Встреча

На пенсии отец мой переехал с севера томской, на юг Новосибирской области. Обское море, деревня Нижнекаменка. Через обское море ходит (я надеюсь до сих пор) паром. Это большой корабль–толкач. С огромной баржей. Берет на борт, в среднем, 130 различных автомобилей. Легковых и грузовых. Паром идет из Ордынска – районного центра, в аккурат до Нижнекаменки и обратно.  Время в пути 45 минут. Людей брал без счета, только имей билет. Люди частью ехали на палубе, смотрели на чаек и кормили их, в основном хлебом. Чайки большой стаей сопровождали паром. Те кто замёрз, спускались в брюхо парома. Специальное место для пассажиров, примерно 12 скамеек, освещение. Такое большое купе. Далее для простоты буду называть его трюм. Туда я ездил лет 15, природа богаче, чем в Томске. Комара меньше.
Итак, когда мой отец умер поехал с семьёй на похороны. Тогда уже в 92 году перестройка была в самом разгаре. Ельцин недавно до власти дорвался. Но суть моего рассказа не в этом.
Еще на севере, в Александровском, мой отец работал начальником котельной аэропорта.  Всем им там выдавали летную форму. Такие синие, длинные плащи и фуражки.
Насчет фуражек не помню, а вот плащей у него было много.
И даже мне он плащ периодически втюхивал. Я брал, но не носил.  Был молодой, жил в городе, никогда не был модником. Просто была нормальная одежда. А он на пенсии в деревне ходил в таком плаще постоянно. Таких плащей я кроме летчиков ни у кого не видел.
Так вот, конец июня, я в рубашке, со мной жена, двое детей и тетя, (младшая сестра отца). Едем на похороны (повторюсь).  Паром отошел от берега, минут через пять мне стало холодно. А ведь я и сейчас не мерзну. И я спустился в в Трюм. Мест там, если не ошибаюсь, 72. Обычно сидело человек 15 – 30. А тут никого. Ан нет, когда глаза привыкли к полумраку, увидел напротив себя, на другом конце зала человека. Он дремал, опуская голову вниз. Волосы его, седые свисали, закрывая лицо. Он был в точности похож на отца. В синем лётном плаще и с такими же седыми длинными волосами на голове. Расстояние между нами составляло метром двенадцать – тринадцать, не больше.
Я отлично его видел. Мне стало интересно, какое у него лицо? И минут 35ть, я неотрывно наблюдал за ним. Но он ни разу  не поднял головы.  В трюм спускалось две лестницы, причем мы с ним сидели на краях скамеек около разных лестниц. И вот паром ткнулся в берег… Ну сейчас он поднимет голову. Скоро народ сойдёт на берег, за ним и машины тронутся в путь. Я жду, а он спит себе и в ус не дует.
Посидел я минут пять, слышу загудели наверху моторы. Ну и пошёл через зал на противоположную лестницу. Проходя мимо мужика, специально толкнул его локтем, ведь даже в упор не было видно его лица, из-за длинных, седых волос.
Он поднял голову и посмотрел на меня. Лицо его было таким же красным, как и лицо моего Бати. Но черты его были совершенно другие. Я даже немного расстроился из-за этого. Я поднялся и хотел подождать его возле парома, посмотреть при свете дня на этого человека. Но уже кто то звал нас, доехать на машине до деревни. Все уже сидели и ждали только меня. Так я его, человека того, тогда и не дождался.  Надо это понимать так: Батя меня встречал, как всегда, при жизни он часто встречал приезжающих. Мало того в гробу он лежал, лицо его было закрыто платком от самого носа до подбородка. Рак разрушил почти всю нижнюю часть лица.. Такова жизнь. Ему было 69 лет, всю свою  жизнь он прожил на природе, но курил и выпивал тоже всю жизнь…
Не знаю, зачем я это пишу… не знаю.