МК для болгарских поэтов - Людмила Ларкина

МК 2012-2014 для БОЛГАРСКИХ ПОЭТОВ . Этап 2 .
ОТ  ЛЮДМИЛЫ  ЛАРКИНОЙ. АВСТРАЛИЯ.
Стихи для перевода с русского на болгарский язык


Людмила Ларкина родилась в России. После окончания Ижевского медицинского училища работала хирургической медицинской сестрой. После  окончания филологического факультета Удмуртского Государственного  Университета работала старшим научным сотрудником в ряде краеведческих, историко-архитектурных и литературных музеях России. С 2003 года проживает  в Австралии. Организовала работу литературно - музыкального салона «Лампада» в Брисбене (штат Квинсленд), является создателем и главным редактором журнала «Австралийская Лампада».
Персональный сайт творчества:                http://larkina.priestt.com/
Сайт журнала «Австралийская лампада»:      http://australianlampada.com/
ЛЮБОВЬ ДОЛГОТЕРПИТ, прощая обиды.
На стихи положено послание Апостола Павла к Коринфянам.

ЛЮБОВЬ ДОЛГОТЕРПИТ, прощая обиды.
ЛЮБОВЬ МИЛОСЕРДСТВУЕТ, отдавая своё.
ЛЮБОВЬ НЕ ЗАВИДУЕТ, кто бы ты ни был,
НЕ ПРЕВОЗНОСИТСЯ,  унижая твое.

ЛЮБОВЬ НЕ ГОРДИТСЯ  успехами важными.
ЛЮБОВЬ НЕ БЕСЧИНСТВУЕТ во имя побед,
НЕ РАЗДРАЖАЕТСЯ по поводу каждому,
НЕ МЫСЛИТ И ЗЛА, и не делает бед.

ЛЮБОВЬ ПОКРЫВАЕТ твои недостатки,
И ВЕРИТ ВСЕМУ, что ты скажешь в ответ;
ПРОЩАЯ ОШИБКИ, не ропщет украдкой,
А ВСЁ ПЕРЕНОСИТ, даря тебе свет.

ЛЮБОВЬ НЕ ОСУДИТ, сорадуясь правде,
ОТ РАДОСТИ ИСТИН  цветёт, как в раю.
ЛЮБОВЬ САМОЖЕРТВЕННА - всё тебя, ради.
ЛЮБОВЬ НЕ ПОБРЕЗГУЕТ слабость твою...

ЛЮБОВЬ ЛИШЬ НАДЕЕТСЯ лучшим минутам.
ЛЮБОВЬ ОЖИДАЕТ, ликует, поёт,
И ВЕРИТ ВСЕГДА, что ты нужен кому-то;
ЛЮБОВЬ - ЭТО ЕСТЬ ОТРАЖЕНЬЕ ТВОЁ.

 *  *  *

Старый, седой солдат...

(Зарисовка на обочине старого посёлка).

Май... Тополиный пух.
Китель судьбой заношенный.
Мир оказался глух,
Счастье – пустой горошиной.

Старый седой солдат
Гордый, заслуг медалями.
Просит среди бродяг
Хлеба б ему подали мы.

Ветер задул в рукав,
Нет там руки потерянной;
Память в усталых глазах,
В правде войны уверенный.

Ах, ты Руси отец,
Спасший страну от гибели,
Сколько уж лет вдовец?
Сколько ж тебя обидели?

Ты укори, не робей.
За то, что тебя забросили.
Долей голодной своей
Ты укори и проседью.

Твой горделивый взор
Нас патриотами вырастил.
Так от чего до сих пор
Ты без любви и милости?

Старый седой солдат
Гордый заслуг медалями.
Просит среди бродяг
Хлеба б ему подали мы...

  *  *  *

Дом мне снится…

Дом мне снится весь в ромашках,
В красных яблоках сады,
Где душа вся нараспашку,
Пенье птиц на все лады.

На обочине тропинки
Спят зелёные леса,
Словно Ангелов слезинки
На траве блестит роса.

Я бегу, чтоб встретить солнце
С первым утренним лучом,
У ведра сияет донце,
Коромысло – калачом.

Заблудилась в поле сказкой,
Вышла радугой на луг,
Облака «жемчужной» пастой
В небе медленно плывут.

Бодро с утренней молитвой
Просыпается рассвет,
Вышивая шёлка ниткой
На полях цветной жилет.

Ягод полная ограда –
Земляничная пора,
Ах, ты, Русь моя, отрада,
То здесь холод, то жара.

То веселье, то разлуки,
То здесь пляски, то печаль,
От такой капризной штуки
Сердце рвётся снова вдаль.

Но вдали опять тоскует
По российским тополям
И заплесневеть рискует
От тоски к родным краям.

Ах, душа, что снова просишь?
Странствий, новые пути?
Ты куда меня заносишь?
Как меня друзьям найти?

День ликует необычный –
Русский сказочный сюжет.
От себя скажу я лично,
Что России лучше нет!
  *  *  *

Заглянул сегодня вечер…

Заглянул сегодня вечер
В мой церковный тихий двор,
Сел и ждёт со мною встречи,
Затевая разговор.

Разговор про жизнь людскую,
Про печаль и про любовь,
Там, где голуби воркуют,
Где не надо лишних слов.

Где в глазах смеётся лето,
И улыбки на устах,
Где заботою согрето
Сено в собранных стогах.

Пахнет чистым, ясным небом
И коровьим молоком,
Золотится сдобным хлебом
Рожь налитым колоском.

Грудь рябиновую пушит
Плодовитая земля,
Горизонтом, дразня души,
Ситцем стелются поля.

Ароматной землянике
Нектарины не чета,
И в озёрном Божьем лике,
Детством плещется мечта.

Нежный полог из туманов,
Крик гусей и щебет птах,
И репейник средь бурьянов,
С длинной юбкой не в ладах.

Ущипнёт в кустах крапива,
Подкрадётся муравей...
Как ты, Русь моя, красива
Величавостью своей!

Сердце рвётся от волненья
И от искренней любви,
И судьбы моей поленья
Снова лечат соловьи…
  *  *  *

Подмосковные просторы …

Подмосковные просторы,
Чистота реки Пахры,
И гипюровым узором
Кроны сосен меж коры.

Лентой речка тихо вьётся,
Обогнув древнейший храм,
С придорожного колодца
Я святой воды подам.

Ты испей водицы, путник,
Сердца жажду утоли,
Жизнь пускай тебя не крутит,
И судьба не жжёт в угли.

Над душистою сиренью
Распоётся соловей,
Не предам тебя забвенью,
Образ Родины моей…
  *  *  *

В лугах, как на Павловской шали…

В лугах, как на Павловской шали,
Цветы исполняют романс,
А солнце в глазурной эмали
Лучами играет в пасьянс.

Застенчиво в липовой кроне
Шуршит шепоточком листва,
Над куполом в Божьей короне
Струится молитва поста.

Бредут вдоль оврага коровы,
Качая степенно бока,
Несут в деревенские кровы
Парного с полей молока.

Я встретить родную Бурёнку,
Навстречу июлю бегу,
Где косят траву под гребёнку
На правом Лозы* берегу.

Сливается песня пастушья
Торжественно с детской душой,
Кормилицу радостно жду я,
Сжимая кусочек ржаной.

Хлебца ароматный кусочек
Ребёнка дыханьем пленит:
«Кусну его… только… разочек…»,
А он, вдруг, как весь улетит…

Коровку позвать бы поближе:
«Хлеб съеден и нет пирога…».
Бурёнка мне руку оближет,
Смиренно подставив рога.

Ах, розы на Павловской шали…
Как много за это отдашь!
Чрез годы немыслимой дали
Рисую из детства пейзаж.

*Лоза – река моего детства.
 
  *  *  *

Воскресные зарисовки
у деревни Ванюшки.

День людской у дороги топчется.
Отразились в воде вязи зодчества.
Расприветливо пахнут шанежки
У деревни с названьем «Ванюшки».

Люди в церковь идут вереницею –
Распростой народ, не бахвалится,
Не сравнить красоту с заграницею,
Кое-где, хоть, заборы валятся.

