Красавица

Щелчок, монетка, легкий быстрый плеск,
И зайчик солнечный летит ко мне со дна.
Я целых восемь дней хожу совсем одна,
И это мне, пожалуй, скоро надоест.

Тогда я подниму глаза, расправлю плечи,
Раскрою грации моей цветок,
И отпущу его в людской поток.
Пойду сейчас, уже глубокий вечер.

Нет, подожду, вот-вот появится луна;
Голубовато серая и матово ночная,
В пунцовом небе засияет гладь речная,
И насладиться этим я хочу пока одна.

Погружена в себя, с холодной головой,
Я снова вспомню яд своих согласий,
Уступок малодушных зову страсти,
И в небе попытаюсь знак увидеть свой.

И лишь когда фонарный желтый зверь
Проглотит огненное зарево заката,
Надеждой, предвкушением обьята,
В кипящий город распахну я дверь.

И многим ищущим запомнится глазам
Как скрипка красоты забытой, уникальной
Округлит линии фасадов вертикальных,
И впишется в квадрат оконных рам.

Вокруг снуют уж несколько рабов,
Готовых мне служить чтобы меня добиться,
В лепешку за меня желающих разбиться,
И каждый поднести мне ложь свою готов.

Но с гордым, сдержанным достоинством моим
Я этих кукол нипочем не замечаю,
Лишь взгляды твердых глаз я привечаю
Вниманьем, мимолетным, но живым.

Сегодня, в день тоски и отрешенья,
Особо тщательно я буду выбирать,
В глазах я душу буду проницать,
Наполнена мольбой о Божием прощеньи:

О Боже, как невыносим мой крест,
Как положение мое нелепо и убого,
Где моя помощь, где моя дорога,
Как мне себя вести, каких держаться мест,

С кем дружбу завести, в каких кругах вращаться,
Чтобы проклятие смогла я победить,
И с тем кто сможет красоту мою затмить,
Смогла я наконец при жизни повстречаться?

Где тот, кто жив не только для меня,
Тот, кто не встанет предо мною на колени,
Кто красоту мою удвоит и применит,
Тот, у чьего смогу согреться я огня,

Тот перед кем сама готова пасть я ниц,
Чьих рук и уст я буду подчиняться,
Кому я буду изнывать отдаться,
Кому передо мной не ложено границ.

Ведь есть еще на свете господа
Кто красотой повелевать умеет,
Пред кем она и смысл и цель имеет,
А не бесследно исчезает вникуда.