она обиделась. Теперь же, успев привыкнуть к тому, что все знают о ее супружеском счастье-несчастье, Мариночка поначалу воспринимала непрошенные, интимные советы совершенно безразлично.
- Да, уж знаю, Марина, о твоей беде… Весь Ругачёв судачит о твоем походе к бабке… Вот я и подумала о твоей… хм… ситуации! Группа крови у вас с мужем, случайно, не одна и та же?
Во время «болючего» витаминного укола Марина, зная, что весь Ругачёв судачит о ее беде, даже не подивилась таким вопросам. Она лишь почувствовала усталость - ну, не было уже ни желания, ни сил, чтобы хоть как-то осадить медсестру, чтобы та не вмешивалась в ее личную жизнь. Она только поморщилась, как от дополнительной порции боли, и безучастно ответила:
- Да, одна. Первая. У нас у обоих - первая группа крови…
Медсестра тут же обрадовалась и как-то уже совсем по-свойски оживилась:
- Ну, так давайте вам переливание крови сделаем. Это не какие-то там варварские знахарские методы… Смешаем вашу кровь - может, и поможет. Наконец, перестанешь летать. Ты только не обижайся на мои советы - у нас все за тебя переживают. Словом, если переливание поможет, нормальная, а никакая не улетная жена станешь. Ну, смотри, решайся!
Саша и Марина пришли в ругачёвскую поликлинику к самому закрытию, чтобы избежать назойливых взглядов любопытствующих ругачёвцев. Сделали переливание крови им обоим. Пока шла двойная операция, стемнело. И это был дивный летний вечер, напоенный дурманящими сладкими запахами цветов…
По окончании процедуры, медсестра сняла с их рук резиновые жгуты. И оторопела… Саша и Марина одновременно воспарили над лежаками, застеленными рыжеватыми клеенками. Они медленно и красиво они перелетали из распахнутого окна в бархатистую, колышущуюся ночь… Оглянувшись, только и успели крикнуть оторопевшей медсестре «Спасибо!».
Это была волшебная ночь полнолуния. И весь Ругачёв был как на ладони. Они летели и любили в полете друг друга - радостно и страстно. Наконец, они были совершенно счастливы и все должно было получиться, как они того хотели…
Через положенных девять месяцев над Мариной в операционной опять склонились врачи, но теперь они уже были, что называется, во всеоружии - в окружении профессоров и репортеров, тоже не желающих упустить такой экстраординарный случай.
Порядком надоевшие возгласы: «Тужься… тужься..!» - уже перестали восприниматься Мариной как руководство к действию, и, распадались на короткие и длинные звуки, утрачивали привычный смысл. Марина словно куда-то улетала и была не здесь. Она очнулась только от новой волны нестерпимой боли и закричала… Тут же почувствовав неземное облегчение…
Врачи, акушерки, приглашенные ученые светила и корреспонденты, охая от изумления, вразнобой кричали друг другу:
- Это же мальчик! Родился мальчик! Ой..! Держите его..! Держите!
Но младенчик, с кровоточащей, болтающейся на весу наспех перевязанной пуповинкой, уже благополучно вылетал в окошко роддома.
Он летел над Ругачёвым и смеялся. Следом с букетом цветов летел Саша, ставший счастливый отцом. Уже в полете их догнала быстро оправившаяся от «летальных» родов Марина в развевающемся по ветру белом «родильном» халатике.
Идущие по улочкам и выглядывающие хором из окон любопытные ругачёвцы - все смотрели на небо и радовались, завидя в нем летящего смеющегося младенца. Ощущение чуда и радости охватило ругачёвцев.. И все кричали, размахивая руками:
Мальчик, мальчик родился! У нас в Ругачёве родился летающий мальчик!
Заслышав крики, на балкон выбежали мама и бабушка Марины. Всматриваясь в летящую в их направлении группу, бабушка гордо сказала, впервые правильно выговорив труднопроизносимое для нее слово:
- Вот и наши гипербореи летят! Смеется ребеночек - значит, рад, что родился! Значит, счастлив, что с рождения летать умеет!
И Аллочка, обняв за плечи свою старенькую маму, умудренную новым-старым житейским гиперборейским опытом, сквозь слезы счастья произнесла:
- Мальчик у нас родился! Витюшей его назовем! В память о его дедушке, который тоже умел летать. Хотя надо бы прямо так и назвать: Гипербореем - в память о наших предках, которые здесь раньше летали и жили. Хорошо, что теперь и ученым, присутствовавшим на родах нашего маленького гиперборея, тоже стало понятно, от кого мы произошли. - И уже радостно взлетая в знак приветствия приземляющейся на балконе троицы, добавила:
- Это же так просто - летать - когда счастливы!





