Ох уж этот черный карлик!

Надежда Александровна Лохвицкая...Грустная, милая Тэффи...



В дореволюционной России имя «королевы юмора» Тэффи (Надежды Александровны Лохвицкой) пользовалось огромной славой. Газеты и журналы, где она сотрудничала, были заведомо «обречены на успех». Выпускались даже духи и конфеты «Тэффи». Среди поклонников ее таланта были и люди всех возрастов и сословий. Ее остроты, курьезные фразы и словечки персонажей подхватывались и разносились по России, становясь крылатыми.

[more]
В 70-80-х годах XIX-го века в семье петербургского адвоката Александра Лохвицкого подрастали дочери. Родители - интеллигентные дворяне - проявляли горячий интерес к литературе и передали его детям. Впоследствии старшая, Мария, стала поэтессой Миррой Лохвицкой. Некоторые ее стихи были положены на музыку. Их звучание, как и личное обаяние автора, покоряло Игоря Северянина и Константина Бальмонта. Северянин относил поэтессу к числу своих учителей, а Бальмонт посвящал ей стихи. В память о ней он назвал свою дочь Миррой. Лохвицкая рано скончалась от туберкулеза и похоронена в Петербурге в Александро-Невской лавре.

Сестра поэтессы стала писательницей-юмористкой (редкий для женщины жанр), пользовалась признанием в России, а затем и за ее пределами. Надежда Александровна Лохвицкая (Бучинская) писала под псевдонимом Тэффи.




Начало ее творчества связано со стихами. Изящные и загадочные, они легко воспринимались и заучивались, их читали на вечерах и хранили в альбомах.

Мне снился сон безумный и прекрасный,
Как будто я поверила тебе,
И жизнь звала настойчиво и страстно
Меня к труду, к свободе и к борьбе.

Проснулась я... Сомненье навевая,
Осенний день глядел в мое окно,
И дождь шумел по крыше, напевая,
Что жизнь прошла и что мечтать смешно!..
..........................................................

Мой черный карлик целовал мне ножки,
Он был всегда так ласков и так мил!
Мои браслетки, кольца, брошки
Он убирал и в сундучке хранил.
Но в черный день печали и тревоги
Мой карлик вдруг поднялся и подрос:
Вотще ему я целовала ноги -
И сам ушел, и сундучок унес!



Сочиняла она и веселые, лукавые песенки, придумывала к ним музыку и пела под гитару. Пристрастие к рифме и гитаре Надежда Александровна сохранила на всю жизнь. Когда ее песенки перекочевали на эстраду, в репертуаре исполнителей был и "Карлик".

До эмиграции у Тэффи вышел единственный стихотворный сборник «Семь огней» (1910). В сущности, за одно и то же его резко осудил Валерий Брюсов: «Если угодно, в стихах Тэффи много красивого, красочного, эффектного, но это – красота дорогих косметик, красивость десятой копии, эффекты ловкого режиссера» и – сочувственно оценил Николай Гумилев: «В стихах Тэффи радует больше всего их литературность в лучшем смысле слова». Позже Александр Вертинский нашел в лирике Тэффи то, что чувствовал сам, включив в свой репертуар ее стихи: «К мысу радости, к скалам печали ли, К островам ли сиреневых птиц – Всё равно – где бы мы ни причалили, Не поднять мне тяжелых ресниц…»

И всё же как поэт Тэффи смогла выговориться не столько в лирических, сколько в иронических и даже саркастических стихах, до сих пор не потерявших своей свежести:

Алчен век матерьялизма –
По заветам дарвинизма
Все борьбу ведут.

Говорят, что без рекламы
Даже в царстве Далай-ламы
Не продашь свой труд.

Врач свой адрес шлет в газеты,
И на выставку портреты –
Молодой поэт.

Из писателей, кто прыткий,
Вместе с Горьким на открытке
Сняться норовит.

И мечтает примадонна:
«Проиграть ли беспардонно
Золото и медь,
Отравиться ли арбузом,
Или в плен попасть к хунхузам,
Чтобы прогреметь?..»

Весной 1905 года Тэффи написала аллегорическое стихотворение «Пчелки» («Мы бедные пчелки, работницы-пчелки! И ночью и днем всё мелькают иголки В измученных наших руках!» , которое кто-то отослал Ленину в Женеву, и оно появилось там, в газете «Вперед», правда, под заглавием «Знамя свободы». А осенью, когда в Петербурге стала выходить первая легальная большевистская газета «Новая жизнь», было перепечатано здесь уже под собственным заглавием. В «Новой жизни» опубликовано и язвительное стихотворение «Патрон и патроны» о закате карьеры петербургского генерал-губернатора Трепова. Это он отдал войскам, направленным против восставших рабочих, свирепый приказ: «Патронов не жалеть, холостых залпов не давать».

За стихами последовали рассказы и фельетоны. С завидной регулярностью они появлялись на страницах многих газет и журналов. Длительное время Тэффи сотрудничала в "Сатириконе" (позднее "Новом Сатириконе" ; одним из создателей, редактором и постоянным автором журнала был неутомимый остряк Аркадий Аверченко. В период расцвета своего творчества его называли "королем" юмора. Но в этом жанре "король" и "королева" работали по-разному. Если рассказы Аверченко вызывали громкий смех, то у Тэффи они были всего лишь веселыми. Она пользовалась пастельными тонами - подмешивала в палитру юмора немного грустного.


Мой черный карлик целовал мне ножки,
Он был всегда так ласков и так мил!
Мои браслетки, кольца, брошки
Он убирал и в сундучке хранил.
Но в черный день печали и тревоги
Мой карлик вдруг поднялся и подрос:
Вотще ему я целовала ноги -
И сам ушел, и сундучок унес!


***

И мое продолжение...

Но вдруг совсем забыл ко мне дорожку.
Подружку милую навеки полюбил.
И стал он дивным принцем...Понарошку...
Еще недавно так любил и вдруг...Забыл.

Он черный, как земля, как небо в бездне,
За что  ждала, его иль не его?
Когда же уходил к свей невесте.
То не пошла на их я торжество!