НАСТРОЕНИЕ
в аэропорту
А впереди – Париж,
А за окном – Белград.
Беспроводная мышь
И сыр, и шоколад.
И снежный ком друзей.
И я, как Дед Мороз,
Свой собственный музей
Отстроивший всерьёз,
Где каждая из зал –
Лишь меньшее из зол.
Эх, я не то сказал...
Ах, я не тех подвёл...
А за окном – Белград,
А впереди – Нью-Йорк.
И розовый закат,
И белый мой конёк.
Всего четыре дня.
Да подпись и печать,
Чтоб с этого коня
Любой дебют начать.
29.02.2012 г.
Записки на билетах
Аэропорт Шарль де Голль
Никакой толпы + алкоголь:
не тот, не в том и пьётся с трудом.
Аэропорт Имам Хомейни
Народу побольше...drink? – извини:
свежевыжатый сок + культурный шок.
Аэропорт Никола Тесла
Где-то здесь любимое кресло,
«двойная ракия» – Балкан демография
(демократия).
Аэропорт Подгорица
местные хорохорятся,
в поисках идентичности переходя на личности.
Аэропорт Шереметьево-2
Каждый свои подбирает слова…
мне в «зелёную зону» – к бизнес-салону.
Не скажу, что туда-обратно
Весело и приятно.
Аэроэкспресс Белорусский вокзал
Шереметьево-2
О персах
Улетаю в Тегеран,
В пекло к персам,
Там скажу: «Но пасаран!»
Сяду в мерс я.
Где тут – кондиционер,
Фиги-пряники?..
Я ведь – не миллионер
В дупель пьяненький!
Занесла меня звезда
Не Давидова
В эти жаркие места
Из Завидова.
Здесь другие времена
И понятия,
Никому здесь не нужна
Демократия.
Вот сижу я за столом,
Как положено,
Где приборы с серебром? –
Всё разложено!
Вот фисташки, вот (гляди-ка!)
Огурчики.
Для кого-то это дико!
Закручено.
Все трезвы, как на подбор,
Очень вежливы.
Начинают разговор –
Прямо вешайся –
О поэзии, семье
Детях-правнуках.
На войне как на войне!
Чтоб без запаха!
Мужики как мужики,
Все без галстуков,
Почему-то мне близки,
Даже классово.
Без персидской без княжны
мы – не Разины?
Никому мы не нужны,
Всех нас сглазили.
Потому и тянет нас
В непривычное,
Огурцы мозолят глаз:
где «Столичная»?!
Контролирует Пророк
Содержание:
Для меня большой урок
Воздержания.
12.07.2010 г.
-
Неделимое число
Изгнан в райские сады)
Неделимое число,
Предначертанное свыше.
Под кремлёвский бой часов
Пробираемся к Парижу –
Протоптать Рувре-тропу,
А в 15-м квартале
На своём держать горбу
Все заветы и скрижали.
Там под Эйфелевой – эй! –
Вместо фей сплошные фиги,
Там с любимой юбилей –
Только повод для интриги,
А успешные друзья,
Из высоких сфер и ближе,
Пробираются в князья,
Чтобы пьянствовать в Париже.
Год начертанных побед
И великих переломов.
Победив себя, поэт
Выйдет призванным из дома,
Новым странником судьбы,
Тайным рыцарем пространства,
В эти райские сады
В тридевятом государстве.
Настроение
© Copyright: Валерий Новоскольцев, 2013
Свидетельство о публикации №113042504300
Свидетельство о публикации №113042504300
Рецензии
Беспечно веселясь над Гангом и над Сеной,
Не видят смертные, что наступает срок,
Что дулом гибельным нацелясь в глубь вселенной,
Труба архангела пробила потолок.
-
Charles Baudlaire
-
М., 1998 г.
Глаголов глубь – пред древними бортами…
-
В порыв толпы, терзающей стопами
Рубины боли в чёрном серебре,
Вонзится меч звенящими словами
И вечной совести немое острие.
Длань в глубине, на дне багровом, тает,
Петлёю лжи сжимая жизнеток,
Как горстью гроздь, и перстнем в персть спадает
Кроплённый кровью маковый венок
На мёртвый лик, но имя странно манит,
Над зыбью смерти призрачно дрожа.
В парче и пламени, и в сумрачном тумане –
Слепящий блик двуострого ножа.
О Творче! – Гнев!
Но Крест, в Крови палимый,
И руки светлые в державной немоте –
За дух, истерзанный червями, но томимый
Неутолимой жаждою – к Тебе,
И недр укор в несокрушимой вере,
Что ад огнём и клятвами залит,
Где рабский стон – на тонущей галере...
Но сердце бьёт по двери и болит.
Марина Сергеева-Новоскольцева 30.01.2024 17:40 • Заявить о нарушении
Не видят смертные, что наступает срок,
Что дулом гибельным нацелясь в глубь вселенной,
Труба архангела пробила потолок.
-
Charles Baudlaire
-
М., 1998 г.
Глаголов глубь – пред древними бортами…
-
В порыв толпы, терзающей стопами
Рубины боли в чёрном серебре,
Вонзится меч звенящими словами
И вечной совести немое острие.
Длань в глубине, на дне багровом, тает,
Петлёю лжи сжимая жизнеток,
Как горстью гроздь, и перстнем в персть спадает
Кроплённый кровью маковый венок
На мёртвый лик, но имя странно манит,
Над зыбью смерти призрачно дрожа.
В парче и пламени, и в сумрачном тумане –
Слепящий блик двуострого ножа.
О Творче! – Гнев!
Но Крест, в Крови палимый,
И руки светлые в державной немоте –
За дух, истерзанный червями, но томимый
Неутолимой жаждою – к Тебе,
И недр укор в несокрушимой вере,
Что ад огнём и клятвами залит,
Где рабский стон – на тонущей галере...
Но сердце бьёт по двери и болит.
Марина Сергеева-Новоскольцева 30.01.2024 17:40 • Заявить о нарушении
Шарль Бодлер
I
Идея, Форма, Существо
Низверглись в Стикс, в его трясину,
Где Бог не кинет в грязь и в тину
Частицу света своего.
Неосторожный Серафим,
Вкусив бесформенного чары,
Уплыл в бездонные кошмары,
Тоской бездомности томим.
И он в предсмертной маете
Стремится одолеть теченье,
Но все сильней коловерченье
И вой стремнины в темноте.
Он бьётся в дьявольской сети,
Он шарит, весь опутан тиной,
Он ищет свет в норе змеиной,
Он путь пытается найти.
И он уже на край ступил
Той бездны, сыростью смердящей,
Где вечной лестницей сходящий
Идёт без лампы, без перил,
Где, робкого сводя с ума,
Сверкают чудищ липких зраки,
И лишь они видны во мраке,
И лишь темней за ними тьма.
Корабль, застывший в вечном льду,
Полярным скованный простором,
Забывший, где пролив, которым
Приплыл он и попал в беду!
– Метафор много, мысль одна:
То судьбы, коим нет целенья,
И злое дело, нет сомненья,
Умеет делать Сатана.
II
О, светлое в смешенье с мрачным!
Сама в себя глядит душа,
Звездою чёрною дрожа
В колодце Истины прозрачном.
Дразнящий факел в адской мгле
Иль сгусток дьявольского смеха,
О, наша слава и утеха –
Вы, муки совести во Зле!
Марина Сергеева-Новоскольцева 02.02.2024 10:00 Заявить о нарушении
I
Идея, Форма, Существо
Низверглись в Стикс, в его трясину,
Где Бог не кинет в грязь и в тину
Частицу света своего.
Неосторожный Серафим,
Вкусив бесформенного чары,
Уплыл в бездонные кошмары,
Тоской бездомности томим.
И он в предсмертной маете
Стремится одолеть теченье,
Но все сильней коловерченье
И вой стремнины в темноте.
