VI. - I. Капризы Моны Лизы...

               

                «Все мы родом из детства».»
                Антуан де Сент-Экзюпери.

          На окраине маленького уральского городка, в коем мне довелось родиться, все знали друг друга в лицо, по именам , фамилиям.  Тех.,  кто заслуживал этого, - и по отчествам.       Тем непонятней был приход в наш первый класс незнакомой девочки Веры… В детский сад  с нами она не ходила, в дворовых играх  замечена не была…
     Деревянная школа, именуемая начальной, скатанная из крупных брёвен, стояла на самом берегу реки, чуть правее моста.  Было не сложно отследить, что Веру каждое утро, с той стороны реки, по мосту приводила мама. Но не это было странным, не это…
  Вера была необычным ребёнком. Ни мы, ни учительница, так и не услышали от Веры ни единого слова.  Она постоянно улыбалась мягкой, загадочной улыбкой, часто поднимала руку на уроках, и встав, молча, с той же улыбкой оглядывала класс, после тихо садилась на место… Она жила в гармонии с Миром, взирая на него с таким же добродушным удивлением, с каким  Мир смотрел на неё.

   Юродивые были в наших краях не редкость, но как на подбор имели мужеский пол и половозрелый возраст.  Тем любопытней было наше знакомство с Верой. Тем нежеланней расставание. После нового года Веру перевели в какую-то очень специальную школу…
     Позволю себе окончательно распоясаться, и сделать лирическое отступление от лирического отступления, и загляну ещё дальше в собственное детство…

     Лет с трёх, трёх с половиной, почувствовал я неодолимую тягу к рисованию. В начале, как обычно, высунув язык от усердия, рисовал разные каракули, очень отдалённо напоминающие то каравеллы и бригантины, то военные баталии, то открытый космос, то банальный кривоватый домик с трубой и одним окошком… Но довольно скоро рисунки приобрели некоторую осмысленность и узнаваемость, во многом благодаря молодой девушке Соне, часто остававшейся за мной приглядывать. По специальности Соня была художник-модельер  и, по определению,  рисовала профессионально.
      Под руководством талантливой наставницы домик с трубой приобрёл трёхмерность, и даже стал отбрасывать тень, каравеллы расправили тугие паруса, а маленькие уродцы с кривыми подобиями сабель стали похожи на нормальных пиратов!...

       Оттого, что у меня стало получаться,  энтузиазм не пропал, а напротив, приобрёл верную направленность. Так я стал одновременно первоклассником, и учеником изостудии. Надо отметить, что только одержимые могли по три часа в день, шесть раз в неделю рисовать гипсовые носы и уши, щербатые кувшины и бородатые головы…
     Постепенно прикладные занятия стали чередоваться с небольшими теоретическими лекциями с показом репродукций самых известных  картин. Именно тогда, наряду с прочими и увидел я  Мону Лизу, и поразился её схожести с моей необычной  одноклассницей.  Та же округлость лица и форм, та же полубезумная улыбка, только глаза у Веры были добрее и выразительней, чем у далёкого итальянского двойника.
    Так я и не понял ни тогда., ни в последствии, -  в чём же особенная прелесть Джоконды, сводящая с ума весь мир?..  Честно говоря, особенно этой целью я и не задавался,  и лишь в Лувре, услышав подлинную историю возвеличивания этого небольшого полотна(на самом деле никакого не полотна,- картина написана на куске дерева), - понял,  где тут собака порылась, и в чём секрет. Читателю, незнакомому с этим, с удовольствием поведаю удивительную детективную историю!!!...

        Итак, любезный читатель, представь, - на дворе стоит лето 1911 года.  Европа изнывает от жары, скуки и отсутствия сенсаций.  В  прохладных залах Лувра, без малого две сотни итальянских рабочих неспешно заканчивали ремонт. Слово «евроремонт» тогда ещё не вошло в обиход,  хотя ремонт был самым, что ни на есть «евро»…  Вот и август, ремонт завершён,  усталые, но довольные итальянцы  отбыли на родину, французские же сотрудники музея, тоже без какого-то ажиотажа развешивают по местам картины, расставляют скульптуры, раскладывают  древние черепки и склянки. И как-то не сразу, не вдруг, стало понятно,  что по описи картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза», - одна штука, а фактически вешать на свежеоштукатуренную стену «Квадратного зала» нечего… Сенсация вяло стала набирать обороты, но вскоре вспыхнула  и разгорелась с необычайной силой!...

       Журналы и газеты,  вначале Франции, затем  всей Европы,  после всего мира, месяцами печатали на обложках и разворотах  этот утерянный портрет, версии ежедневно сменяют друг друга.  Поочерёдно были обвинены в краже правительства и разведки всех европейских государств, после журналисты перешли на персоналии. В основных подозреваемых побывали и художник Пабло Пикассо и поэт Гийом Аполлинер, и американский миллионер Джон Морган… Пикассо даже арестовывали и допрашивали…
      Число посетителей Лувра значительно выросло. Люди съезжались со всего света посмотреть на пустующую стену, где висела знаменитая картина, о существовании которой до 21 августа они и не подозревали….

      На дорогах, ведущих в столицу, стояли полицейские патрули и обыскивали каждую повозку, автомобиль или грузовик. Опасаясь, что вор попытается в ближайшее время покинуть страну, таможенники открывали буквально каждую сумку, обыскивая багаж пассажиров поездов и кораблей. Все корабли, вышедшие из французских портов в период, когда пропажа еще не была обнаружена, подверглись тщательному обыску в пункте назначения.
         А тем временем,  Мона Лиза" продолжала спокойно лежать в трёх километрах от музея, на дне чемодана в крохотной комнатке парижского пансиона, где жил Винченцо Перуджиа, маляр, вынесший картину из Лувра. Наконец, через два с половиной года, в декабре 1913 года,  он на поезде перевёз Мону Лизу во Флоренцию, где при попытке продать картину и был задержан.
       Поскольку суд проходил в Италии, и основная версия Перуджиа заключалась в том, что вынудил его к похищению  внезапно разыгравшийся острый приступ патриотизма, вор получил лишь восемь месяцев тюрьмы. Якобы Винченцо лишь хотел вернуть на родину картину кисти итальянского же художника.

    Но Европе, да и миру было уже не интересно. Началась первая мировая война….
Однако история  похищения картины Леонардо да Винчи "Портрет госпожи Лизы Джокондо» имела весьма недурственное продолжение. Спустя много лет, на смертном одре, некто Эдуардо де Вальфьермо, известный аргенинский мошенник, поведал всю подоплёку этой кражи.
   Дело в том, что он вначале заказал шесть копий картины французскому художнику—реставратору и своему подельщику Иву Шадрону. . Затем эти подделки были искусно состарены и переправлены в различные части света.  А после кражи картины, с успехом были проданы подпольным коллекционерам как подлинники.
    В краже действительно участвовал Перуджиа, наряду с тремя подельниками. Их «труд» был также оплачен Эдуардо де Вальфьермо…
Вот вкратце история о том, как одни люди стали несколько богаче, другие беднее, а картина Леонардо да Винчи самой известной в мире…               
До свидания, Лувр, нас ждёт  остальной Париж!!!