В зареве волн

  Плеск волн о корму ржавого рыболовного траулера эхом отдавался в полупустых каютах.
  Странная погода. Какие-то серые с примесью бледно-желтого тучи, закрывающие морское небо так, что не понять, утро сейчас или вечер.
- Если бы не ночные сумерки, то я бы давно свихнулся, - пробормотал старый капитан и посмотрел на собеседника. В руках его был алюминиевый стакан с мутной жидкостью, отдаленно напоминающей чай, про который он благополучно забыл. На поверхности уже появилась пленка разводов, напиток минут десять как остыл.
- Нет, ну скажи, сколько сейчас времени? На часы не гляди только, - отвернувшись к борту корабля, капитан Кларк чуть коснулся густой щетины на лице и, словно говоря уже самому себе, тихо зашептал:
- Ну вот. Всё время осталось только на циферблате часов. Я давно убедился, что это море мертво. Тысячи миль, но ни одного движения. Даже под водой, понимаешь? Под нами густая пустота, ни косяка рыбы, ни водорослей. Да еще соль повсюду. Здесь все пахнет чертовой солью!
  Старик сплюнул и, махнув матросу рукой, скрылся в своей каюте. Он не спал нормально третью ночь подряд, но сон все не шел. Уткнувшись испещренным морщинами лицом в матрас, потрепанный временем не менее своего хозяина, Кларк закрыл глаза и вздохнул, набрав в легкие пыли.
  Еще немного, думал он. Старый бортовой журнал врать не может, я найду обломки корабля и продам его груз за хорошие деньги. Назад плыть будет легче, я знаю.
  Старый моряк перевернулся на спину и, достав из рваной куртки щепотку табака и трубку, закурил. Тут же темное облачко дыма поднялось к потолку, и без того закопченному. Лишь иногда капитан поднимал голову, чтобы удостовериться в том, что стрелка на часах продолжает двигаться. Больше всего на свете он боялся её остановки, ведь тогда его мозг просто не выдержит и всё пойдет прахом.
- А моя команда… Им не понять моего страха. Всего лишь юнцы и пьяницы, нанятые мною на последние средства для заплыва, который решит все. Для последнего заплыва. Да что они вообще знают о ценности висящего на стене механизма? Вокруг все, кроме него, мертво и недвижно.
  Его покрытые сеткой капилляров глаза неотрывно следили за маятником, даже не моргая. Старик бормотал что-то себе под нос еще пару минут, а потом затих.

  Ближе к девяти часам все матросы по обыкновению собрались в камбузе, чтобы перед ужином поболтать и сделать по глотку отвратительного поддельного портвейна. Здесь и сейчас за одним столом сидит совершенно разношерстный народ, если можно, конечно, назвать народом небольшую кучку людей. Кок Ларри недовольно ворчал оттого, что кто-то опять стащил из трюма яблоки, но его никто не слушал - все были заняты горячим обсуждением.
- Старик точно сошел с ума, - послышался чей-то голос, он мне уже четвертый раз за день говорил о своих любимых часах.
- Он всегда о них говорит, привыкай. Меня больше волнует, что Кларк с каждым днём все чаще запирается в каюте. Мне может и все равно, как там он, но хотелось бы вернуться на землю в полном составе и получить свою долю с груза, а не с отданного какому-нибудь барыге корабля.
  Тут в разговор вступил другой моряк. Высокий рост, зачесанные назад черные волосы средней длинны, смуглая, но не обгоревшая кожа и, что особо выделяется, некая возвышенность над другими членами экипажа – все говорило, что это был человек опытный, не первый раз занимающийся морскими промыслами.
- Мало ли, чего ты хочешь. Он либо окончательно свихнется, либо болезнь подхватит.
  Все замолчали. Ларри раздраженно убрал со стола яблочные огрызки и пустую бутылку выпивки, тем самым объявив, что все пора расходиться.

  Никто никогда не знал, почему это море такое безжизненное. Единственные звуки здесь – плеск волн, разбиваемых о корпус траулера и шум мотора. Волны средние – слабыми их не назовешь, но какого-то дискомфорта они не вызывали. Только… Они были монотонными. Это замечал каждый, но ни один человек не понимал, почему. Если вслушиваться в них, то можно сойти с ума, наверное, к счастью, звуки быстро приедались, и пострадавших от морского гипноза не было.
  Что еще страннее – об этом месте не сложено ни одной байки или легенды. Не рыбачившие здесь, но оказавшиеся в плавании люди вообще удивлялись, откуда в сетях появляется рыба, так что уж говорить про мифических чудовищ – змей и осьминогов гигантских размеров, подобных самому Левиафану. Здесь все занято лишь тишиной и запахом соли.
- Это последняя моя «ловля», - говорил старый Кларк своим матросам. – Я достану груз с корабля и уплыву на какие-нибудь солнечные берега Мексики или же Бразилии. Хочу туда, где всегда тепло, вот и все. Хочу лежать на скрипучем диване, попивая пиво и заедая его орехами. А еще хочу купить белый, чистый пиджак, чтобы в нем ходить с женою в кинотеатры.
  И тогда он вновь замолкал и укрывался в своих покоях.
  Этот траулер помимо рыбы или крабов ловил сломанных людей. Все, как один, имеют на душе камень, который ничем не сдвинуть. Кто-то, будучи совсем без денег, ушел из дома в семнадцать лет после громкого развода родителей, кого-то измена девушки заставила припасть к бутылке, а паре матросов, таким же, как сам Кларк, построить нормальную жизнь вряд ли получится, потому что уже слишком поздно становиться людьми. Корабль сломанных судеб и разбитых лиц.

  А капитану опять не спалось. Он стоял у двери каюты и думал о чём-то своем. Горячий песок, капли пота на свежевыстиранной рубашке. Это всё так далеко от него. Слишком далеко.
  Закашлявшись, он вдруг склонился через бортик и вцепился в него руками. Его рвало. Пальцы кровоточили из-за ржавых хлопьев металла, которые впились в кожу, а верная курительная трубка упала в воду, не оставив после себя ряби. Пошатываясь, старик пробрел вдоль палубы несколько метров, но повалился на пол, окончательно обессилев.

- Конечно, ему не выжить. Он полночи провалялся снаружи, и это не учитывая того, что дед и так был не особо здоров. Лекарства его уже не спасут, организм с ними не справится.
  Собравшаяся около нары Кларка команда тихо шепталась между собой. Решался главный вопрос: развернуться обратно к порту или всё-таки забрать нужный груз, чтобы потом продать его и разделить деньги между собой.
- А вдруг там одни обломки? Не факт, что ветхий корабельный журнал, купленный стариком на рынке правдив.
  Все молча закивали. Понятное дело, ведь вернуться на землю быстрее хотелось, притом очень даже сильно. Пропить половину денег, потом снять где-нибудь шлюху и на оставшуюся сумму проваляться в дешевом отеле.
  Уже на следующее утро траулер плыл обратно, прочь от этой скуки и вечно просоленной одежды.
  Кларк не поднимался совсем, уже долго не ел и кашлял так, что порою выходили сгустки крови. Его взгляд всё также преследовал движение маятника на часах, и уши старались уловить каждый щелчок механизма. Он чувствовал, как корабль изменил свое направление, даже понимал, что Ларри часто обращался к нему, пытаясь накормить, но ни на что не обращал внимания. Старик слушал свои последние секунды, а гиря медленно приближалась к полу. Сердце стало биться вровень со стуком секундной стрелки и отдавалось в дряхлых конечностях еле заметным пульсом. Сейчас он ощущал километры абсолютно немой толщи воды как никогда раньше. Он – часы и ничто одновременно.
 
