мое личное отечество

  Во второй половине января сего года мне позвонили из Добролюбовки. Вот так, по близкому, по родственному, называют в наших северных пенатах областную научную библиотеку имени одного из самых ярких литературных критиков и публицистов девятнадцатого века. Пылкая, в буквальном смысле сгорающая в полемическом огне натура Николая Александровича не оставляла равнодушным ни одного из своих современников по литературной и критической мысли. Так что, когда мне предложили сообщить свои паспортные данные и разные номера личных счетов, – я понял: «Что-то случилось».
«А что? Что за оказия такая?» - «А вы, Александр Александрович, разве не знаете? – ответила Ольга Анатольевна Витязева, главный библиотекарь научно-методического отдела - Вы же будете представлять архангельских писателей на Днях культуры нашей области в Санкт – Петербурге». – «Да нет. Ни сном, ни духом. Ну и ладно. Нам, поэтам, собраться – только подпоясаться да мыслишки в голове в порядок привести».
  Затем было еще несколько добросердечных разговоров, и с Натальей Викторовной Юрьевой, заместителем директора по научной части, тоже. Эти замечательные женщины вместе с  главным библиотекарем отдела литературы по искусству  Мариной Владимировной Антипиной  впоследствии будут  водить меня по февральским промозглым заледенелым улицам Петербурга в звенящую тишину библиотек, где мне предстояли встречи с потенциальными читателями. Мушкетерши Севера – так про себя я назову их. Без шпаги и плаща. Только слово и любимое дело свое – всегда при них. Хочется так думать…
  Однако, все это впереди.. А пока я качаюсь в вагоне поезда в направлении Северной Пальмиры. Ждет ли она меня? Не знаю. Во всяком случае, несколько близких мне людей еще по московским литинститутским временам – ждут. За окнами проносятся города и городки. И, некоторые из них имеют отношение  к моей жизни. В памяти всплывают далекие события, некогда уже запечатленные в слове.

  …перестук колес на стыках. Смотрю в окно и.ясно осознаю, что и позади, и впереди, и вширь и вдаль – мое личное Отечество. И люди в нем. И большинство из них плотью и кровью вросли в его сердцевину. Все они мне интересны. В первую очередь те, кого Борис Березовский некогда окрестил – «голозадые». И рабочий, и хлебопашец, и «очарованный странник»,и «ботаник-интеллигент», и воин, что не щадит живота своего, если «за други своя». .Мне интересны те, кто по мнению главного редактора журнала "Сноб" Николая Ускова, составляют "Россию с которой не о чем поговорить". Откройте страничку этого интернет - издания. Воистину, ум блуждает в наших мозгах и не находит выхода. А Правда иногда лежит на поверхности.
 …А вот и Тихвин. Питер уже недалеко. Выхожу на перрон. Последний перекур на свежем воздухе. Да и вообще, надо завязывать с этой привычкой. Вон, проводник говорит, что скоро с курильщиков полиция свой навар иметь будет
…Здравствуй, Ладожский вокзал. Нева. Медный всадник. Александрийский столп.
Небо над. Санкт – Петербургом  низкое. Тучи рваные. Проносятся чуть не задевая адмиралтейский шпиль. Впрочем, городу к этому не привыкать. Он и не такое видел. И разгулы стихий, и великие социальные потрясения. Я уже не говорю о Ленинградской блокаде. Есть в нем какая-то суровость. Особенно в мозжащие простылые зимы.Я не был а Питере несколько десятков лет. К стыду своему. А ведь меня кто-то называет поэтом, писателем. Встречу ли я сегодня, прогуливаясь по набережным Фонтанки и Мойки, или где-нибудь на Сенной, тени моих гениальных учителей Гоголя, Достоевского, Пушкина? Мелькнет ли на перекрестке, в разночинной толпе «шинель» Башмачкина, или он уже забогател и «забурел»? Пронесется ли мимо меня вихрем Александр Сергеевич, поигрывая тростью? Да нет, пожалуй. Бессолнечное время. Здесь, на Мойке 12, и жил-то он всего ничего. И Черная речка уже ждала. Последний день, последние часы. Молчаливое благословление детей... И вот уже я, спустя без малого два столетия, в музее-квартире великого русского поэта вглядываюсь в его гипсовую посмертную маску. Удивительно спокойное лицо. Освещенное изнутри жаждой жизни. Совершенно отличное от посмертной маски, запечатлевшей бремя усталости от мира, другого гениального поэта,  Александра Блока.
   Из комнаты в комнату, как сквозь жизнь, перехожу тихо и неслышно в сопровождении моей сокурсницы по Литературному институту, драматурга, ныне сотрудницы музея Вали Кизило. Лучшего гида трудно представить. Мы не виделись с ней более тридцати лет. Но все так же восторжен ее шепот, тот же свет в глазах колеблется. Как зажженная свеча в те далекие лицейские времена. В кабинете Александа Сергеевича я не выдерживаю. На глаза наворачиваются слезы. Припадаю на Валино плечо. Пытаюсь Сдержать рыданье. Слышу: «Ничего, Саша, ничего…И хорошо,и хорошо…» Да я и сам знаю, что хорошо. Это катарсис. Очищение.  «Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет!..»На вечных часах  14-45
  Так начались для меня Дни культуры Архангельской области в Санкт - Петербурге. А затем накатили и пронеслись стремительно, как экспресс, и в то же время вобрали в себя вагон переживаний, чувствований, легких разочарований и сладких щемящих воспоминаний сердца. По большому счету, я должен быть благодарен за эту поездку нашему областному министерству культуры. Не каждый раз  писателю удается участвовать в подобных форумах. Впрочем, у меня уже был определенный московский опыт Дней Культуры. Правда, в отличие от тех событий многолетней давности, плацдарм для культурного десанта в Питер, мне показалось, на этот раз готовился не с такой тщательностью. Присутствовала некая спонтанность, словно бы решение о принималось за месяц, от силы два до предполагаемого действа. О чем мне по ходу приходилось слышать в приватных разговорах. Однако, надо отдать должное организаторам выездной Архангельской ассамблеи, их уверенности в духовном потенциале северян, профессионализме творческих коллективов. Появилась возможность вновь напомнить о себе северной столице – пожалуйста. Было бы странно отказаться. При всем уважении к другим городам, Архангельск все-таки позиционирует себя второй столицей Русского Севера. Если считать от брегов Невы до хладных кольских скал. Спросите об этом у культурологов, искусствоведах не последнего ранга – они вам это подтвердят.
  Да и на литературной карте России, и небезосновательно, аргангелогородчина, поморье, поонежье – да как не назови - по мнению таких ярчайших писателей заповедной русской души, как Владимир Личутин, Валентин Распутин, заместитель главы Всемирного Русского Народного Собора, председатель СПР Валерий Ганичев - является одним из форпостов духовности нашей страны. И эта духовность проявляется не в самобытной кондовости, не в пафосе напыщенных патриотических фраз, а в глубокой вдумчивой работе над словом, в строительстве души человеческой, в сопротивлении силам пытающихся атомизировать, раздробить корневую сущность Творца и Мастера созидающего. Духовность как философская категория всегда свободна и независима. Да она и не может быть другой у нас на Севере. Мы не знали, что такое крепостное право, мы прошли через годы интервенции, мы выстояли под красным террором и защитили Родину, мы знаем и никогда не забудем Северные конвои рассекающие смертоносные ледовитые воды арктический морей. Мы сохранили жгучее веселое слово Степана Писахова, в нас живут поморские былины и сказания Бориса Шергина. Мы помним о непростой их литературной судьбе, ибо поиск незаемного слова сопряжен с риском быть неуслышанным и непонятым.  Но искреннее Слово всегда пробивается и к Свету и к Правде. Трудно. Вопреки. Вызывая огонь на себя. Но мы все-таки задаем себе вечный вопрос нашего земляка, крупнейшего русского писателя Федора Абрамова: «Чем живем- кормимся?»  Вчера. Сегодня. Завтра.

  Открытие Дней культуры происходило в Театре сатиры на Васильевском.  В него я попал с черного хода. Пановец Илья Глущенко(возможно актеру и не нравится такая идентификация, но для меня зрителя это нормально) провел через двор, далее по коридорам, мимо гримерных.  В закулисье. Я спросил: «И что, часто приходилось в этом театре бывать? – «Да первый раз. Я кулисы и сцену нюхом чувствую». «Врет, наверное, -подумал я, - Шутит». Хотя кто знает – актеры они такие. Пересек пустой, наполненный ожиданием зрительный зал и очутился в фойе. Нехорошо как-то. Все люди как люди через парадный вход в вестибюль. А я, аки тать. В куртчонке незавидной, и не с самым веселым выражением лица. Однако, как там у Блока:
Простим угрюмство — разве это
Сокрытый двигатель его?
Да и люди-то вокруг свои - приветливые, улыбающиеся, родные. Вот сейчас выкликнет кто-либо: «Смотрите, кто пришел!». Рукоплесканий не последовало. Но подошли две почитательницы моего таланта. Накануне, на встрече в библиотеке Маяковского я оставил им автографы на своих поэтических книжках и на листочках  черновиков. Для истории. И мы улыбнулись друг другу. И я еще улыбнулся самому себе. Со светлой иронией.
Тем временем ударил по струнам, зажег, заискрил наш фольклорный ансамбль «Сполохи». Он только что вернулся из Киркинеса, где участвовал в архисовременном авангардном международном фестивале..  В  концерте открытия. Этаком перформансе, новом  панкпрочтении  песен советской эпохи. А советская эпоха, это ведь и Клара Цеткин, и Сакко и Ванцетти. В исполнении «Сполохов», например, прозвучал пролетарский гимн «Интернационал». А в дополнение песни немецких коммунистов в разных вариациях.. Творчество наших артистов было оценено коротко и емко: «Это артисты, которые умеют все и в наш проект они вписались очень гармонично».
  И  вот они здесь, на открытии наших дней культуры в северной столице. И совершенно другие. С иной, традиционной программой. С «Калинкой-малинкой», народной хореографией и классическим вокалом. Благо в составе группы есть наша северная звезда Наталья Корель.
 Они всегда могут закрыть любую брешь, в любом концерте. И это прекрасно знают в областном минкульте. Так что - с бала на корабль и с корабля на бал. И вот они здесь. Может, и подустали чуток. Да я не заметил. Профессионалы. Надежные и преданные своему искусству. Радостное выступление. Веселое. С огоньком. Только вот захотелось мне  чуток страдания, песен навроде: «Степь да степь кругом…» Чтобы ощутить всю ширь,  полноту русской души. Потом уже, когда все сценические действа закончились, я спросил у руководителя  ансамбля Сергея Харланова: «А почему бы вам было не включить в программу  вместо «Подмосковных вечеров» какую-либо ямщицкую песню, или что-то другое?». Сергей сдержанно ответил: «Возможно, возможно. Только сценарий и режиссура требует времени. У нас его не было».
 А что касается замечательной песни  Соловьева - Седого и  Матусовского… Состоялся у меня прелюбопытный разговор прямо у входа в театр Сатиры. Уже после того, как последние гости расходились с нашего праздника. Трое молодых людей, подойдя, спросили: «Вот вы на открытии передавали привет Питеру от архангельских писателей. Тогда ответьте, как писатель. Ваши артисты, конечно, хороши, но зачем и с какой целью «Подмосковные вечера» нам напели?».  Лучшего ответа,  чем: « Вы что, зенитовские фанаты?» – я не нашел. И добавил: «Чем вам эта песня не нравится. Ее во всем мире знают. А в Китае особенно» Один из собеседников довольно резко отреагировал; « Так мы же не в Китае, а в Питере. Или в Ленинграде, если хотите. У нас свои гимны есть. И неофициальные тоже».  – «Это какие же?» - «Да хоть бы вот этот: « Жили были на море…» «Трансатлантический лайнер» называется…» - «Так ведь Высоцкий москвич». -  «Да не важно».
«Странные вы ребята», - подумал. А сказал другое: «Полюбите «Подмосковные вечера» и Москва вас полюбит. Глядишь, и фаны двух столиц дружить начнут. Кстати, первоначальное название песни: «Ленинградские вечера». Мы пожали друг другу руки и разошлись.
     Потом, пока я неспешно двигался к станции метро, промелькнуло перед глазами стремительное, подвижное лицо Виктора Петровича Панова. Я вновь ощутил пожатие его крепкой руки. Да оно и не могло быть вялым и холодным. Более тридцати лет за штурвалом театрального корабля. А матросики-то в команде еще те. Кормчий. Что тут скажешь.
   И, чтоб не выпало из памяти, еще раз подумал о ребятах из «Сполохов». Представилось – как еще не остывшие от русской пляски, они, по первому зову, подхватив балалайки и другой инструмент, в едином порыве, да сразу  отсюда, с берегов Невы, да в Испанию - на родину  Дон Кихота. Вместе с театром Панова и театром кукол. И ведь двинулись бы, повели бы северные снега за собой. Пусть отпрыски идальго и кабальеро порадуются. И устроили бы представление. Для начала в Эль Тобосо. Для всех горделивых и страстных наследниц возлюбленной бедного рыцаря Дульсинеи. И пусть там зажигают наши «Сполохи». А затем прямым путем на площадь Каталонии, в Барселону. И пусть архангельские кукольники устроят там Рождественское представление «Вертеп», а пановцы, уж точно не хуже западноевропейских уличных театров закружат, разбудят если не всю Каталонию, так хотя бы ее самое сердце. Об этом мне подумалось во время спектакля «Не любо, не слушай». Хорошо говорить о веселом. Вот только после окончания спектакля за  кулисами я увидел совершенно других актеров и актрис. Не тех, что жили на сцене в улетном юморе и доброй пародии по сказкам  Писахова. Словно кто-то снял маски смеха с их лиц. Неужели они устали? Ведь все действо было таким живым, легким.  Повеселились, как дети, и зрителя повеселили. Я дилетант, да и не завзятый  театрал в сущности. Живу на отшибе. Но мне кажется, что иная современная театральная драма меньше забирает духовных и энергетических сил, потому как она ближе к нашей повседневной реальности. Радовать смехом дело архисложное.  Смех  это не ужимки, не способность строить рожицы с телеэкрана. Смеховая культура народна по своей сути. Что на севере русском, что на Пиренеях, куда мне так бы хотелось отправить наших замечательных артистов. Но спонсор из меня никакой. Да и у Льва Евгеньевича Вострякова, областного министра культуры, закрома тоже от денег не ломятся. Приглашений ждем. Приглашений. Была у меня одна наивная мысль. Попасть в Питере на встречу нашего губернатора Игоря Орлова  с Архангельским  землячеством. Может, мецената какого для писательской братии найду. Только вот встреча не состоялась. Да и открытие Дней культуры по сути оказалось и закрытием. Ибо не было впоследствии ни подведения итогов, ни ожидаемого фуршета. Наверное, потому, что снова наступило время отлова "расстратчиков".

 
 Так что продолжим о делах  литературных, о встречах писательских в библиотеках Санкт - Петербурга. И хорошо бы слову не летать соколом между строчек. Когда один на один выходишь с аудиторией,  ты свободен и смел, и земля не уходит из-под ног, и речь вольна.                «Поэт издалека заводит речь. Поэта  далеко заводит речь…»
Но важно успеть вовремя остановиться и оглядеть зал. По глазам поймешь – не пора ли и честь знать. Жить для себя и в себе, купаться в собственном мироощущении - мне неинтересно.
 И поэтому на встречах: и в библиотеке для слепых и слабовидящих, и в библиотеке имени В.В. Маяковского я, насколько позволила расшатанная временем врожденная скромность, говорил и о родном Севере, и об архангельских писателях, и о Каргополье. