Сгубило молодца винцо

   «Этот необычный и в то же время назидательный рассказ, почти полностью состоящий из пословиц и поговорок, был опубликован в 1908 году на страницах петербурского журнала «Вестник трезвости».               

            Сгубило  молодца винцо…
      
      В былые времена жил старшина Фома - Большая Крома. Был он силён мошной, как рак клешнёй, и нравом хорош: кабы чуть получше, никуда бы не годился. Любил он около стекла прохаживаться. Бывало, как курица: что ступит, то клюнет.
  И жена Фомина от бутылки не бегала. Муж за рюмочку, жена за стаканчик. Муж на пир, жена на веселье. И было от этого большое худо: муж пьёт - полдома горит, жена пьёт - весь дом горит.
   И родился у них сынок Филя.  Уродился молодец - кровь с молоком,  да бес горелки подбавил. И то сказать: от свиньи не родится бобрёнок, а такой же поросёнок; каков корень, таков и отростень.
   Стал Филя расти. А родители, бог им прости, вместо того, чтобы добру его учить, научили мальчишку пить. То ради здоровья,  то ради веселья нет-нет да и поднесут.  Привык Филя по рюмкам капли собирать, полюбил винцо, как сусельцо.
   Вот Филя вырос, а ума не вынес: стал пить горькую чашу. Запьёт, загуляет, а Фома сына поучает:
- Смотри, Филя, пей да ума не пропей. Пей да дело разумей. Знай, кто пьян да умён - два угодья в нём.
 А Филя в ответ: - Не учи учёного, хлеба есть печёного; на этот счёт я и сам не ногой сморкаюсь; не учи сороку вприсядку плясать.
  И пришла пора умирать родителям. Образумился отец и горевал перед смертью:            - Эх, Филя, Филя! Как ты жить будешь? Не пей ты вина, много вина пить - беды не избыть. Не жаль вина, а жаль ума: вино уму не товарищ.Кабак - яма, - стой прямо. Лучше знаться с дураком, чем с кабаком.
  Зарёкся было Филя на часок, пока не покрыл батьку песок. Но заповеди не сдержал: вино увидя, задрожал.
  Пошёл Филя своим умом жить, пировать да пить.
   Осталось ему наследство. Да ведь глупому сыну не в помощь богатство. Филя богат, Филя тароват, а где мёд, там и мухи. Нашлось друзей множество…И каждый друг норовит за Филин счёт выпить и закусить, да и в долг попросить.
  Не зевал однако Филя и по праздникам ездить: ведь где праздник, там и винцо, а где винцо, там и праздничек. В гости пешком, а из гостей на дровнях. Придёт бывало, туда, где попроще, и для почину хватит российского по чину, а потом и молвит:
- Не смею, тётенька, просить квасу; дай пивца. Доберётся до пива, как телёнок до коровьего вымя. Пьёт,пьёт, да пощупает: - Нельзя ли ещё? Брюхо, мол, не дерево, поддастся.
  Допьётся до того, что даже что-то лопнет. Посмотрит - что? Не живот ли? Нет, ремень с пряжкой.
Насосётся, как губка, хоть выжми; поперёк глаза пальца не видит.  Даже язык размокнет.
Только и сможет сказать: - Баста. Не могу. Душа меру знает.
А где люди поважнее, там и Филя понежнее. - Выпей Филипп Фомич.
- Не могу-с. Во первых, я вина в рот не беру. Во-вторых - и день сегодня не такой. А в третьих - я рюмочки три в жилки пропустил. Так Филя жил-поживал, пил да гулял. Иной скажет: - Эй, Филя! Береги денежку на чёрный день. А Филя в ответ: - Из больших денег и рубль нипочём.
-Так-то так,- скажут, - да ведь вчера натощак, ныне натощак, завтра натощак; послезавтра, гляди со двора корову потащат.
- Э! - говорит Филя, - Не дважды жить, однова умирать. Хоть годок, да мой. И пить будем, и гулять будем, а смерть придёт - помирать будем.
 Казалось Филе, что наследственному добру конца не будет.
А казалось оттого, что был вечно пьян. Пьяный решетом деньги меряет, а проспится - не на что и решета купить. У пьяного семь коров доится, а проспится,так и переходницы (корова, оставшаяся после отёла один год яловою) нет. У пьяного кулаки дерево рубят, у трезвого и топор не берёт.
Работа денежку копит, хмель денежку топит. Филя не любит работы, а жил себе без заботы, пока пропойное рыло вконец его не разорило. Пирушки изводят последние полушки. Стаканчики да рюмочки доведут до сумочки. И с Филей это сделалось.
    С вином поводишься - нагишом находишься. Гули да гули - в лапти и обули. Повалился и дом, и двор. И платьишка не стало в люди показаться: на праздничном кафтане розны полы, боки голы, зад наставлен, перёд за кузницей оставлен. Все друзья- приятели Филю покинули; при пире, при бражке ведь все дружки, в бедности-кручине все ушли. И осталось у Фили родни только лапти одни.
   Зато Филя сам ко всем, как банный лист, приставать начал. Примазывался так, что ни крестом, ни пестом не отделаешься. Где пьют, туда и Филя является. Смеются над ним:
- Эко чутьё! Должно, нос у него собакой натёрт.
  Филе смех не в стыд. Глядит на вино, как волк на козу да облизывается.
- Дайте-ка, - говорит, - ржаной слезы в жилки пустить.
  А то в кабаке подсядет к какому-нибудь простаку и давай турусы на колёсах разводить.
- Эй, братишка! Давай жить сообща: ты купишь, а пить вместе будем.
- Да мой купишь уехал в Париж.
- Ничего, - смеётся Филя, - не под дождём - посидим да подождём.
   Напьётся, расхвастается. - Я да я, сколько было добра, сколько серебра…
 А люди ему в ответ:
- Не пил бы до пьяна, не пропил бы кафтана. Не мочил бы губку, была бы и шубка. Не пилось бы, не елось - куда бы и  делось…
    Так и жил Филя - по людям шлялся да со дня на день опохмелялся. Семь лет опохмелялся, да с похмелья и помер. Каков был от  колыбельки, таков пошёл и в могилку: с лысинкой телёночек родился, с лысинкой и помер.
    Нашли Филю зимой под забором. Сгубило молодца винцо.
   Вот всё и житьё Филино: родился мал, умер пьян - и света божьего не видал.               
 Предостережение для пьяниц:  « Перву пить – здраву быть; другую  пить – ум веселить ; утроить – ум устроить; четвёрту пить – неискусну быть; пятую пить – пьяным быть; чара шестая – пойдёт мысль иная; седьмую пить – безумну быть; к осьмой приплести – рук не отвести; за девятую взяться – с места не подняться; а выпить чарок с десять – тут тебя и взбесит».