Он бьётся в дьявольской сети,
Он шарит, весь опутан тиной,
Он ищет свет в норе змеиной,
Он путь пытается найти.
И он уже на край ступил
Той бездны, сыростью смердящей,
Где вечной лестницей сходящий
Идёт без лампы, без перил,
Где, робкого сводя с ума,
Сверкают чудищ липких зраки,
И лишь они видны во мраке,
И лишь темней за ними тьма.
Корабль, застывший в вечном льду,
Полярным скованный простором,
Забывший, где пролив, которым
Приплыл он и попал в беду!
– Метафор много, мысль одна:
То судьбы, коим нет целенья,
И злое дело, нет сомненья,
Умеет делать Сатана.
II
О, светлое в смешенье с мрачным!
Сама в себя глядит душа,
Звездою чёрною дрожа
В колодце Истины прозрачном.
Дразнящий факел в адской мгле
Иль сгусток дьявольского смеха,
О, наша слава и утеха –
Вы, муки совести во Зле!
Марина Сергеева-Новоскольцева 02.02.2024 10:00 Заявить о нарушении
Лука, 16:1-13
-
Рече Господь к ученикам Своим:
-
один человек был богат и имел управителя, на которого донесено было ему, что расточает имение его;
и, призвав его, сказал ему: что это я слышу о тебе? дай отчет в управлении твоем, ибо ты не можешь более управлять.
Тогда управитель сказал сам в себе: что мне делать? господин мой отнимает у меня управление домом; копать не могу, просить стыжусь;
знаю, что сделать, чтобы приняли меня в домы свои, когда отставлен буду от управления домом.
И, призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему?
Он сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее, напиши: пятьдесят.
Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми твою расписку и напиши: восемьдесят.
И похвалил господин управителя неверного, что догадливо поступил; ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде.
И Я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители.
Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом.
Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное?
И если в чужом не были верны, кто даст вам ваше?
Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.
———
Слово на притчу о неправедном домостроителе
-
Всякий человек по крещении и просвещении есть приставник личного дома духовного вкупе и телесного, данного ему в управление его Творцом и Богом. Причём, Владыка вручает не только то, чем (стяжаниями духовными или вещественными, к примеру), но и то, посредством чего должно управлять (свободу воли, направляющей развитие духовных способностей и прочих дарований).
Каковым должно быть домостроительство, предписано законом Христовым, которым в сердце глаголет совесть.
Однако, Адамов потомок, как правило, оказывается управителем лукавым, поставляя то, чем должно управлять, посредством того, что призвано сему способствовать, на службу собственным страстям. Набирается ли знания, учится ли какому-нибудь искусству, ремеслу, приобретает ли бытовую вещь, снедь – всё по страсти насытить ненасытимое – иметь, владеть и быть через всё это значительней (или не хуже) других. Со вне – вроде бы трудом и п`отом, честно и благопристойно. По сути – в перераспределении приобретаемого – непростительное расточительство и воровство у Бога Богом же данного, поскольку страстям пожерто, страсти же бесчестны.
Такова наша внешняя нечистая праведность, высокая пред человеками (не воруем же! своим, бывает, до крови трудом всуе зиждем) мерзость, маммона неправды пред Творцом всяческих, Который смотрит в сердце.
«Человек некий бе богат, иже имяше приставника: и той оклеветан бысть к нему, яко расточает имения его...» (Лука 16, 1).
Есть, есть! клеветник на нас пред Богом. День и ночь стоящим по шуйце (левой руке) соглядатаем и искусителем пишутся хартии наших беззаконий.
И слава Тебе, Боже, что в сердце слышится глагол Господень:
«Что се слышу о тебе, воздаждь ответ о приставлении домовнем» (Лука 16, 2).
И начинаем трепетать: «Копати не могу, просити стыжуся» (Лука 16, 3).
Но сынове века сего мудрейши, паче сынов света в роде своем суть (Лука 16, 8). Заботясь о своём спасении, подобно евангельскому домоправителю, призывают они должников (не праведников!) Господних.
Первый должен Господу сто мер елея.
Елей суть символ милости.
Тебе, домоправитель, воздавая, должник воздаст Христу.
С тебя, посредник, принимающий сию меру милости, потребуют отчёт о качестве и количестве сего елея.
Должник же, как и всякий грешник, несовершенен: и милосерден вполовину и не должно благодарен. Но ты, посредник, стерпев, оставишь и не помянешь при отчёте ту долговую половину, которую тот должен Господину.
Ради терпения сего, егда оскудев, нищ и наг предстанешь на Суде, да приимут тя в кровы вечныя.
Второй должен Господу сто мер пшеницы.
Телесно ли, духовно напитав тебя, посредник, должник воздаст Христу.
Ты же, заботясь о собственном спасении, оставишь ему, не помянув, мер двадцать.
И похвали Господь наёмника, яко мудре сотвори.
Сыны же света предпочитают копать, имеют от Бога такую способность – лопатить покаянием землю собственного сердца в поисках малейшей (прилога) вражьей лести, чтобы, оставаясь верными в малом, и в великом не посрамить доверия Христова; предпочитают просить милости у Бога – как для должников, так и для себя. Смиряются же не ради страха или воздаяния за труды, но ради того (одного Того), что могут уразуметь лишь призванные к Тому.
Пока же суть питатели страстей, Аз вам глаголю:
«Сотворите себе други от мамоны неправды, да егда оскудеете, приимут вы в вечныя кровы» (Лука 16, 9).
М., 2000 г.
Марина Сергеева-Новоскольцева 02.02.2024 10:01 Заявить о нарушении
-
Рече Господь к ученикам Своим:
-
один человек был богат и имел управителя, на которого донесено было ему, что расточает имение его;
и, призвав его, сказал ему: что это я слышу о тебе? дай отчет в управлении твоем, ибо ты не можешь более управлять.
Тогда управитель сказал сам в себе: что мне делать? господин мой отнимает у меня управление домом; копать не могу, просить стыжусь;
знаю, что сделать, чтобы приняли меня в домы свои, когда отставлен буду от управления домом.
И, призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему?
Он сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее, напиши: пятьдесят.
Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми твою расписку и напиши: восемьдесят.
И похвалил господин управителя неверного, что догадливо поступил; ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде.
И Я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители.
Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом.
Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное?
И если в чужом не были верны, кто даст вам ваше?
Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.
———
Слово на притчу о неправедном домостроителе
-
Всякий человек по крещении и просвещении есть приставник личного дома духовного вкупе и телесного, данного ему в управление его Творцом и Богом. Причём, Владыка вручает не только то, чем (стяжаниями духовными или вещественными, к примеру), но и то, посредством чего должно управлять (свободу воли, направляющей развитие духовных способностей и прочих дарований).
Каковым должно быть домостроительство, предписано законом Христовым, которым в сердце глаголет совесть.
Однако, Адамов потомок, как правило, оказывается управителем лукавым, поставляя то, чем должно управлять, посредством того, что призвано сему способствовать, на службу собственным страстям. Набирается ли знания, учится ли какому-нибудь искусству, ремеслу, приобретает ли бытовую вещь, снедь – всё по страсти насытить ненасытимое – иметь, владеть и быть через всё это значительней (или не хуже) других. Со вне – вроде бы трудом и п`отом, честно и благопристойно. По сути – в перераспределении приобретаемого – непростительное расточительство и воровство у Бога Богом же данного, поскольку страстям пожерто, страсти же бесчестны.
Такова наша внешняя нечистая праведность, высокая пред человеками (не воруем же! своим, бывает, до крови трудом всуе зиждем) мерзость, маммона неправды пред Творцом всяческих, Который смотрит в сердце.
«Человек некий бе богат, иже имяше приставника: и той оклеветан бысть к нему, яко расточает имения его...» (Лука 16, 1).
