Е. И. Нифанина продолжение

 
     ЭТО БЫЛО  В  ВОЙНУ:
   
   Семян ячменя в тот год не было. Председатель писал в район, в область, а сам сидел в конторе, никуда не ездил. Приходили разрешения – ехать в Афанасьевск, там дадут.  Но не у нас одних в районе не было семян. Сам бы председатель поехал, может и дали бы. А приедут женщины и подростки – ответ один: отдали другим…
   Пришлось в леспромхозе взять овса. Так наш колхоз все яровые поля и засеял овсом.
…   Год выдался плохой. Овёс – только вид один. Рожь тоже не совсем вышла. Вот так и наступила в нашей деревне, Василёво, самая тяжёлая пора.Председатель уехал на курсы, на три месяца – после страды. Приехал первого января сорок пятого года. Колхозники все свои запасы израсходовали. Немного и было ячменя и картош-ки. Осенью всё съели. Заместитель председателя, Вячеслав Осипович, вместе с кладовщиком, у которой муж, Алексей Андреевич, признанный в Архангельске негодным к службе – после операции, стал работать кузнецом. Посоветовавшись, кормили людей из колхозных запасов – давали вместе с овсом немного ржи. Так и тянулись.
   Председатель же, вернувшись, назавтра обошёл все склады и всё осмотрел. Он так грубо взглянул на Больша-кова, что тот сразу сменился в лице.
- Что случилось ? – спросил он председателя.
- Как это что ? Ты, что думал – столько ржи израсходовал? Как будем жить дальше ? Как я уехал, у вас всё по-шло по своему! Это тебя так кладовщик довела! Я знаю, - ответил тот и отвернулся.
   Большаков положил на стол печать и тоже грубо заговорил:
- « Вот тебе все дела, а я пошёл. Я работал как можно лучше и колхозники у нас, хоть и без руководства, рабо-тают от темна до темна. А голодные работать не могут. Ржи у нас не так мало. Можно вместе с овсом про-кормить колхозников всю зиму. А как иначе»?
   Тут председатель поднял кулак выше головы, сжал его покрепче и потряс в воздухе. - « Поставлю вопрос так, что у меня все задрожат! Я никого не боюсь» ! – сказал он.    В тот же вечер собрали собрание.
- « Товарищи »! – говорил председатель, всё повышая и повышая голос, как будто приколачивал колхозников ко стене, у которых и без того, у всех на душе тягостно. Все сидели как статуи, никто не смел слова сказать не по нему, супротив. А он гремел громко и строго: - « Всем нам известно, что сейгод у нас большой недород хлеба. Ячменя почти нет, ржи тоже мало. Зато овса много. Так я вам говорю от души: по трудодням делить нечего. Буду кормить пайком: пятьсот грамм овса  на день взрослому, а кто не работает – триста грамм. Так я под-считал: мы овсом сможем прожить до лета. А ржи, сколько есть, надо платить ссуду. Нам никто не позволит, чтобы не уплатить ссуду. Да  надо поросятам ржи. Кто будет хорошо работать, тот и будет получать пять-сот граммов овса. А кто не выйдет на работу, тот нисколько не получит. Вот товарищи колхозники, так и бу-дем жить…
   Все сидели как приговорённые к смерти. Потому что знали: из пятисот грамм овса не выйдет и пятьдесят грамм муки. Все знали и все хотели помочь стране, понимали, что война - дело плохое. Надо как-то жить, дер-жать колхоз. У пяти хозяйств был старый запас хлеба, а остальные сели на один овёс.
 
  Ещё про Миколоньку.

   Наша далёкая и заброшенная деревня оживала лишь вечером или в обед, когда женщины соберутся у склада за пайком. Бредут бледные, еле передвигая ноги, подходят одна за другой, не здороваясь: у нас, на Василёве, не при-нято здороваться соседям между собой. А воля говорить всем дана.
   … Одна подходит и начинает:
   -   Ой, жонки, всё приходит. Проклятый Гитлер, проклятая война, да ещё проклятый этот овёс! – это сказала Кириллиха, а Егоришна добавила:
- « Ещё проклятый председатель! Как поросят – кормит рожью, а людей – овсом. Я молола, толкла вчера весь вечер – и на кашу не добыла муки, всё одна мякина, и та, как хвоя. Была ещё салфетка, такая красивая! Стёпке, когда в кадре был, премией за хорошую работу дали. Пришёл тогда и сказал:» Это у меня Шуре, когда вырас-тет»… Я вчера принесла из амбара, и обе с Шурой ревём, жалеем салфетку-ту. Да голод – этот ещё сильнее всего. Взяла да и понесла Якунишне - променивать. Она принесла ведро ржи, такое среднее ведро. И так, пальца на два, не полное. « Боле, говорит, не дам». Отдала я салфетку, думаю, с овсом хватит на неделю прибавлять. Принесла домой, стала сыпать на противень, увидела, что песок есть. Взяла решето, стала высевать – половина оказалось песку. Обе с Шурой заревели в голос, но больше к ней не пошла. « Чтобы ей, эта моя салфетка, поперёк горла встала, чтобы Якунишне живой бы сгинуть»! – сама говорит, а в горле ком стоит и слёзы, как дождевые капли по стеклу, катятся по бледному  лицу.
   - Да,- сказала Зоенька – Мы как у немца в плену, едва ходим. Неужели председатель не видит? Видит он всё и понимает, да боится. Думает, не уплатит ссуду – его снимут с председателей и на войну заберут. А он герой только с нами, с жёнками.
   - «Его, Якунишна, выкупила у военкома за шестнадцать килограмм ржи да три килограмма масла. Мне сама Якунишна сказывала, говорит: « Всю дорогу меня упрашивал, чтобы я попросила председателя райкома, поста-вить его на бронь, а сама бы отказывалась от председательства. Я и побегала в районе! И военкому снесла взят-ку».  Донёс бы на него, да ничего не сделаешь.
   Тут вышла кладовщик из склада т поглядела на голодных людей. Ей было совестно и обидно, что она, предсе-датель и Якунишна, и ещё, которые родня Миколоньке, едят досыта хорошего хлеба. А остальные соседи уми-рают с голоду, и помочь никак не могла.
   - Напрасно, жёнки, шумите, - сказала она, ничего с ним не поделаешь. Я нонь сказала: « Николай Фёдорович, нехорошо. Люди с голоду помирают, а мы как не видим. Ведь рожь есть. Хотя бы одну тонну пустить в продо-вольствие с овсом».
   - « Ты нисколько не понимаешь, не знаешь, как надо жить. Вам бы только дай поболе хлеба хорошего, а на ра-боту как-нибудь. Пускай лишние умрут – остальных кормить будем» … Это он мне отвечает.
    - « Он,  по моему, в каждом человеке врага своего видит и не хочет быть виноватым. Вы видите, как на собра-нии повышает голос. И всё у него вроде по закону. Так этим высоким голосом и завоевал доверие в районе и в сель-совете. Потому -что громче всех орёт и очень часто поминает, , что так велит закон и так руководить прика-зывает товарищ Сталин