Эхо неразглашения...

Мне было четыре, сестрёнке семь, а Андрюха еще не родился...

В 57-ом нам крупно повезло! В начале октября мы с родителями возвращались из отпуска домой, в Сороковку. Но вернулись не все, точнее, вернулся домой только папа, а маму с нами завернули обратно в Омск.

Практически с поезда батя попал прямо в эпицентр - старшим прорабом, руководителем ликвидации последствий аварии непосредственно на месте взрыва, где естественный фон радиации был превышен в 200 000 раз.

Момент этого взрыва наступил неделей раньше - 29 сентября. Чем занимался отец осенью 57-ого мы долгое время и не подозревали. Он дал подписку о неразглашении на 30 лет...

Неразглашение впоследствии было доведено до крайности - уроки, наработанные в ходе ликвидации последствий аварии 57-ого года на ПО МАЯК, не были применены в Чернобыле. Это была вина системы - советской системы.

По истечении срока отец рассказывал о происшедшем корреспонденту Омской газеты "Зеркало плюс". Эта газета лежит сейчас передо мной.

"Рассказывать о вещах, о которых 30 лет даже упоминать нельзя было, очень трудно. Хотя память сохранила все подробности...

После производства урана оставались так называемые "осколки". Вот эти осколки сливались сначала в озеро Карачай. Затем отходы стали сливать в банки группы С. Банка представляла собой железобетонную емкость с толщиной стенки 1,5 м и весом 160 тонн и при заполнении плотно закрывалась. Природа взрыва была далека от взрыва, например, порохового склада. Это был взрыв сосуда, в котором возникло давление выше крыши. И эту полутораметровую толщу разорвало - банка развалилась, как скорлупа. Где-то в центральной прессе писали, что мощность взрыва равнялась 500 тоннам тринитротолуола.

Все это, конечно, глупости. Если бы это было так, то от окружающих объектов ничего не осталось бы. А тут даже окна ближайших зданий остались целы, хотя, например,  расстояние от банки до моей прорабской было метров 100-120. Авария произошла в воскресенье, 29 сентября, я в это время был в отпуске. Вернулся примерно 5-6 октября. Мне и говорят: "Вовремя ты, Виктор, вернулся. Сегодня в управлении строительства проводит совещание зам.министра среднего машиностроения генерал-лейтенант Комаровский."

Обсуждали, что делать. Осколки взметнулись и разлетелись по всей территории. Кроме этого, опасность представляли другие банки, наполненные радиоактивными отходами.

Непосредственно от взрыва пострадал часовой вышки, которая находилась недалеко от хранилища. Его окатило этим раствором. Говорили, что  кровь ему меняли 18 раз, но это не помогло.

Так вот, в мою обязанность входило обеспечить засыпку образовавшейся воронки железобетонной смесью и готовить траншею для спецканализации. Никогда не забуду мерзкий цвет находящейся в воронке жижи. Также необходимо было залить воду в оставшиеся банки с отходами. Для чего пришлось бурить в тяжелом бетоне около 15 проходок длиной по 15 метров. Пострадал командированный из Красноярска-26 бурильщик. Он схватился руками за находившуюся в растворе штангу. Ему отняли потом обе кисти.

Когда мне дали задание рыть траншею, я спросил о допуске. Ответили - полторы минуты. Я не знаю почему, но через несколько смен допуск увеличили сначала до 5-ти, затем до 10-ти минут. Сейчас из всех моих друзей-сослуживцев в живых остался только я.

Порядок у нас был такой - набрал 50 рентген - и выводят с объекта. А уходить не хотели - платили очень хорошо, магазины были полны, снабжение шло прямо из Москвы. В определенный срок нужно было сдавать кровь, так наши перед сдачей выпивали по стакану коньяка. Говорят, помогало. Молодые ведь были, легкомысленно относились к здоровью. Верите-нет, а наши подсчитали еще тогда - суммарная активность выброса соответствовала 18-ти(!) бомбам, сброшенным на Хиросиму. А у нас в зоне опасного излучения висели таблички "В этом месте проходить бегом".

Но, конечно, работа была очень интересная. Такого уровня организации не встречал потом нигде, а проработал я в Челябинске-40 десять лет: с 1953 по 1963 год.

Действительно, чем для наших людей 40 лет назад была радиация? Средством доказать силу и мощь великой страны - страны, победившей в войне.

А неизвестная опасность без вкуса, цвета и запаха казалась такой далекой и нереальной. У моего друга там в Челябинске умерла дочь, а следом жена. Когда он принес домой прибор для измерения радиации, то его показания заставили понять страшную правду - возле детской кроватки уровень повышался... Кроватка была сделана по его просьбе рабочими из железных прутьев, а прутья брали на промтерритории." Газета "Зеркало плюс" от 2 декабря 1998 г.

Благодарность Богу, отец прожил почти 85 лет. Что спасло его? Или Кто его спас? И за что... В 1941 он окончил среднюю школу, и - на войну сапером - два ордена Красной звезды, медали. Затем институт, ПО Маяк в Челябинске-40(-65, ныне Озерск), Уч-Кудук, Омск. Никогда и нигде не прятался за чужие спины.

В 1962 году родился долгожданный сын. Врачи сразу сообщили, что ребенок имеет синдром Дауна, попросили принять решение(???), что с ним делать, отец не задумываясь сказал - значит, так надо! Хотя на всякий случай при выписке из роддома сердобольные медики подсказали маме, что, если плохо ухаживать за ним, то долго не проживет... Андрею сейчас 50 лет. И, думаю, именно он является нашим общим ангелом-хранителем.

Я смотрела фильм об аварии на моей родине. В нём сказано, что в момент взрыва бетонная крышка весом 160 тонн с заглубленной на 8 метров стальной банки отлетела на 7 метров, и сообщаются другие интересные подробности. СССР признал  факт аварии 1957 года на ПО МАЯК только в 1989 году. Этим и объясняется то, что уроки, наработанные в ходе ликвидации последствий аварии 57 года, не были применены в 1986 в Чернобыле. Это была вина системы.

Поклон и вечная память всем, кто создавал ядерный щит страны, кто добывал бесценный опыт ценой (Значит, так надо!) собственной жизни.


Из откликов.

Сонет Silentium
Исаков Алекс
(на человеческое http://www.stihi.ru/2013/04/21/9691)

… Но и в молчании тоже было слово.
Нет, не «словцо», не «словеса» - Ковчег.
Без суеты. Отныне и вовек
Спасением живого и родного.

… Но и в молчании тоже было слово.
Без укоризны. Белое, как снег,
И жгучее, как пламя. Человек,
По совести, не ведает другого.

… Но и в молчании тоже было слово.
Прочнее, чем стена и оберег.
Такое, чтоб Он внял и не отверг
Настолько беззащитного земного.

О, слово, что в безмолвии мужчины,
Как дрожь земли … как жизнь ... как причина ….
(23.04.2013)

Из откликов. Ирина Котельникова. О Чернобыле -  http://www.stihi.ru/2012/04/16/4085.