Рожь пузатая, колосистая,
Без оглоблей телега брошена,
Мужиков речь неречистая,
И трава не везде докошена…

Кто-то банькою, кто хмельком шалит.
Ах, сторонка, глубинка отчая!
За тебя так душа болит,
За тебя – и другое прочее…

   *  *  *

Наполнить бы ларец надежды...

Наполнить бы ларец надежды
Сияньем юности былой
Порхать бы бабочкой, как прежде,
Опять влюбиться в образ твой.

И лепестками роз с причудой
Тебе бы голову вскружить.
Звенеть хрустальною посудой,
Коктейль любви соломкой пить.

Построить очень скромно глазки-
Тебя, чтоб снова удивить,
Иль о себе придумать сказки,
Чтоб борщ сегодня не варить.

Опять свидание на кухне.
В окне гулящая луна.
Давай-ка мы сегодня ухнем,
Бокал  игристого  вина.

-За что?
- Да просто так мой, милый.
За то, что много лет терпел
Характер мой неукротимый,
За то, что в трудностях жалел.

За то, что сказку всю дослушал,
В которой было колдовство,
За то, что нет вернее мужа,
За то, что лучший из отцов.

За то, что все сбылись надежды.
За то, что много лет с тобой.
Что не нужны любви одежды,
Парча с шикарной бахромой.

Любовь не требует богатства,
И жить готова в шалаше.
Любовь оставит титул графства,
Была б гармония в Душе...

 *  *  *

В Константиново.
В доме С. Есенина.

Прялки сложены в тихих сенях,
У шестка – чугунки и ухват.
В этом доме родился Есенин,
Этим чудом весь край богат.

Перед домом мудрейшая липа,
Смотрит в каждого, кто пришёл,
И в углу, у Святого лика,
Так по-детски душе хорошо.

Побеленная глиной печка,
На стене старомодный шушун,
Я присяду вот здесь, на крылечко,
И Рязанщиной подышу.

Может, сила, какая льётся
В раскудрявом, лесном краю?
Я напьюсь здесь воды из колодца,
Может, громче в стихах спою.

Константиново с белым храмом,
А напротив – крестьянский дом,
Вот на этом-то месте самом
Был «повеса» благословлён.

Вижу Божие всюду диво,
Колосистую, рыжую рожь.
Как же, Господи, здесь красиво!
Как без этого проживёшь!?

Пруд цветёт длинноногих лилий,
Ждёт влюблённых притихший плот.
Залюбуюсь своей Россией,
Никуда не уеду. Вот!

  *  *  *

Четыре года в Новый год жара...
(Письмо из Австралии)

Четыре года в Новый год жара,
И вместо снегирей – на ветках попугаи.
А там, в России, снежная пора,
Замёрзшие любимые трамваи.

А я хочу упасть в пушистый снег,
И тихо там по-детски затаиться.
Как будто ничего на свете больше нет –
Ни моря, ни пространства, ни границы.

А я хочу Медведицу искать.
Её нет здесь, на этом полушарии,
И просто так, невидимою стать,
Дышать морозом и столичной гарью.

Построить мост с лазоревых цветов,
Чтобы связать безумство расстояний.
Там в Новый год встречаться для тостов,
Для радости, любви и для признаний.

   *  *  *

Русь моя венчальная, нет  тебе границ…
Русским эмигрантам  всех стран посвящается.

Русь моя венчальная,
Нет тебе границ.
Грусть моя печальная
Выше вольных птиц.

Сказкой, самородками,
Мудростью крепка,
В горе людском кроткая,
И на ум ловка.

Сколько судеб скошено
В ледяной поход!
Сколько рук изношено,
Переживши гнёт.

Русь моя безгранная,
Как страдала ты!
Долюшка изгнанная –
Вдоль границ кресты.

Через дали дальние
Гнал овец пастух.
Возводил сусальные
Церкви русский дух.

Дух Руси не вытравить,
Не загнать в тупик,
Русский может выстоять
Шахту и тростник.

Где вы, деды, сгинули?
На какой земле?
Гнули ноги, спину ли,
Пали ли в седле?

Казаки изгнанные
И дворянский люд,
Мужики стокранные –
Пальцем скобы гнут.

