В час письма - 2
томится свёкла на плите,
соблазн зачать стихотворенье
и раскрутить на пиетет
трибуны собственного глаза
присутствует, но глаз да глаз
нужны за свеклой. Оба сразу.
И - ни слезинки! Лишь соблазн.
К чему тужить?! - когда ни слёз нет,
ни жизни... Разве это жизнь!
Любовь? - ну, тут куды серьёзней:
чу! - кажется, копну - кажись!
Давно ли в той игре за гранью
ума, как беглый уркаган,
разлука жалась к хате с краю?
Теперь весь край к её ногам!
Простор и плен! О сокровенном -
как водки в рот! Не поднесли!
Потёртый север. Ветер. Скверный
подстрочный перевод весны.
А позже, посреди июня,
пропащих мыслей казначей,
который год уже не сплю я
на свежей простыне ночей.
О, бренды лета! Наконец-то,
сминая белую напасть,
приметы времени и места
к любви примеривают страсть.
Как нечто пышущее, в танце,
с катушек, в пах, наперерез -
пощёчиной ассоциаций
и предвкушением чудес.
Два дня назад вовсю мело тут.
И дрожь, как в шаге от ножа,
дробила все мои длинноты.
Сегодня вдруг - жара, мошка!
Но неотёсанность погоды
не красит лето. Впопыхах
скупые северные льготы -
на паперть брошенный пятак.
Вот и строка с почти-барахты
(с мешком бомжа в салоне-vip)
без рефлексии, без антракта
не в жар, а в холод норовит,
где по ночам не страсти пышут,
а стынет свёкла на прокорм...
Помрёшь под утро - север спишет:
махнул крылом и был таков.
--------------------------
ПВЛ 15.06.07
Свидетельство о публикации №113041010848