нас всё меньше и меньше...

         Когда-то давно, ещё в 60-е годы, мы с моей женой Наташей на Ленинском проспекте, возле ГУМа, встретили человека,  производившего  впечатление  совершенно отрешенного от окружающего мира. В  тот момент он шел по залитой июльским солнцем улице, плотно забитой пешеходами, которые   толпой стремились к дверям ГУМа, откуда в таком же количестве вываливались посетители магазина на улицу. Шел   человек нам навстречу    через этот человековорот,  никого не видя, не слыша и не замечая. Наташа поздоровалась с ним, когда он подошел.  Оказалось, что они знакомы: вместе с Наташиной мамой он воспитывался  в Чериковской школе-коммуне, в которую они попали в годы гражданской войны после того, как «революционные  массы» уничтожили их родителей. (Интересная школа была. Её директор Лепешинский сумел вырастить из обездоленных революцией ребятишек патриотов, которые внесли существенный вклад  и в науку, и в другие  направления  деятельности в нашем государстве). Я не помню его имени, буду звать Федор Петрович.
       Находясь на забитой людьми улице, Федор Петрович сказал: «Совершенно один.  Хожу по пустынным улицам. Ни одного знакомого лица. Всё вокруг чужое. Чужая музыка. Чужие люди. Всё вокруг чужое... Страшно жить в пустом городе. Непонятно, зачем живу?».   
      Меня поразила  эта встреча. Наташина мама рассказала нам, что Федор Петрович   талантливый белорусский ученый, доктор наук, профессор, которого в 30-е годы арестовали за    расхождения с кем-то во взглядах на что-то, и он провел в местах лишения свободы многие, долгие годы. Недавно его реабилитировали и  освободили. Он вернулся домой, где его уже никто не ждал...
       В ту пору я не мог понять чувство одиночества и пустоты, охватившее его после возвращения домой, в Минск. Ведь жизнь вокруг била ключом! Разоблачение культа личности!  Расширение границ гражданских прав!
       Но годы шли, а с годами пришло понимание и ко мне.
       После увольнения с военной службы я живу в Сельхозпоселке. Это в Минске, район улиц Некрасова и М. Богдановича. Поселок уютный, зеленый, застроенный   частными домами. Болезнь не позволяла мне свободно передвигаться по Земле, поэтому я смотрел на окружающий мир из окна машины, что существенно ограничивало и круг общения. Мне крупно повезло: я служил с  порядочными, добрыми и отзывчивыми людьми. С ними, а также с теми, с кем меня свела жизнь за пределами службы, я и поддерживаю дружеские отношения. Но круг этот всё сужается, сужается...
        А мой Минск становится все меньше и меньше, укладываясь в кусочек Сельхозпоселка, улиц Некрасова, М. Богдановича…
       Недавно мне довелось пешком походить по родному городу, проехать по нему на троллейбусе, спуститься в метро.… Мимо меня пробегали   незнакомые люди с безразличными лицами. Они не видели меня, смотрели перед собой даже не мимо, а сквозь меня.… А я пытался зацепиться взглядом за что-то знакомое, живое... Но этого не было. Я находился в чужом городе. Мне хотелось населить его моими близкими и родными, но «иных уж нет, а те еще далече»…
       Я очень дорожу близкими мне людьми. И держусь за них, ибо в них и есть смысл моей жизни и моя надежда. Естественно, себя я также расцениваю как принадлежность всех моих.
Но с каждым днём нас все меньше и меньше...