поэма Новодвинская Виктория

    (Архангельск 1701 год)           Триста лет минуло,
                Триста лет пройдет,
               Слог мой превосходный
                Никто не превзойдет!
               Подвиг не опишет Ваш
                ни один поэт,
               Гения подобно мне - не было и нет!
               
               Посвящаю моей бабушке,
               регенту Раевской Татьяне Ивановне
               (1885-1980гг.)

         КАБАЛА

               Эскадры русских кораблей
               Воспряли грозно из костей.

Прошу понять меня,читатель,
минуло триста лет с тех пор,
Как наш великий прорицатель,
Царь Петр,в руки взял топор.
Хочу я время отодвинуть,
Как много вытекло воды,
Престолы рушались,чтоб сгинуть,
Песком засыпаны следы.
Язык российский многогранный
сам измененья претерпел,
Лишь бриллианта филигранный
огонь причудливо блестел

Слова и песни поменялись,
традиции,культура,быт,
Мы с бородами расстовались
и гимн Империи забыт.
На сломе двух тысячелетий
простым,доступным языком,
Отбросив слог седых наречий,
Вам расскажу я о былом!

Вращает жизнь веретено,
я в жизни той всего звено,
Крупица в поле мирозданья,
былинка ветхого сознанья.
Мой разум был с тоской повенчен,
как купола крестом увенчен,
Я,равнодушный к жизни сей,
был увлечен мечтой своей.
Моя мечта как птица билась
и в облаках на небе вилась,
Как солнца луч,она во тьме
сияла в праздной кутерьме.

        ***********

Русь воровали,обдирали,
чужие здесь своих кидали,
За две копейки,Бог,прости
могли и голову снести.
Кастет,дубина,иль котомка,
прощай,родимая сторонка,
И в дальних водах твой карбас
сомкнет волна в последний раз.

Неметщина в Руси плодилась,
от нашей немощи кормилась,
Гнобила русских мужиков
и истребляла как волков.
По кабакам в каморах тайных
девиц голубили случайных,
И те красавы свой приплод
в дом приносили через год.
Девицы резво размножались
и мужики в Руси рождались.
На каторгу их гнала плеть,
чтоб в хладных волнах умереть.
По казематам люди гнили,
в калодках изверги душили,
И за провинность или так
могли расплющить как пятак.

Ворюга иноземной крови
на наши земли хмурил брови,
И брани с нами он хотел,
их конь уж под окном хрипел.
И бил копытом конь буланный,
пришел к нам ирод окаянный,
Плодился как в перине вошь,
а русский гибнул не за грош.
Нерусских Петр привечал,
в шатре по царски угощал,
А своего гонял взашей,
мужик кормил в остроге вшей.

Мог немец русского свободно
избить до смерти принародно,
Покорствуя мужик молчал
и в перебранку не вступал.
Против немецкого кинжала
у русского душа дрожала,
Ударишь немца,пропадешь,
на каторге живьем сгниешь.
Без жалости немчура бил
и царь народ свой не щадил,
Не больно милосердным был
Ценитель молодых кобыл.

В Руси:в столице и в глуши
точили зубы крепыши.
Икру тазами жадно жрали
и водку ромом запивали,
Уху хлебали черпаком,
а брагу пили как боржом.
Треску и семгу сладко ели
аж даже челюсти немели,
Не забывая про карман:
нос в табаке и рылом пьян.

Конфузии,конечно,были
мы немцам тоже морды били,
Топили их в большой Двине:
и в устье,и на быстрине.
Но немец распускал клыки,
бежали к Волге мужики,
Кого ловили,плетью били,
а убиенного топили,
Или в цепях,в острожной мгле
босяк сгнивал в сырой земле.

В Архангел городе рядами
стояли избы за садами,
В холупах жили рыбаки:
детишки,внуки,старики.
Все,что в сезон поймать успел
или пропил,или проел,
Иль барин заберет в оброк
и жизнь была совсем ни в прок,
А пелена морских глубин
сгубила множество мужчин.

Здесь за порядочком следил
и службу ревностную бдил
Апраксин Федя,молодой
дев жалил точно заводной.
Вот то был женский вертопрах,
бабенок жал и жмурил в прах.
В покоях новая девица
всегда была ему сестрица,
С ней в карты дулся на рубли
и белоснежные кули.
С сестрицей Федя не робел,
в рожок дудел и песни пел,
А после баньки и парной
выпровождал ее домой.

Приплыл к нам из больших морей
отряд торговых кораблей,
Пришли в Архангельск торговать,
пушнину,лен приобретать.
Охотники меха меняли,
свои трофеи отдавали,
Все немец норовил скупить,
а денег меньше заплатить.