Казаки Яицкие
Знают наизусть,
Руки как мужицкие
Воскрешали Русь.

Светятся атласные
Церкви купола,
Русских Пасху празднуя,
Слышалась хвала.

Русь – она кончается
Только ныне там,
Где с судьбой венчается
Православный храм.

СПАСИБО. С УВАЖЕНИЕМ, Людмила Ларкина.
Австралия.

==================== =====================

МК коротких рассказов  Радость жизни.

Людмила Ларкина. Австралия.

http://proza.ru/avtor/leonida55

Россиюшка 

http://proza.ru/2009/01/04/388

     Чем дольше живу вдали от моей родины, тем чаще и ярче начинает всплывать в моих воспоминаниях один давний случай, произошедший со мной в ранней  юности. Это был мой первый отпуск. Самой, желанной, почти недосягаемой моей  мечтой было – увидеть  море. Море мне представлялось таинственным  и необыкновенным.  Я мысленно плавала в его шёлковых  волнах, пытаясь почувствовать дыхание этого волнующего чуда. После окончания медицинского училища и года работы по специальности, долгожданная путёвка была  получена по маршруту: Боржоми, Тбилиси, Кутаиси, Батуми. Ожидаемое море оказалось для меня, действительно,  потрясающим впечатлением. Волей судьбы, я в конце туристической поездки попала в город Сухуми, где ждала меня неожиданная  встреча, которая потрясла меня не менее, чем море и запомнилась на всю жизнь. Об этой встрече я и хочу рассказать.

-Как зовут вас, деточки? - Спросила маленькая старушка в чёрном, открывая нам  калитку незнакомого дома.
-Меня Роман, девушку Лика,- ответил мой спутник.
-Кто вас прислал ко мне? - заглядывая в глаза по-детски доверчиво, спросила нас сухонькая женщина с чисто славянским лицом и с сильным грузинским акцентом.
-На вокзале дали ваш адрес, сказали, что вы сдаёте места русским, - ответил Роман.
-А вы русские? - обрадовано заулыбалась старушка.
-Русские, бабушка,- ответила я, - понимая, что для неё мой ответ очень важен.
-Проходите, проходите, деточки. Счастье-то, какое,- вы русские, вы – русские,- повторяла  засуетившаяся хозяйка маленького, незамысловатого  дома.
Мы прошли во двор. Сразу почувствовалась тень от ветвей раскидистого дерева  и уют от  плотно-обвившего забор  виноградника. Стояло чудесное Сухумское лето.
            Бабушка Анас была переполнена гостеприимством, вниманием и радостью. У меня появилось чувство тепла и покоя. Домик был маленький, уютный, с запахом яблок и ароматом какой-то благоухающей травы. Хозяйка выделила мне комнату в доме. Вернее, я заняла единственный хозяйский уголок. Ярославский  попутчик Роман, случайно встретившийся мне на Сухумском вокзале,  помог мне устроиться  в доме и, сразу же, уехал догонять свою туристическую группу, от которой он отстал.  Я осталась ждать свою новую подругу с Тбилиси у гостеприимной старушки. Денег брать за жильё женщина категорически отказалась.
-Так для чего же вы принимаете людей к себе, если отказываетесь от платы? - недоумённо спрашивала я.
-Я русским духом хочу дышать, слушать речь родную и радоваться весточке с родины, -отвечала загадочная  нестяжательная квартиросдатчица.
-Вы русская? - спросила я,  немного, освоившись.
-Да, я чистокровная русская,- отвечала гордо, довольная моим вопросом старушка.
Слово «русская» она произнесла с каким-то достоинством, вдохнув в себя  красоту и силу  этого слова. Мне показалось, что только с этого момента она начала дышать  полной грудью, как будто  долгого была без воздуха.  Глаза её посветлели и из-под траурной  вдовьей одежды, чётко проявились черты обычной русской женщины.
-У вас сильный акцент и одеты вы как грузинка,- с любопытством заглядывая в её глаза, продолжала анализировать я  вслух, видя, как женщина ждёт следующего вопроса.
Тут моя хозяйка совсем распрямилась и как-то сразу помолодела. Чёрный грузинский платок упал на её плечи, открыв белую седую голову.  Седовласая  женщина с мудрыми, вдумчивыми глазами, поведала мне такую историю.
               -Давно это, деточка, было. Жила я со своими братьями, сёстрами и родителями далеко на Урале. Уже и не помню, как городишко назывался. Мне пятнадцать лет было. Несмышлёная, мамочкой обласканная, младшая из сестёр. В 1920 году грузин навалило в нашу местность много. Кто торговал, кто прятался, кто еще, чем промышлял. Сестру мою, Дарью заприметил один грузинский хлопец и стал сватать у отца. Отец наотрез отказался.
- Не отдам чужеземцу, увезёт, и не увидишь,- сетовал он.
Сестре моей было восемнадцать лет. Белолицая красавица, с косой по пояс. Крепко в душу она запала тому грузину. Он у окон наших вечерами и ночами простаивал. Отец уже начал подумывать: «Не уступить ли грузину дочь, да и тот выкуп давал хороший». Но дело до этого не дошло. В один из вечеров, бегали мы с младшим братом вокруг дома. Братишка прятался, а я, чтобы ему не скучно было, бегала за ним. Вдруг, чувствую, - кто-то накинул на меня -то ли мешок, то ли покрывало на голову. Я и пикнуть не успела. Очнулась уже на телеге от фырканья лошади. Гляжу вокруг,- никого, только звёзды с неба на меня поглядывают и, как бы стесняясь, что не могут помочь, - отворачиваются. Лошадь тронулась. Я в повозке в сене лежу, не шевелюсь. Крикнуть тоже боюсь, затаилась и  думаю: «Убегу». Я поняла, что меня украли. Такие истории я слышала, что грузины крадут русских девушек и с собой увозят; только чаще по согласию, хотя соседям родители причитали, что выкрали  «единственное сокровище». Если же договориться с девушкой и с её  родственниками не  удавалось, то крали и увозили силой. Меня ещё никто не сватал. Мала я была для замужества. В стране была смута, и голод наступал, но  мои родители  пока в достатке жили, при хлебе и при батраках. О замужестве дочерей всерьёз не задумывались.
              Увезли меня в ту ночь далеко от моего селения, а на утро разобрались, что не ту украли. Вместо сестры меня сцапали. Мы с ней были очень похожи и волосами и глазами и голосами. Только рост другой и характер разный. Вот меня и приняли за сестру. Крал не сам жених, а его дружки наёмные. Так и попала я в Абхазию. Муж - грузин всю жизнь меня ненавидел за то, что я ему в сети попалась, а не сестра моя. Так издевался надо мной. Среди ночи  в ночной рубашке  выгонял, если я ему днём не угожу, или не ту еду приготовлю, или по-русски заговорю. За детей бил, когда плакали.
Женщина замолчала, переводя дух от волнения и воспоминаний. Задумалась. Слёзы выступили на глаза молчаливым страданием.
-Бабушка, Анас, а дети у вас есть,- осторожно спроила я.
-Были дети. Десятеро. Пятеро во время голодомора померли: одна от коклюша, другие от дифтерии и кори,- печально ответила старушка.
-А пятеро живы? Где они?- спросила я, старалась направить разговор в более приятное русло воспоминаний.
-Все уехали на Урал, на заработки. В Набережные Челны,- с грустью уточнила женщина.
-Они бывают здесь?- спрашивала я,  чувствуя, что у самой увлажняются глаза.
- Дочки-то  все  в младенчестве померли.
-А сыновья?
-Сыновья бывали. Потом переженились. Мужики они ведь как?  Где женщина слаще, там и дом, - с укором отвечала старушка.
-А внуки есть? Они навещают?
-Пять лет никого не вижу.
-А муж ваш жив, который украл вас?
-Да у меня другого и не было. Наши законы не позволяют.
-Какие законы?
-Законы гор. Муж бросил меня, когда мне двадцать восемь стукнуло. К тому времени я уже десятерых детей ему родила.
-А родители его помогали? Где они?
-Это, тяжёлая история. Мне свою не пересказать, а их уж и  подавно. – Женщина перевела дух, обдумывая углубляться ли в подробности. Всё же решила приоткрыть некоторую завесу истории свёкра и свекрови:
-Они были мингрелами, - пояснила она.
- Мингрелы? Я такую национальность слышу впервые.
-А откуда же тебе слышать, - продолжала хозяйка свой рассказ:
 -В июле восемнадцатого года Сухумский округ вошёл в состав Грузии. В феврале 1920 года грузин выбили из Гагры, из Веселого, из Туапсе, из Адлера. Отряды Нестора Лакобы взяли Сухуми. В 1921 году Сергей Орджоникидзе предложил ликвидировать союзный статус Абхазии, а в  1922  была создана Закавказская Советская Федеративная Социалистическая Республика.
Русская женщина, ставшей волей судьбы горной женщиной, знала и помнила до подробностей историю этого края, в котором ей пришлось пожить всю молодость и зрелые годы с момента, как её увезли из родительского дома. В  течении пятидесяти четырёх лет она каждый день думала о своей родине  и старалась запомнить и понять всё, что происходило вокруг. На момент встречи со мной, в 1974 году было ей 69 лет. Тогда она  казалась мне древней старушкой. Сейчас я понимаю, что была она ещё не так стара.
                Расказывала бабушка Анис долго и подробно. С её разрешения я даже начала записывать даты и события. Я любила записывать всё новое, о чём слышала, тем более, - это было для меня совершенно неожиданная история целого народа.
-Ты пиши, пиши, детка. Может, и не расскажу уже больше этого никогда.
Женщина вела  рассказ  учительским голосом, делая паузы, чтобы я успевала записывать.
-В 1926 году  исчезли все книги, газеты, учебники на мингрельском языке, - продолжала она.
-Куда исчезли сами мингрелы?
-Их всех записали грузинами. Тогда некоторые  родственники мужа исчезли совсем.
-Так, всё - таки, муж Ваш был не грузин, а мигрел?
-Он считал себя грузином. Там у них была семейная тайна, о которой мне не поведали.
-Какой язык изучали ваши дети в школе?
-Сначала изучали абхазский язык, а в 1937 году абхазский алфавит  ликвидировали и все были обязаны  изучать грузинский.
История абхазцев,  грузин, мангрелов  тесно переплеталась с историей жизни  этой русской женщины. Рассказ какого-либо эпизода  каждый раз завершался  воспоминаними о муже:
-Муж мой  ушёл в Грузию в 1933. С тех пор ничего о нём не знаю. Любила я его. Он хоть и груб был со мной, а мужская  стать его - всё в моих глазах закрывала. Песни пел, как соловей и красив был, хоть  картину пиши.
-Может он не бросил вас.  Потом ведь война началась.  Может, где жив, - старалась подбодрить я совсем закручинившуюся женщину.
 -Может на Урале сгинул, - продолжила Анас.  - Сестру он мою всю жизнь любил и попрекал меня, что я не такая расторопная, как она. Последний раз поехал на Урал, обещал её привезти сюда и женой сделать.
-Вы ездили на родину?
-Нет, никогда, доченька. Не бывала я там больше. Как увезли меня пятнадцатилетней краденой девочкой  в лошадинной повозке, так и не видела я больше Россиюшку родимую. Всю жизнь она мне снилась. Мечтала  хоть глазком увидеть сторонушку свою. В пояс поклониться земле русской, припасть к могилке родителей и дедов моих. Нет, не пришлось.
-Почему вы не поехали, если муж бывал там?- пыталась понять я.
-Он моим родителям и сестре не признался, что выкрал меня. Папа с мамой так и умерли, не узнав, что дочь их жива, что живёт на чужбине, что внуки у них есть в Абхазии.
 Женщина замолчала.  Затем  гордо  смахнула слезы с высохших щёк, отвела глаза вглубь сада и долго сидела задумавшись.
-Бабушка Анас, что я могу сделать для вас?- спросила я, чувствуя, что вот-вот заплачу от нахлынувших чувств.
-Поживи у меня, дочка. Поговори по-русски со мной. Называй меня по имени моему.
-А имя у вас тоже другое?
-Не Анас я, доченька. Анастасия я.
-Анастасия?
-Анастасия Петровна Вяземская,- ответила с достоинством женщина.
-Вы из рода  Вяземских?- удивилась я.
-Эту историю ворошить не будем. Я дочь земли своих предков. Я русская.
            Несколько дней я ходила, потрясённая этой историей пожилой, русской женщины, одевавшейся и разговаривающей по-грузински. Уезжая, я прощалась с её домом, ставшим мне каким-то особенно родным.  Я прощалась с садом, заботливо ухоженным белыми, почти мраморными руками этой женщины. Я стояла, долго обнявшись с тутовым деревом, росшим во дворе, под кроной которого мы вечерами с Анастасией Петровной  пили чай. А главное, я не могла расстаться с этой маленькой старушкой, ставшей мне более, чем родной, вобравшей в себя культуру трёх народов и, оставшейся верной земле своих предков и земле своих детей.
-Поклонись низко, доченька, земле русской. Расскажи, что я не забыла её, что помню запах колосьв в поле и радугу над Камой, дым над банями, туман над домами, - женщина сдержанно заплакала.
Плакала она не по-женски,- скупо и тихо. Плечи безмолвно дрожжали. Строгая, горная женщина с материнскими и дочерними чувствами плакала по родной России, любя не меньше родину своих детей, - Абхазию.
Немного успокоившись, бабушка Анастасия  продолжала:
- Я целую каждый уголок моей родной земли. Наверное, это уже моя последняя встреча с Россией.
-Почему последняя?-  спросила я, не поняв.
-Ты - моя Россиюшка: ласковая и добрая, загадочная и непокрённая, - продолжала бабушка Анастасия, обнимая меня жилистыми, белыми  руками, растворясь в моих глазах тоскою  маленькой, пятнадцатилетней девочки.
-Я скоро уйду.  Раскажи всем, как я люблю мою Родину. Пусть любит каждый так Россиюшку нашу. Где бы мы ни были, - мы все в ответе за неё.

*
Бублики с маком 
 
http://proza.ru/2009/01/04/404

                Наталья летела с Украины после длительного отпуска в Австралию. Самолёт парил в воздухе, пролетая над облаками. В салоне было тихо. Пассажиры дремали. Иногда пассажиры просыпались на ужин.  Через несколько часов бортпроводницы снова предлагали  соки, обед, вино. Отчёт пространства и времени уже  перепутался так.  Трудно было понять по часам, какого континента ориентироваться.               
                Наталья была вынуждена съесть мамины «заботливые»  бублики, отказываясь от угощения в самолёте, понимая, что продукты питания  в Австралию ввозить строго запрещено. Дорожные бублики, с любовью испеченные  мамой, выбросить - просто грех. Мама, никогда не летевшая на самолёте, услышав о двадцати пяти часовом перелёте, причитала так, будто «доча её уже голодная умирает в аэропорту». Причём, аэропорт она настойчиво называла вокзалом, и сорока двухлетнюю дочку пугала страшными дяденьками, которые «могут к ней приставать на вокзале».  Маме было семьдесят восемь лет, - была она непосредственна, как ребёнок и заботлива, как самая  любящая мать. Доча у неё была единственная, и  жила теперь «в тридесятом государстве...»
                И вот, последняя  посадка в Брисбене. Наталья прошла паспортный контроль, вздохнув и, успокоившись, пошла за вещами.
Багаж ехал по эскалатору, и Наталья ещё издали заметила две свои скромные сумки.
У сумок крутились две поисковые овчарки.
-Что они там крутятся? - спросила себя Наташа, оставаясь совершенно спокойной.  Сняла сумки с эскалатора. К ней подошёл таможенный офицер, попросил остановиться  и стал вызывать кого-то по рации. Подошли  ещё два офицера. Очень вежливо предложили  пройти в закрытое помещение. Старший офицер попросил у Наташи разрешения открыть её сумки и стал медленно расстегивать молнию. Другой офицер внимательно следил за Наташиной реакцией. Наташа была совершенно спокойна и в душе радовалась, что все ненужные волнения, наконец, закончились.
                Из сумок были вытащены все вещи. Литографическую иконку пытались вскрыть, но не удалось. Ещё раз проверили поисковым  аппаратом все вещи.
-Nothing, - сказал один офицер другому. Это означало: «Ничего». ---Конечно, -«nothing»-подумала Наталья, - а что там может быть?
Наталья пошла на выход с сумками. Собаки снова рванули в её сторону.
-Нет! Это уже не шутки! стала возмущаться Наташа на ломанном английском языке.
Офицеры набежали снова. Опять вскрытие сумок. Опять: «Nothing». Составили протокол на подозрительность личности.
Наталья совсем расстроилась:
-Этого мне только не хватало в Австралии. Здесь только один раз попади в подобный список и пожизненно останешься под сомнением. Компьютерная система здесь развита так, что связаны все школы, организации, банки, аэропорт...
Задерживать в аэропорту Наташу больше не стали, но это её не успокоило. Приехав домой, расстроенная Наташа рассказала мужу о случившемся. Он, молча, выслушал. Кому-то позвонил.
Приехали друзья мужа в недоумении, чтобы успокоить семью.
-Для чего он их назвал? думала Наташа. Она за три года замужества, так и не могла понять психологию заботливых австралийцев. В присутствии всех друзей муж ещё раз открыл сумки, как бы доказывая безукоризненную  положительность своей заморской жены.  В одном из  скомканных пакетов лежал высыпавшийся мак, издавая аромат украинских бубликов.
-O, My God!-  воскликнул изумлённый муж.
-What is it?- стали спрашивать, не понимавшие ничего, сердобольные друзья.
-Это мак от бубликов,- ответила Наташа, долго вспоминая, как же слово «мак» будет по- английски.
-Овчарки обнаружили у тебя запрещённый продукт - мак, пояснил расхохотавшийся счастливый муж. Он радовался так, как будто его в чём-то публично  оправдали.
                Наташа стала рассказывать присутствующим о сдобных украинских бубликах, обильно посыпанных  маком, которые мама в последний момент, у самого самолёта,  просто в слезах, сунула Наташе в сумку.
Way!  - воскликнули друзья и стали громко смеяться.
-Вот это контроль в Австралии! Вот это собачки, - гордо восхищались они, ещё долго вспоминая случаи на австралийской таможне.
Наташа вспоминала умоляющие глаза мамы и сдобные, украинские, маковые бублики...
*
Люблю! люблю! Люблю!
http://proza.ru/2009/01/04/366

             Закат!  Ах, какой сегодня закат над океаном!  Щемит сердце от красоты. Лилово-розовые полосы располосовали небо и тонут в глубине играющего горизонта. Юноша и девушка стоят на берегу, разместившись на маленьком камушке и целуются. Волны набегают и, смущённо отворачиваясь, украдкой отползают назад.
            Дух перехватило от поцелуя. Дыхание остановилось. Влюблённые замерли. Что-то отделилось от этого слившегося в девственном поцелуе силуэта и стало медленно уплывать, поднимаясь ввысь. Наблюдавшие люди закат, вдруг, ахнули, заметив два ярких солнечных шарика.
-Смотрите, смотрите. Это Ангелы!
-Ангелы, Ангелы! - кто-то подхватил из толпы.
-Души. Это летят две души. Я уверен в этом! –  взволнованно утверждал пожилой человек.
                Ангелочки поравнялись с красным солнцем заката и, взявшись за руки, растворились в замирающей тишине.
                Обнявшиеся девушка с юношей не шевелившись, словно умерли от поцелуя.
-Смотрите, смотрите. Души возвращаются - показывали люди.
-Ангелочки! Мама я вижу двух Ангелочков! - закричал ребёнок.
                Влюблённая пара вздрогнула, покачнулась на камушке и, услышав взаимное дыхание, очнулась, как ото сна. Никто не заметил, куда исчезли Ангелы. Только влюблённые поняли, что на миг они умирали от любви и души их поднимались к небу, чтобы полюбоваться восхитительной красотой и коснуться таинственного заката. Глаза их открылись и сердца застучали:
-ЛЮБЛЮ! ЛЮБЛЮ! ЛЮБЛЮ!


=================== =======================