==============================  КРИТИКА ============================
================ Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013 ================


ТАТЬЯНА ЗОММЕР


====> Магические заикания Сергея Бирюкова http://www.stihi.ru/2010/02/22/4057
   Поэтическое средство от идиосинкразии
   /Сергей Бирюков. Аудиодиск «Звуковые соответствия»/

«Что Хлебников птицей нахохлился?» - вещает нараспев с диска, как с амвона, король зауми и лингвоартист Сергей Бирюков. И отвечает сам себе звуковыми соответствиями, что и славу надо как молву народную «перетерпеть – петь». Пере-петь все стихи и все слова по-новому. Разобрать как конструктор – до буквы, до звука, до пустоты раз-зевания рта. А потом заполнить лакуны исчезнувшими гласными. Которые восполняются только в интонационном открытом пении. Вернуться в начало – туда, где «ять», оба «юса» и...
 Чем меньше гласных в языке, тем меньше энергетики у народа. Много со-гласных в языке – много всегда и на все согласных. Бирюковское разъ-ять-е предполагает прописывание заново выпавших гласных. Восклицания-гласные заполняют зияющие интонационные паузы. Вос-полняют изначальное звучание в пустоте, в черном квадрате утраченной речи. Что выпавшие буквы? По Бирюкову и целое слово может «оторваться и улететь» – стереться с лица речи. А вот когда уже «цветок разъят» – идет гласнозвучная сверка звуковых соответствий внутренним встроенным камертоном.
Автор «Звуковых соответствий» окунается в праколыбель речи в поисках первоначального звучания слова. Потянуть за букву, вытянуть один звук, второй, третий… Спеть – сложить – слово заново… Слово открывается Бирюкову как шифр к «дверце судьбы» какого-либо прославленного стихо-оратора. Угадывая в фамилиях поэтов изначальные «оратории», начертанные звуками. А затем выкрикивая собственные, нотно выстроенные из звуковых соответствий словесные пирамиды: Тют-ь-чев, Хлеб-нии-ков, Пу-ш-ш-кин, Маяк-ов-ский, П-ь-ет-ра-рка, Д-А-При-и-гов…
 Своим мастерским «ораторным» чтением автор заставляет вслед за ним нараспев произносить слова. Обнаруживая при артикуляции весь спектр выпавших гласных. В «Стихах для зевающих», не зря поставленном последним, вот так и вытягиваешь бирюковский «принцип алфавита»: мы говорим «о…» – а получаем «а…», мы говорим «ы…» – а получаем «и…». Голосовые стихи звучат как единая лекция по фонетике – об изначальной, магической природе речи. О поэзии - как общем праязыке богов и людей.
 В звуко-стихах все изначально: первобытное завывание ветра, по-вторение человеком слова. Речь как таковая, в принципе, и возможна только при периодическом за-вывании, за-икании и зе-вании. В конце звуковой дорожки вы очистите свой словарный запас от идиосинкразии. Научившись привычные, затертые слова про-говаривать и про-зевывать. И сможете заново пере-петь все, что захотите. А это уже сродни собственному магическому акту – с мантрами, заклинаниями и… и заиканиями.



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ВЛАДИМИР КЛИМОВ


====> Критическая поэтика
   эст-манифест -  3
   /монолог, обращённый к коллегам-критикам/


Критика – любая – есть акт, лицедейский по преимуществу. Критик – актёр. Один – играет своего поэта на подмостках рецензии, перевоплощаясь в оного по-станиславски… Другой – по-брехтовски остраняет образ его, смотрится в персонаж как в зеркальце, смотрит на статью как на поле брани: за поэта или вместе с ним. Не только носится с поэтом (как перевоплощенец в него), но и – соотносится с ним. (Кстати, рецензионное поле брани – не бытовое, а эстетическое, что, впрочем, многими благополучно игнорируется…
Я же – предпочитаю играть своего персонажа (поэта, художника) как актёр-лирик - самоисповедью посредством чужих слов… Актёр-лирик так присвоит себе авторовы слова, так прошьёт ими себя, а собой – их, так перепишет, переговорит, пересотворит роль заново (натянув физиономию героя на собственную), что, например, не таясь – в Гамлете выйдет собою, ни граммом грима не огримасясь… Так, наконец, засубъективится, играючи, что текст чужой не осваивает, а присваивает; не интерпретирует, а творит заново; не заучивает, а импровизирует; не воплощает, а развоплощает…
Вот такие волшебные превращения испытывает персонаж под лирокритическим пером.
Первые могут писать о любом поэте, художнике, их мастерство – есть мастерство каждоимённого поэтического первооткрытия заново. Критик с тысячью лиц… А где же своё?.. Мастера проживания многих жизней… Но… посредством умиранья – опять же по рецепту Станиславского – в каждом подкритикуемом. Эти критики – добровольные самоизгнанники с листа статей в опись духа Художественна…
Вторые – лишь о тех пишут, кто задерживает их и тем самым даёт пищу для интеллектуальных игр, построений, для эмоционально-проблемных выводов, короче – для собственных храмов и структуростроений (но на жёстком фундаменте персонажьем…).
Третьи – только тогда истинны, когда пишут о тех, кого любят, кто им внятен, только – о своих (не по дружеству, а по художеству!..). Тогда любая их фантазия, импровизация (при родстве и сходстве духовно-душевно-эстетических натур) есть совместное с персонажем движение в общую сторону, есть огромное поражение мишени, которой – не больно… А при взятии (как крепости) поэта не своего – такой критик покорёжит его прикосновениями мимоцельными… И вольная критическая фантазия – убьёт художника…
Критика – в идеале – должна быть конгениальна тому, к чему прикасается («чтоб нам не оторвало» слов…).  Казалось бы – истина элементарна… Но много ли думаем мы о стиле наших рецензио-репликах и пространственных статей (воловьей стати!)… Ведь речь идёт именно об Этом: можно ли по бесстилью (бессилью?) наших рецензий понять не что в спектакле, а какой он? Догадаться, что за мир зажанровлен в спектакль? Засловен в книгу? Врамлен в картину?..
Ведь о театре можно писать театрально, зрелищно, трюково, а об эстраде – эстрадно или, допустим, мюзик-холльно, о цирке – цирково и клоунно, фокуснически и эквилибриссо… Это, кстати, не такая уж беспробудная критически-утопическая фантазия… Разве не был блистательным театральным критиком режиссёр-волшебник Николай Михайлович Фореггер, ставивший в легендарном сегодня Мастфоре блестящие пародийные спектакли из жизни современного ему театра?.. Что это, как не жанр театрально-критического выступления? Где это сегодня в нашей современной театральной эпохе? В лучшем случае – в капустнике для внутреннего употребления.
Но бездумно – мыслей и мыслей (вслед за Пушкиным, прозе уподобля критику) требуем мы от статьи… И получаем удручающее однообразие, как будто на одну интонационную нитку нанизанные, отчёты-отклики – близняшки-близняшки, посвящённые разяще разным зрелищам… И всё это – от катастрофического пренебрежения к яркому стилевому само-крит-выражению… От пренебрежения эстет-экспериментом в критике, от забвения того, что форма и есть смысл в искусстве столь же действенный, как и Слово, как и Манифест, как Девиз!..
…Да! В отличие от литературной и прочей критики, коя вовсе не обязана касаться темы, сюжета, фабулы, отсылая читателя при надобности к книге, картине и пр., - теакритик не может никого никуда послать, ибо спектакль улетучивается тут же, при произнесении текста или соприкосновении со зрителем, навечно тонет в глазах, душах и ушах его… Критик просто привязан к списыванью спектакля со сцены. Но ведь описание может стать передающим дух зрелища (в интонации, в связке слов, в ритме фраз, - в СТИЛЕ), а может стать – убивающим его (называнием предметов, нанизыванием реквизитов, перечислением действий). Может стать разрушением зрелища, если критик игнорирует собственное действие внутри фразы, даже слова, пренебрегает звукописью букв, игрой пауз, паузой игр… Короче говоря, описание может стать действенным стержнем статьи, а может – аморфным бездействием, пустовялым, заземляющим все спектакли к одному знаменателю критического бесстилия… бессловия… бессилия…
Но даже сверхталантливая опись спектакля – не может быть смыслом критдеятельности… Лишь – предсмыслием… Понятно и благородно желание сохранить информацию о спектакле, как и святое желание актёров, режиссёров – быть хотя бы правильно угаданными, точно понятыми… Как ищейка по следу – критик-описатель проходит за режиссёром, след-в-след ему, распутывая хитросплетенья мизансцен и образных построений, плетя на рецензионной территории свои кружева догадок и угадываний…
Но высший ли это критический класс – услышать лишь режиссёрский глас?.. А может быть, высший пилотаж – угадав замысел, презрев идею – ОТВЕТИТЬ режиссёру, сплести своим пером на белой странице спектакль-фантазию, рецензию-спектакль, сочинённую не вослед, а – навстречу зрелищу. Может быть, критика – это не словесный пересказ, а освоение и присвоение спектакля Словом – себе… И задача наша – дать не слепок, не скальп спектакля, а его эмоционально-духовный росточек на нашем сердце, его автограф – на нашем воображении… Показать не то, как мы взрезаем спектакль, взяв его на анализ, а, наоборот, - как он врезается в зрение, в душу, в память…
Короче говоря, не похожи ли многие наши рецензии, портреты, статьи – на часы старика Хоттабыча, который сумел «слямзить» с чьей-то руки их внешний корпус, но по наивности не знал, что вся суть-то – в их механической душе – сердце часового образа. Вот и получился у него не образ, а… обрез!..
Заканчивая этот эст-манифест, хочу опровергнуть и расхожее мнение, что критик – это (всего лишь!) лучший зритель… Даже здесь в этой метафоре – напрочь игнорируется Дар писательства в критдаре, без коего рецензент – безголос, хоть и глазаст как зритель… Сказать так, всё равно что сказать: воин – наиболее вооружённый человек. Всё-таки воин – тот, кто умеет лучше воевать, а не тот, кто лучше вооружён…
Кроме того, здесь сокрыта ещё одна коварная неточность: критик выпихивается из-за кулис – в зал (якобы во имя объективности, непредвзятости взгляда…). Но даже самого пассивного зрителя, принципиального созерцателя многие великие маги и волшебники Театра ХХ века (как, впрочем, и весь фольклорно-площадной театр, который они наследуют, коему следуют) – стремились вывести из спячки глазения, созерцания – в соавторы, сотворцы… Тем более важно для критики – быть постоянно в форме, тренируя не только перо «ни дня без строчки»), но и дух, мир свой соучастием в театростроении… Сколько особенных, волшебных миров сокрыто занавесом от зрителей, сколько невостребованных репетиций-зрелищ, угасших тренинг-спектаклей не пробивается на сцену, но через головы актёров входит в зрительские души каким-то невероятным, загадочным, неизученным, но – излученным – образом, высекаясь из атмосферы, материализуется в процессе сопричастия со зрителем…
Знать всё это изнутри, чувствовать театр на собственной шкуре – вот воздух истинного аристократического критикизма… (Не бойтесь потерять бдительность и пропустить режиссёрскую беспомощность от слишком близкого касательства к закулисам – имеющий голову да увидит!.. Но не иметь собственных эстетпристрастий во имя пресловутых объективизма и полноты картины – для эссестинного критика так же вредно, как читателю читать всё подряд, без разбору. Критик – это ещё и критерий, а какой критерий без пристрастий – не надо только пользоваться ими как дубиной против инаковидения и инакозрелища… Быть одновременно внутри- и вне- театра – обязательное условие для критздоровья. И единственный способ, пригвождая Зрелище Словом – к листу рецензионного пространства, не потревожить его жизнь иноэстетическим приколом, не удушить фразой…
Словом, критика нынче – как блудная дочь – должна вернуться в Лоно Слова, из коего опрометчиво ушла в Мысль… Критика нуждается в испытаниях зрелищностью. В раскованном эксперименте на грани фола и дерзком добывании новых форм из догм, коих сонм…
Критик нуждается в отношениях с художником, как с персонажем художественным, а не документальным, не анкетно-протокольным, и – стало быть – должен иметь право пересотворить виденный спектакль на манер сюрреальный, кубистский, футуристический или совсем невероятный, никем не виданный, лишь бы в основании этого виденья лежало то состояние, в какое привёл критика именно этот спектакль, а не память о прочих спектаклях и не ложность собственных ощущений от спектакля…
Но все революции критики, которые грядут, сильно сдерживаются нынче прессом канонической прессы.
И потому вся надежда – на бурный расцвет кооппрессы, студийный бунт периодики. Кануны низложения канонов – оков критического полёта – уже грядут?,,,-!!…



==========Журнал «Тело Поэзии» на Мегалите. №3-2013==========
=======================================================

ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА
/поэт, литературовед, член Союза писателей Москвы, кандидат филологических наук/


Лонг-листеры Премии «П»
Экспертный обзор члена Большого жюри Конкурса на Премию "П"
евразийского литпортала МЕГАЛИТ - от журнала «Тело Поэзии»


Вопрос о критериях художественности актуально неразрешим во все времена. А поэзию оценивать вообще невероятно трудно. Особенно когда конкурс не ограничен тематическими или формальными рамками. Сравнение ежа с ужом в большинстве случаев оборачивается демонстрацией вкусовых пристрастий арбитра. Мне было интересно читать все представленные на премию «П» подборки. Откровенно слабых среди авторов нет, но некоторые «равнее прочих», ибо у них наличествуют: свой голос; серьёзность темы; оригинальность формы; знание грамматики русского языка.

Сергей Бирюков http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6560 (от журнала «ФУТУРУМ АРТ», Германия): 6 баллов. У признанного креатора заумного дискурса более всего впечатлило нерусское стихотворение «ТРАНСФОРМ»:

«liberte
Egalite
fraternite
negligee».

Ольга Брагина http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6561 (от журнала «АРТ-ШУМ», «ЛИТЕРА_DNEPR», Киев): 5 баллов. «и какое сердце в тебя ни вложено, и какая бы с этих пор ни была ты горькая и послушная, в подреберьи сидит сверчок. Это просто подать твоя подушная, а не стих, что к тебе жесток. Разорвать на части всегда успеется, ну а склеить тут кто хитер, и который год твое тело змеится, солнце, зеркальце и костер. И тепло ли тебе, хорошо ли, девица, чтобы нечего рассказать, потому что потом ничего не склеится, и в себе ночевать, как тать». Вдохновенное косноязычие ожесточенного, но любящего женского сердца. Модный прием, но если разрезать ниточку-бесконечку, сложить в аккуратные строчки – что останется? Грамматика: правильно  «в подреберье».

Евгений Горбачёв http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6539  (персональный номинатор - ЯНИС ГРАНТС, Челябинск), 7 баллов. Интересен сплав образов, особенно в стихотворении: «каждую ночь в окна роддома...». Но чересчур навязчив оммаж Велимиру и странен синтаксис, подобный несовершенному переводу с неведомого языка:

«отец говорит пою
отец говорит я стану ранен
стекаю и говорит лечу».

Орфография: «на жёванных ребрах каира» – правильно «жёваных».

Анна Гросул http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6535 (от журнала «НАШЕ ПОКОЛЕНИЕ», Молдова), 5 баллов. Женское под знаком  Бродского:

«рассказать, как жила?
чередой чернявых мальчиков, без которых спала,
сигаретами и винишком,
книжками,
интернетом,
прогулками с нелюбимыми.
впрочем, нет. любила же, это сейчас подташнивает».

Очень хочется спросить автора: «И?..» Если тема крупнее, то открытое высказывание доходит до плакатности:

«Я живу в стране, для которой
бессмысленно производить смыслы.
Злые умыслы
лживых политиков; назидания.
Зачем я опять ищу оправдания
нашим с Вами свиданиям...»

Лада Дождь http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6537 (от журнала «ГРАФИТ», Тольятти), 5 баллов. Прекрасно: «Я плачу стихами, как звездами небо». Но иногда попытка «нарочитого приема» граничит с небрежностью: «Солнце распустит свои оголенные косы / Ветра гекзаметр чертит снегов альбинос...». Оксюморон интересный. Но следом – инверсия, затрудняющая понимание. Намеренно? Или: «Ни хворь ветров, ни ветошь поднебесья / Присутствие мое не осквернит...» –  объект-субъектные отношения амбивалентно затемнены (по принципу «мать любит дочь»).

Сергей Ивкин http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6488 (от журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН», Екатеринбург), 5 баллов. Бродское. Культурное, слишком культурное. С пазлами:  Новый Завет, Лавкрафт, Шекспир... А также с не всегда грамотно построенной фразой:

«Не будет ни расспросов, ни мольбы –
поем и упаду в подушку навзничь.
И буду думать: “чтобы так любить,
здесь все живут, как в ожиданье казни”».

В закавыченной мысли лирического героя непонятно, где причина, где следствие.

Геннадий Каневский http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6505 (от журнала «АЛЬТЕРНАЦИЯ», Москва), 5 баллов. Игра как самодостаточная высшая реальность. Наиболее характерное стихотворение подборки - «Шар». Лучшее стихотворение подборки, своего рода ключ к ней, приведу целиком:

«небо раскрыло свой зонтик
над молчаливой толпой.
девочка, здравствуй, я — зомби,
даром что тихий такой.

вот я руками цепляюсь
за молодую траву.

вот я встаю. улыбаюсь.
делаю вид, что живу».

Иногда кажется: автор делает вид, что пишет стихи.

Нина Краснова http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6559 (от журнала «ЗИНЗИВЕР», Москва), 4 балла. «Экзерсисы» и «Палиндромы» признанного мастера слова Нины Красновой... Милые девичьи игрушки. К примеру, такие: «Сидят под чинарой МАХМУДЫ / и чешут МОХнатые МУДЫ». Или такие: «На американской реке МИССИСИПИ / живет никому неизвестная МИССИС СИСИ-ПИСИ». Или: «...каКОЙ ТуЗ! ...какой КоИТУС!» И так далее. Памятуя, что судить художника надо по законам, им самим над собою признанным, закончу еще одной цитатой, где поэтесса дает исчерпывающую характеристику нынешнему своему рукомеслу: «Кого-то  интересует ФИЛОСОФИЯ, а кого-то интересует ФАЛЛОСОсоФИЯ». Такие дела.

Алексей Кудряков http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6532 (от журнала «УРАЛ», Екатеринбург),  4 балла. Бродское присутствует имманентно. Но это нормально. Потому что есть у автора стихотворения пронзительные («Собака корочку зароет в мох...», прекрасные и своеобычные, хотя и с легкой пастерначинкой в пейзаже («Гроза и ветер ; стихли. Дождь негромко в две руки», «Июль. Не сфокусированный взгляд...») и просто философские, где образность свежо и радостно зашкаливает:

«В книге дубовый лист;
древа сухая длань.
Цвет его сер, землист,
форма ; забвенью дань».

И хотелось уже дать 9 баллов, но вдруг...

«Полынь, Полина, полынья –
горчее воздуха и горше.
Закрою веки, и меня
разбудит бабушка, в пригоршне
снесет малины – с лепестком
и венчиком – какое диво!
И мы – из дома босиком –
по колокольчикам кадила…»

Первая строка явственно, скажем так, «рифмуется» с известнейшим «Полина! Полынья моя!..» Леонида Губанова. Неужели случайность? Хотя Губанова бы надо знать, наряду с Бродским и Пастернаком. Просторечную сравнительную степень «горчее» еще можно было бы принять за род словесной игры, но две последние строки поставили в мертвый тупик. «Босиком по колокольчикам» – вполне невинно. Но - «по колокольчикам КАДИЛА»! Автор представляет себе внешний вид этой церковной утвари? И – по этому (почему-то еще и звенящему непонятными колокольчиками) клерикальному артефакту бегать, да еще без обуви?..

Кристина Маиловская http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6538 (от журнала «ИНЫЕ БЕРЕГА» – «VIERAAT RANNAT», Финляндия), 4 балла. В аккуратных, склеенных в длинные строфы катренах с перекрестной рифмовкой гнездится древлеавангардный эпатаж: «И посадил меня Господь в дремучем лесу – /  сиди, мол, на жопе ровно, молись и не рыпайся!». Тяжка жизнь лирической героини:

«Я пойду, шатаясь, к магазину.
В жизни много водки не бывает.
Чтобы я не очень-то бузила,
Верный муж мне щедро наливает.
С каждой стопкой становлюсь добрее!
И душа вот-вот снесет яичко!
Высохли трусы на батарее.
Муж мой в ухе ковыряет спичкой...»

Дальше – больше: «Раскумаренная муза принимает корабли». Но и в годину лихих испытаний лирическая героиня сохраняет душу (снесшую яичко) в чистоте:

«Я вам не какая-нибудь там «соска»!
Подумаешь, приложилась по дружбе разок-другой!
Я – Кристина МаиLOVEская!
Захочу – взмахну своей лебяжьей рукой!
И полезут из щелей все любовники и любовницы.
Мужья. Их жены. И наши общие дети.
Я верю в Господа, верю в Святую Троицу,
А так же в то, что Любовь есть на свете…»

Что перед нами? Тотальная ирония? Гиньоль? Хотелось бы надеяться... Орфография: «Взять - и родиться поновой на финской земле». Наречие «по новой» пишется раздельно.
Егор Мирный http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6465 (от журнала «ТРАНЗИТ-УРАЛ», г. Мелеуз), 8 баллов. Интересные, с неожиданным образным рядом, проникнутые игрой в ироничную мудрость, медитации:

«после меня ничего не останется,
после меня совершится потоп.
матовый свет на заоблачной станции,
голый простор».

Или:

«молчишь на свет выращиваешь снег
и от любви не требуешь возврата
но давишься отравленною пищей
переходя в седеющий свинец».

Как и последующая строфа:

«…выплываешь на отмель и ждёшь рыбака,
дурака, двойника, хоть какого-то света.
море, так себе море, в четыре глотка,
фиолетовое».

Дмитрий Мухачев http://www.promegalit.ru/autor.php?id=491 (от журнала «ЛИКБЕЗ», Барнаул) 3 балла. Интересный поэт. Интересная работа со словом. И – очень неровная подборка. Есть сильные тексты (преимущественно о любви): «Атака клоунов», «мертвая девушка из костромы...», «потеплели лица майоров...», есть не слишком внятные –  «В такой бы день сорваться на юга...», «люди в роскошных саунах и парных...», есть и те, которые легко обвинить в превышении предельно допустимой концентрации стёба: («Чикатило шлет телеграмму возлюбленной Эльзе Кох...», «предпоследний вздох домодедовского бомбиста...»).

Галина Рымбу http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6531 (от журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ», Омск – Москва), 9 баллов. Эксперимент. В основном, верлибр, которого в конкурсе маловато. Мир лизергиновой синэстезии: с одной стороны симпатичная сцилла дадаизма: «маленький кролик по морю идет...»; с другой – харизматичная харибда Хармса: «Весь из мутного стекла...». Читатель, берегись. Зыбучие пески этой поэзии затягивают в глубины:

«...прорастают во рту
корни медленных растений
где же ты другой мой друг
этот воздух нарисован».

Орфография: под ударением после шипящей в суффиксе пишется «о» – «значок», а не «значёк».

Владимир Тарковский http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6609 (персональный номинатор - ЕЛЕНА ОБОЛИКШТА, Челябинск) 10 баллов. Тексты необычные, притчевые, выстраданные, выверенные, бьющие наотмашь. Автор слишком хорошо вжился в нашенскую жизнь, но еще способен чуть отстраниться и поведать о ней – нам же. «2013» – маленький шедевр верлибра. Сумрачный, очень русский юмор, сравнительный анализ национальных особенностей снеговиков России и США. Цепляет сразу, мертвой хваткой: «челябинск новый год и новая братва / снеговиков с носами / из немытой моркови / нового урожая...». «Вот тебе и два шара...» – притча о бытовой бытийной жути: «Строят мясокомбинат / Строят свинобойню / Был нас космос, звездный сад / А осталось двое». «ЗУБ» – вновь сопряжение эмпирики и эмпиреев, иронично-макабрическая история о  том, как можно незаметно потерять себя, частичку своего «я», своей «самости». Позволю себе привести это прекрасное стихотворение целиком:

«сегодня мне вырвали первый зуб
обкололи ультракаином
взяли щипцами
и выдрали

боли я не почувствовал
было похоже что мышь
прогрызает себе путь наружу
я слышал хруст
приближающейся свободы

после этого процедура
была для меня удивительна
доктор зажал мне ноздри
и попросил с силой
попытаться выдохнуть через нос

сначала как в самолете
мне заложило уши
но вот потом

я чувствовал эту струйку
воздуха
выходившую из отверстия
в котором сидел мой зуб

я немедленно остановился
закрыл глаза и подумал
вот моя душа и лишилась
мизинца

отверстие заткнули ваткой».

Интересен цикл «ОБРАТНАЯ СТОРОНА ЛУНЫ», ярко и необычно «историческое» стихотворение «НА РАЗВАЛИНАХ ТРОИ» (привожу и его целиком, заодно исправив пять пунктуационных и одну орфографическую ошибки):

«На развалинах Трои скопились бездомные люди,
Они жадно смеялись и ноги вязали баранам,
Разбежавшимся после войны. Ядовитые слюни
Их шипели в геенне костров. Из остатков тарана  

Получилась фигура царицы, забитая в нишу
Меж обугленных глыб, как промеж убиенных весталок.
Мне казалось тогда, я ее разноречие слышу,
Мне казалось тогда, она явственно улыбалась. 

Ты умасли Троянскую Деву, бездомный аптекарь,
Сумасшедший портной, скорректируй разрез этих глаз
Потерявший семью портретист, затени ее веки
Пока шелест стервятников не упорядочил нас.
 
Много позже слепой, изувеченный временем гений
Все додумает сам, и актеров, и жалких актрис,
Разукрасивши роль самой главной на свете Елены,
Не подумав о том, сколько сдохнет таких, как Парис…»

П.И. Филимонов http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6534 (от журнала «ЗАПАСНИК», Таллинн), 9 баллов. Жанр автор определяет сам: «где-то басня, а где-то даже и как-то псалом». Иногда по политизированной назидательности напоминает Г. М. Энценсбергера. Но, слава Богу, нечасто. Чудесно озорное «АЛЛЕГРО ВИВАЧЕ», макаронический центон с грустным концом. Хороши все «Восемь хокку для разведённых друзей». Прекрасно:
«мы с тобой одной кровиодних проводоводного вайфаяодного плавающего айпикак питекантропыайпитеки». Замечательно: «это я - тот спам который вам присылают». Но есть и кофейная ложечка дёгтя:

«нет это никак не связаносо средствами массовой информациини же с интернет-мемами»
Здесь и далее, и везде союз «ниже» пишется слитно.

Александр Хинт http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6536 (от журнала «ЮЖНОЕ СИЯНИЕ», Одесса), 7 баллов. Противоречивое впечатление. Временами темно («буду замедленным зрением молекулы зодчества»). Временами не просто темно, но и не очень по-русски:

«В заповедной глуши – ручьи.
Средь ручьев голубой птах
не становится ручным
и не может прожить, став.
...
В заповедных лугах бурь
там ветрами набит рот
разгоняющих табун,
иммортели по бедро...».

Но вдруг –  странно завораживающие гирлянды образов: 

«Я буду проросшим гербарием, сном серебра
в зелёной монете непостижимого времени,
движением омуля – вся наша жизнь икра
в утробе течения, буду замедленным зрением
молекулы зодчества, гранулой карандаша
на ватмане доисторического рейхстага,
хромой санитаркой, опаздывающей на шаг
в укрытие, буду тем самым последним шагом».

И –  удивительное, свежее: «Траченным калачом / чёрствого колизея», «в коралловых гландах печи умирают поленья».

Сергей Чернышев (http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6554 (от журнала «ВАСИЛИСК», Санкт-Петербург), 10 баллов. Своеобразно, ярко, неожиданно:

«Поставьте нас к стене и обведите светом,
першащим мелом сна, дымящейся травой:
свинцовой нитью лепета, продетой
там, за глазами, где всегда покой».

Стихотворение «Сова» приведу полностью, такое оно «неразрывное»:

«семидырое небо, совиный огонь, папирус
где написано: жив, серия, номер, действителен до.
целлулоидная, плавящаяся, в царапинах и задирах,
хаотичная хроника прерывается яркою пустотой.  

зря нам с тобой отрывали головы, складывали на память
в свою тьму сверчковую, в девять слоистых бездн,
тоже вспыхивающих белым, сгорающих вместе с нами,
пока птица летит сквозь камень, воздух и крыльев без»

Мощный оксюморонный залп первой строки. Читатель настроен, читатель предупрежден, но дальше – больше, читатель ввергнут не просто в бездну авторского «я», а в  «девять слоистых бездн», в коих и пребывает до освобождающего, почти безнадежного финала (надежду внушает эквилибр инверсии в последней строчке). А в стихотворении «ПО КОЛЕНО В ЛЕГЕНДЕ» читатели будущего могли бы ощутить вкус нашей эпохи. Анализировать не хочется. Хочется просто глотать. Поэзия, братие!

Светлана Чернышова http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6557 (персональный номинатор - АЛЕНА МИРОНОВА, Б.Камень Приморский край), 10 баллов. Интересная попытка современного фольклора. Философская, хулиганская - и очень женская (не путать с дамской!) лирика:

«...и сумерки сатиновые блёкли,
когда Татьяна (ни в одном глазу
от кружки самогона) их стирала 
с бельём в эмалированном тазу».

Нетривиальная рождественская история «С матерками затопили старенькую печку...». И, быть может, самое пронзительное, самое отчаянное стихотворение – «ВИЖУ КАК ЕМУ ЗА ПАЗУХОЙ ХОРОШО»:

«ой страшно погибать молодой 
гнить под латунной звездой
порастать травой сочнее 
глубже памяти людской

зое той
было умирать за чо
родина мать
звала

мне за чо?»

Вячеслав Тюрин http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6555 (от журнала «ДЕНЬ И НОЧЬ», Иркутск) ,6 баллов. Мастеровито. Напористо. Форматно. Раскроешь толстый журнал - оно тут как тут, именно такое или почти такое.

«Блажен, кто в этой призрачной стране
живёт, не понимая ни бельмеса.
Как дятел, восседающий на пне
в окрестностях елабужского леса,
внимая соловьиной болтовне».

И вдруг:

«Танцует осень за окном,
листвой ворожит.
Ты возвратился в отчий дом,
и не тревожит

тебя уж более печаль
от прожитого...»

Ужель и впрямь «ворОжит»? Нет, конечно, стиховое ударение иногда может отличаться от общепринятой нормы, и вообще стихи, как известно, «из пламя и света», но...

Олег Хлебников http://www.promegalit.ru/publics.php?id=6558 (от журнала «ДЕТИ РА», Переделкино), 6 баллов. (Не)шуточный цикл стихов мэтра о море и пляжных обитателях, с кисло-сладкими обобщениями в подтексте. Ожидалось большего.

«Вот девы стройные, вот тетки
огромные… Но где же, где
те женщины, что на обертке
чулок и книг о красоте?

Их нет как нет. И девки сразу
готовы в тетки перейти.
И уж страшны мужскому глазу,
как эти — Господи прости!»

PS: Вообще-то судить этот конкурс было и трудно, и радостно.
Трудно было делать выбор: тяжко отрешаться от собственных вкусовых пристрастий, нелегко на лету "ввинчиваться" в незнакомую поэтику и пытаться  откликнуться, понять и простить. Да простят меня авторы - наверняка не всё хорошее увидела, не всё странное смогла оправдать. Но ни в единой строчке своей не раскаиваюсь.
А радостно было от соприкосновения со столькими, прежде не знакомыми, поэтическими мирами. Такие встречи всегда стимулируют собственное творчество сурового судьи-рецензента, который и сам в душе тоже почвовед поэт. Спасибо организаторам и участникам этого "П"оэтического "П"раздника.