Ночь перед потопом

1. Crepusculum (Сумерки)

Не уставая, бросает на землю свинцовыя нити
Чья-то рука с вышины. Дождь всё идет и идет...
Стекла в размывах, а там, за окном – непроглядная темень,
     В темени светы горят.

Светы горят, осветить непроглядную темень не могут.
Дождь всё идет и идет. Капли по крыше стучат.
Старыя письма приходят оттуда, куда нет возврата.
     Я ж отвечаю на них.

Что ж я пишу? «Всё в порядке», «нормально», «спасибо, недурно».
А между строчек пишу: «гадко», «противно», «тоска».
Письма меж строчек читать – это дар, и даже немалый.
     Может быть, кто и прочтет?

Как не устанет! (рука, что бросает свинцовыя нити).
Дождь проливной за окном... Может быть, это потоп?
Нет, это было... Тогда... Год назад... И со мной это было:
     Красный фонарь за стеклом!

Всё было пусто. Из башни высокой на город смотрел я,
Как длинноногий гигант. Сон не являлся в меня.
Впрочем, прошло это всё. И к чему вспоминать то, что было?
     Дождь всё идет и идет...


2. Fax (Время, когда зажигают светильники)

Третьи сутки дожди идут, и конца им не видно.
   Тибр из своих берегов вышел, заполнив собой
Улицы, площади, Марсово поле, храм Тиберина,
   Набережные, дома, термы, причалы, сады...
Тибр золотистый исчез в ненавистного ль Стикса потоках –
   Воды ль в него Ахерон медленно-мутные влил?
Скоро и сами холмы и храмы священные сгинут.
   Страшен Юпитера гнев! (Или нам мстит Тиберин?)
Если б с тобою вдвоем, как с Икаром Дедал, сотворили
   Крылья, мы бы спаслись, Город покинув навек.
Только в воде дождевой крылья – крылья Эрота – намокли...
   Нет, на Парнасе святом род не воскреснет людской!


3. Concubium (Время сна)

В мир моих бредов и грез погрузиться, как в море без края,
   И утонуть, утонуть, – не возвращаться назад.
Также слепые певцы, за Гомером следуя тщетно,
   В море срываясь со скал, мир оставляют навек.
Черная лодка моя в кипенье пурпурное хлябей
   Брошена чьей-то рукой. Море разбито грозой.
Только за нею вослед поспешают триремы рядами:
   Цель их – не в этом краю, цель их – за краем земли...


4. Nox intempesta (Глубокая ночь, когда вся жизнь замирает)

Третий день дожди... Им конца не видно.
Словно Данаид бочка там, на небе,
Словно Океан свод прорвал небесный
     С грозным шипеньем.

В нищенский хитон из холстины грубой
Гелиос укрыл золотые кудри.
А на звезды глянь: Диоскуры правят
     Месяцем летним!..

Тибр из берегов, верно, выйдет скоро.
Коль не мир, так Рим водами затопит;
А на дне его – как морские змеи,
     Камни Парнаса.


5. Gallicinium (Крик петухов)

Когда настанет желтых дождей пора,
На серых крыльях в небо душа моя
   Взлетит, как дикий гусь, оставив
      Землю родную и тело бросив.

С благою ль вестью в дальний прибуду край?
И что за краем: небытие иль жизнь?
   Коль жизнь, так с этою не схожа –
      Знаю наверное я про это.


6. Aurora vel Crepusculum matutinum (Заря, или Утренние сумерки)

Вот и окончилась ночь, что целую вечность продлилась.
   Всё возвратилось, и вновь я средь пустыни стою.
Там, где пещера была, в Аид низводящая души,
   Вход, а за входом –река, медленно-мутный поток;
Там, где, поток миновав, прошел я, ведомый вожатым,
   Где я увидел себя в поиске вечном души,
Там, где молил я богов, оглохших от звуков молитвы, –
   Там бесконечный простор желтых, унылых пустынь...
Кажется, кончилось всё, но на миг расцветает пустыня,
   Миг лишь цветет, а потом – видит единственный сон...