Матвеев Андрей Павлович. Памяти лётчика

.

Лежал мальчишка на траве,
Глядел он в высь горящими глазами.
О, если бы подняться в небо, в тишине,
Парить там высоко над облаками.
Свободен был бы в небесах
И слушал только птиц бы разговор,
Он там не знал бы, что такое страх,
Забыл земной бы этот вздор.

Судьба не баловала паренька,
Остался без родителей совсем,
Но есть заветная мечта,
Все будет хорошо: держись Андрей.
Слова он эти как молитву повторял,
Ничто не сможет помешать ему,
Таких препятствий нет в мире, знал,
Чтобы не дали воплотить заветную мечту.

Летать, летать – да, это приговор,
Цель есть, все остальное нипочем.
Вот первый раз взлетел на самолете,
В руках поет штурвал.
Он видит небо на излете,
Парит над облаками сам.
Училище окончил на одном
дыханьи,
Как летчик быстро получил
признанье.

Привык он видеть небо голубым,
Но вот в наш дом пришла война,
Цвет неба стал совсем другим,
Его накрыла чернота,
Заполонила небо со свастикою саранча.
Пылает, стонет его земля,
Под бомбами трепещут города,
А сердце бьется как струна.

Но просчитался враг!
Стал на пути ему наш истребителей
отряд,
Он не уступит неба ни на шаг,
Пусть будет в небе даже сущий ад.
Пускай они еще уж очень молоды,
Пускай пока нет опыта ведения
войны,
Но не позволят в нашем небе свастике
летать,
Хотя придется в схватке многим жизнь
отдать.
 

Ну что ж, настал твой час!
Андрей Матвеев, свое ты должен небо
защищать.
Пока твой зорок глаз,
Не дашь врагу ты размышлять.
Ты стал совсем другим,
Тебе уже не до красот небес,
Не должен дать пройти чужим,
Ведь ими правит бес.

Уверен был, что небо не предаст его,
Когда пришлося драться три на одного,
Когда попал в фашистские он клещи,
Не знал, что могут быть такие вещи.
Когда терял друзей, с тоски он выл,
Тогда от злости прибавлялось сил,
За беды, горе, кровь он мстил.
В конце войны с войсками в Кенигсберг
вступил.

Здесь ситуация была совсем другая,
Тут превосходство в небе наше явно,
Но битва на земле идет большая
И самолет его уже огнем пехоте помогает
славно.
Он штурм зловещей цитадели запомнил
навсегда,
Быть может потому, что здесь закончилася для
него война,
Что, наконец-то, наступила тишина,
Что снова осознал: бывает на земле весна.

Не расставался с небом и дальше он.
Как раньше ощущал он неба красоту.
Увидел мощный северный простор,
Влюбился в дух захватывающую снега
белизну.
Как полагалось День Победы отмечал,
В тот день он собирал друзей,
О штурме Кенигсберга вспоминал,
Мы тоже помним о тебе, Андрей.