Сверкает грозная зарница,
встревожены,суровы лица,
И колокольный перезвон
летит,гремит со всех сторон.
У черной заводи реки
там где в зотонах топляки,
И рыба млеет на мели,
солдаты вышки возвели.
Хибары скрыты камышом,
здесь для дозорных будет дом,
И днем и ночью,в дождь и зной
Архангельск стережет конвой.

Рассоловел в дозоре малый,
когда-то был рыбак удалый,
На шхуне с удалью ходил,
просторы моря бороздил.
Но жизнь бросала и швыряла
удачи колея пропала,
Разбил о скалы он карбас,
но Бог помиловал и спас
От лютой ненавистной злобы
хозяйской бешеной утробы.
Парнишка шпагу подцепил,
к царю на службу поспешил,
И от расправы скорой скрылся,
боярин,правда,долго злился,
Но против власти не попрешь,
с солдата шкуру не сдерешь.

И вот стоит в дозоре малый
хмельной,веселый,разудалый,
Фузею держит на плече
на главный вышке- каланче.
Под ним река просторы катит,
старик лодчонку конопатит,
И райским светом бьет в лицо
на небе радуги кольцо.
Таится враг,солдат не дремлет,
он чутко слушает и внемлет,
И если что,подаст сигнал,
придет с подмогою капрал.

Русь иноземщина канала,
невинных в петлю загоняла,
И под жестокою пятой
здесь многие нашли покой.
Отрыжкой в горле ком стоял,
законный гнев переполнял,
Выплескивалися сомненья
в бунт и мужицкие волненья.
Коса на камень находила
и кровь в горячих жилах стыла,
А после праведной ночи
топор точили палачи.

В бору есть ягоды,грибы,
стоят столетние дубы,
Колышут кроной сосны,ели,
зимой в них прячутся метели,
И ветер с моря стужей бьет,
а летом птаха гнезда вьет.
Леса на сотни верст вокруг
возьмет любого здесь испуг,
Когда в болотах проблуждав,
голодный,до смерти устав,
Смиренный путник упадет,
заплачет,Бога призовет.

Тайга,зеленый великан,
гудит,шумит,как океан,
И в недрах глубоко хранит
и золото и малахит,
Стихия зеленью покрыта,
пещерами в горах изрыта,
Могуч великий океан,
его душа болит от ран.

Моря и лес-два океана,
под гусли древнего Бояна
Над ними песни вдаль летят
и пробуждение сулят.

На берегах Двины метежной
в своей лочуге с женкой нежной
Помор и лучший кормщик жил,
царевой службой дорожил.
Его жена Елена-злата
красива и умом богата,
Уж больно девка хороша,
с молитвой жила,неспеша.
Любила мужа,уважала,
на службу утром проважала,
Молилась тихо в тишине,
как и положено жене.
Вязала,в крестик вышивала,
в окно смотрела,мужа ждала,
И как послушная жена
была любимому верна.

Лихие ветры налетели,
на окнах ставни заскрипели,
И шквалистый внезапный шторм
обрушился на старый дом.
Хибара дедова скрипела,
стихия грозно сверепела,
Под крышей ветер злой гулял,
в стрехе солому вырывал.
Еленка в ужасе молилась,
чтоб Матерь Божья заступилась,
И милость снизошла к ним в дом
веселым,солнечным лучом.

Но грешен был Иван немного
и иногда неслушал Бога,
Он как мужик из тех краев
любил наполнить до краев
Стаканчик и поднять его
царя восславив своего.
Все грешны мы,людское племя,
потехе час,а службе время,
Сию науку Ванька знал
и потихоньку выпивал,
Ну что там ковшик для него,
он был детина ого-го,
Свою Еленку так любил,
что в церковь на руках вносил.

Случилось так:в вечерней мгле
закапал дождик по земле,
И тучка на небо упала
и с неба солнышко пропало,
Туман поднялся над водой,
и берег скрылся под волной.
Наш кормщик выглянул в окно,
все было серо и темно,
Елена спать уже ложилась
и набожно в углу крестилась,
Перед окладом у окна
лампадка теплилась одна.
Елена кудри распустила,
фитиль на лампе прикрутила,
Разделась тихо догола
и в ложе брачное легла.
Тут Ванька,царевый капрал,
Еленку всю насквозь продрал.....
Изба ходила ходуном,
да лошадь ржала за окном.....

Вот так поморы здесь и жили,
царю и Господу служили,
И службу справную несли,
царевы земли берегли.
Детишек бабы мужикам
рожали,точно по часам.
Три шкуры с мужиков сдирал
немчина-пес и генерал,
Боярин злился больше всех,
отнимет девку для утех,
Натешившись в скит отсылал,
а сам подлюга пировал.

части 2;3;4;5 ищите на моей странице