Он бывал в Чикаго и Нью-Йорке

               

Он бывал в Чикаго и Нью-Йорке,
Мял туфлями штатовский Бродвей,
Разлюбив тот край, весенний, звонкий,
Где поёт рязанский соловей.

Где-то там, в холодном синем мраке,
Девушка в накидке из парчи.
Но с другою он в законном браке.
И кружат над памятью грачи.

Кажется смешною и нелепой
Прежней жизни низкая изба.
Небоскребов дорогие склепы
Подарила новая судьба.

Он, привыкший жить Луны приветом,
Свечи жечь своим Богам святым,
Очарован был рекламным светом
И изгибом Бруклина крутым.

Там Европа издали усадьбой
Показалась старой и простой.
Эх, заранее если можно, знать бы,
Где судьбы живительный настой!

Закружила мощь бетонных строек.
Преломилось что-то изнутри.
Позабыл  он бег  российских троек –
Ты его за это не кори!

Он ещё припомнит скирды солнца
В водах лонных в голубом краю.
Постучится в низкое оконце
В том рязанском золотом раю.

Ведь в Нью-Йорке миром правит доллар.
Для души там вовсе места нет.
Коренных индейцев тихнет говор.
Гайавата смолк за грузом  лет.


Преломилось что-то, преломилось.
В той стране далёкой ты - никто.
Не надейся на чужую милость:
доллар - с бизнесом, любовь - с мечтой.

Потому и сердцу снова снится
Алый свет на озере зари.
Иволга в дупле там хоронится.
Да со звоном плачут глухари.