Рассвет 1924го марта

Мужчина средних лет, однажды.
Ехал на велосипеде.
На рассвете, по деревенской улице…
Крымской деревни.
Это было весной.
Проезжая мимо роддома…
(в деревнях тогда ещё были роддомы)
Он остановился и прислушался…
«Рожают!» - сказал он самому себе.
(эдак нарочито, с осознанием важности дела)
И поехал дальше. И пропал в дымке.
А я, стало быть, в это время рождался…
И вот родился.

И так…
Еду я в поезде.
Мне двадцать три года.
Я один в купе.
На станции подсаживаются двое…
Молодая мама и её сын.
Года… четыре сыну.
Ему дышать некогда…
Такая попалась мама.
Симпатичный парень
И взгляд толковый…
Ямочки на щеках.
(Ему мама утром их делает)
Стоит ей забыть о ямочках в течении дня,
как ямочки, естественно, исчезают.
«Какой у меня непоседливый мальчик!»
Говорит мама, и ямочки возвращаются на место.
«Как интересно!» - подумал, памятью вздрогнув, я.
А парень заметил, что мне "интересно".
Уселся поудобнее напротив и…
Как специально, словно выпустил кто-то,
По откидному вагонному столику, между нами, побежал таракашка.
Букашка какая-то, точно не помню…
Парень не растерялся и тырк в него тренированным пальцем.
Не отрывая пальца, смотрит на меня и спрашивает, утверждая:
«Что, жалко?»
И тут поворачивается мама…
(выныривая из чемодановой сумки)
И говорит: «Вот, такой он у меня… общительный!»
Говорит не мне... ща!
Говорит она в камеру, за которой стоит
Только ей видимый оператор времени...
Исторического, понимаете сами, времени.
Пускай снимают, то что снимают.
Это их дело... мешать не буду.
Им парнишка-то нужен, как актёр для фильма.
Должен же кто-то мелькать в кадре.
Я киваю пацану вопросительно.
Он в ответ рукой: не бери, мол, в голову.
Голову надо беречь с детства!
Надо же, думаю, курить собираясь в тамбур,
Как быстро взрослеют теперь дети!

Курю... и никак не могу вспомнить лицо того велосипедиста.
Оно прячется от меня в утренней дымке… село Генеральское... Алуштинского района.