  Тело капитана матросы облили топливом из канистры, уложив на дно запасной шлюпки, подожгли и пустили во владения безмятежности. Холодный северный ветер развевал языки пламени, словно флаг над средневековой крепостью.
  Кто сказал, что капитан должен оставаться со своим кораблем? Всё это стало вдруг как-то неважно.
- Чёрт, - Ларри сплюнул в мутную воду и еще раз посмотрел на отдаляющуюся точку света, которая регулярно подскакивала на волнах, - Неправильно это.
- А что ты думал? У него даже родственников нет. Конечно, можно было похоронить Кларка на кладбище, но как бы мы его туда довезли? В холодильной камере вместе с едой положить? До порта слишком далеко, лежа на палубе он прости сгниет.
- Я понимаю это. Ладно, заглуши двигатели и достань из запасов чего-нибудь выпить, объявим минуту молчания.

  В этот день в порту было солнечно, хотя густые облака то и дело закрывали собой светило. Старый рыболовный траулер стал центром внимания всего городка. Сколько лет он стоит тут, привязанный канатами к пристани? Точно никто уже и не помнил. Проржавевший корпус судна представлял собою что-то совершенно безобразное, хотя все пробоины были закрыты жестяными пластинами, - работа сделана наспех и очень грубо.
  Толпа на берегу о чём-то яро спорила, но к единому мнению не приходила.
- Да распилить надо эту посудину и на металл сдать. Что тут думать?
- Денег на бригаду работников больше уйдет, чем ты получишь, - возразил другой прохожий. – Легче просто оттаранить куда-нибудь подальше.
- Не факт, что этот мусор вообще поплывет. Сам тогда будешь с портового дна железяки собирать, умник.
  Возгласы снаружи отчетливо слышались внутри старого корабля. Кларк лежал на полу возле своей подстилки, в онемевшей руке сжав настенный плакат с пустынным пейзажем. Когда люди зашли в каюту, то первым делом накрыли тело грязным одеялом.
- Старый Кларк всё-таки умер. Забавно, сколько он ходил по палубе, с серьезным видом разговаривая с сами собой. Жалко человека, конечно, но он был таким чокнутым старикашкой, что в него даже дети камнями кидались, а бабки требовали выселения его с порта. Капитан Кларк, чуть не забыл, - мужчина с улыбкой снял шляпу и кивнул толпе. Все тихо засмеялись, но вскоре продолжили разговор, уже не обращая на бывшего хозяина траулера никакого внимания.
  В этот же вечер капитана похоронили на заросшем бурьяном кладбище за местной церковью, а на корабль сбежались дети со всего города. Уже ближе к двенадцати часам, скрипнув, отворилась кладбищенская калитка, и к свежей могиле подошел сутулый человек, который положил на неё небольшой букет цветов, перевязанных красной ленточкой.
- Привет, старина. Честно, рад, что ты наконец-то на пенсии, - проговорил незнакомец хриплым голосом и сел на землю, скрестив перед собой ноги по-восточному. – Очень сомневаюсь, что твоя жизнь стала лучше после последней рыбной ловли на «Химере», когда ты ушел на заработки в ненавистный тобою город.
  Он снял с головы шляпу и взлохматил редкие седые волосы.
- С тех пор я работаю в одной закусочной в соседнем городе и не жалуюсь. Конечно, работа кока была интересней, но на суше я обрел то, что мне было необходимо. Женился, обзавелся каким-никаким домом. В этот четверг, кстати, у моего внука будет день рождения, - с изъятой из кошелька черно-белой фотографии на могилу смотрели глаза маленького мальчика, лет шести или семи. – А теперь извини, мне пора идти. Послезавтра мы с женой переезжаем из этих краев на юг, за много километров отсюда, в небольшую деревеньку. Там хорошо, можно разбить огород и продолжить стареть дальше, - он хрипло засмеялся и поднялся на ноги.
- Прощай, капитан Кларк. Ты до сих пор мой лучший друг.
  Скрипнула калитка, и зависла сумеречная тишина. Над кладбищем парило огромное звездное небо, которое приковывало к себе взгляд и уносило куда-то ввысь, за грань разумного. С далекого моря ветер принес запах соли.