Есть, есть! клеветник на нас пред Богом. День и ночь стоящим по шуйце (левой руке) соглядатаем и искусителем пишутся хартии наших беззаконий.
И слава Тебе, Боже, что в сердце слышится глагол Господень:
«Что се слышу о тебе, воздаждь ответ о приставлении домовнем» (Лука 16, 2).
И начинаем трепетать: «Копати не могу, просити стыжуся» (Лука 16, 3).
Но сынове века сего мудрейши, паче сынов света в роде своем суть (Лука 16, 8). Заботясь о своём спасении, подобно евангельскому домоправителю, призывают они должников (не праведников!) Господних.
Первый должен Господу сто мер елея.
Елей суть символ милости.
Тебе, домоправитель, воздавая, должник воздаст Христу.
С тебя, посредник, принимающий сию меру милости, потребуют отчёт о качестве и количестве сего елея.
Должник же, как и всякий грешник, несовершенен: и милосерден вполовину и не должно благодарен. Но ты, посредник, стерпев, оставишь и не помянешь при отчёте ту долговую половину, которую тот должен Господину.
Ради терпения сего, егда оскудев, нищ и наг предстанешь на Суде, да приимут тя в кровы вечныя.
Второй должен Господу сто мер пшеницы.
Телесно ли, духовно напитав тебя, посредник, должник воздаст Христу.
Ты же, заботясь о собственном спасении, оставишь ему, не помянув, мер двадцать.
И похвали Господь наёмника, яко мудре сотвори.
Сыны же света предпочитают копать, имеют от Бога такую способность – лопатить покаянием землю собственного сердца в поисках малейшей (прилога) вражьей лести, чтобы, оставаясь верными в малом, и в великом не посрамить доверия Христова; предпочитают просить милости у Бога – как для должников, так и для себя. Смиряются же не ради страха или воздаяния за труды, но ради того (одного Того), что могут уразуметь лишь призванные к Тому.
Пока же суть питатели страстей, Аз вам глаголю:
«Сотворите себе други от мамоны неправды, да егда оскудеете, приимут вы в вечныя кровы» (Лука 16, 9).
М., 2000 г.
Марина Сергеева-Новоскольцева 02.02.2024 10:01 Заявить о нарушении
Шарль Бодлер
-
ЛЕБЕДЬ
-
I
Андромаха! Полно моё сердце тобою!
Этот грустный, в веках позабытый ручей,
Симоент, отражавший горящую Трою,
И величие вдовьей печали твоей,
Это, в залежах памяти спавшее, слово
Вспомнил я, Карусель обойдя до конца.
Где ж ты, старый Париж? Всё так чуждо и ново!
Изменяется город быстрей, чем сердца.
Только память рисует былую картину:
Ряд бараков да несколько ветхих лачуг,
Бочки, балки, на луже – зелёную тину,
Груды плит, капителей обломки вокруг.
Здесь когда-то бывал я в зверинце заезжем.
Здесь, в ту пору, когда просыпается Труд
И когда подметальщики в воздухе свежем
Бурю тёмную к бледному небу метут, –
Как-то вырвался лебедь из клетки постылой,
Перепончатой лапою скрёб он песок,
Клюв был жадно раскрыт, но, гигант белокрылый,
Он из высохшей лужи напиться не мог,
Бил крылами и, грязью себя обдавая,
Хрипло крикнул, в тоске по родимой волне:
«Гром, проснись же! Пролейся струя дождевая!»
Как напомнил он строки Овидия мне,
Жизни пасынок, сходный с душою моею,
Ввысь глядел он, в насмешливый синий простор,
Содрогаясь, в конвульсиях вытянув шею,
Словно небу бросал исступлённый укор.
II
Изменился Париж мой, но грусть неизменна.
Всё становится символом – краны, леса,
Старый город, привычная старая Сена, –
Больно вспомнить мне милые их голоса.
Даже здесь – перед Лувром – всё то же виденье.
Белый Лебедь в безумье немой маеты,
Как изгнанник, смешной и великий в паденье,
Пожираемый вечною жаждой, и ты,
Андромаха, в ярме у могучего Пирра,
Над пустым саркофагом, навеки одна,
В безответном восторге поникшая сиро,
После Гектора – горе! – Гелена жена.
Да и ты, негритянка, больная чахоткой,
Сквозь туман, из трущобы, где слякоть и смрад,
В свой кокосовый рай устремившая кроткий,
По земле африканской тоскующий взгляд.
Все вы, все, кто не знает иного удела,
Как оплакивать то, что ушло навсегда,
И кого милосердной волчицей пригрела,
Чью сиротскую жизнь иссушила беда.
И душа моя с вами блуждает в тумане,
В рог трубит моя память, и плачет мой стих
О матросах, забытых в глухом океане,
О бездомных, о пленных, – о многих других.
Перевод В. Левика
Марина Сергеева-Новоскольцева 04.02.2024 01:31 Заявить о нарушении
-
ЛЕБЕДЬ
-
I
Андромаха! Полно моё сердце тобою!
Этот грустный, в веках позабытый ручей,
Симоент, отражавший горящую Трою,
И величие вдовьей печали твоей,
Это, в залежах памяти спавшее, слово
Вспомнил я, Карусель обойдя до конца.
Где ж ты, старый Париж? Всё так чуждо и ново!
Изменяется город быстрей, чем сердца.
Только память рисует былую картину:
Ряд бараков да несколько ветхих лачуг,
Бочки, балки, на луже – зелёную тину,
Груды плит, капителей обломки вокруг.
Здесь когда-то бывал я в зверинце заезжем.
Здесь, в ту пору, когда просыпается Труд
И когда подметальщики в воздухе свежем
Бурю тёмную к бледному небу метут, –
Как-то вырвался лебедь из клетки постылой,
Перепончатой лапою скрёб он песок,
Клюв был жадно раскрыт, но, гигант белокрылый,
Он из высохшей лужи напиться не мог,
Бил крылами и, грязью себя обдавая,
Хрипло крикнул, в тоске по родимой волне:
«Гром, проснись же! Пролейся струя дождевая!»
Как напомнил он строки Овидия мне,
Жизни пасынок, сходный с душою моею,
Ввысь глядел он, в насмешливый синий простор,
Содрогаясь, в конвульсиях вытянув шею,
Словно небу бросал исступлённый укор.
II
Изменился Париж мой, но грусть неизменна.
Всё становится символом – краны, леса,
Старый город, привычная старая Сена, –
Больно вспомнить мне милые их голоса.
Даже здесь – перед Лувром – всё то же виденье.
Белый Лебедь в безумье немой маеты,
Как изгнанник, смешной и великий в паденье,
Пожираемый вечною жаждой, и ты,
Андромаха, в ярме у могучего Пирра,
Над пустым саркофагом, навеки одна,
В безответном восторге поникшая сиро,
После Гектора – горе! – Гелена жена.
Да и ты, негритянка, больная чахоткой,
Сквозь туман, из трущобы, где слякоть и смрад,
В свой кокосовый рай устремившая кроткий,
По земле африканской тоскующий взгляд.
Все вы, все, кто не знает иного удела,
Как оплакивать то, что ушло навсегда,
И кого милосердной волчицей пригрела,
Чью сиротскую жизнь иссушила беда.
И душа моя с вами блуждает в тумане,
В рог трубит моя память, и плачет мой стих
О матросах, забытых в глухом океане,
О бездомных, о пленных, – о многих других.
Перевод В. Левика
Марина Сергеева-Новоскольцева 04.02.2024 01:31 Заявить о нарушении
Дурные эмоции (истерика и тп)… утихают под мечом (слова Божия).
Тише. Тише.
Марина Сергеева-Новоскольцева 04.02.2024 01:38 Заявить о нарушении
Тише. Тише.
Марина Сергеева-Новоскольцева 04.02.2024 01:38 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.