Он умирал...

Он умирал  и знал о том наверное,
Ну, год, ну два – и все накроет тьма.
Ее любовь, высокая и верная,
Нужна ему была, как жизнь сама,
Держался за нее, как за соломинку,
Хотя особых чувств не ощущал,
Другие ж вызывали лишь оскомину,
А эта свет дарила, как свеча.

Растаяла надежда на лечение,
Он все хотел, но не посмел сказать,
Что сможет облегчить его мучения
Единственная женская слеза,
Которая прольется на могиле
И, орошая горсточку земли,
Взойдет любви цветком небесным или
Так просто жажду сердца утолит.

Вдруг зачастил болезней мощный молот,
То там, то здесь серьезно заболит –
И понял он, что никогда не сможет
На плечи хрупкие ее свой груз взвалить.
И написал письмо, себя ругая,
Что жив, здоров и счастлив, мол, вполне:
«Прости меня, коль сможешь, дорогая,
Но возвращаюсь я к своей жене».

Прошло полгода.  «Еду!» - на квартиру
Вдруг телеграмму почтальон принес.
Но только адресат почил уж с миром
И спит под сенью молодых берез.
Она узнала правду слишком поздно
И, чувствуя безмерную вину,
Вдруг поняла, как сильно, как серьезно
Любил он и берег ее одну!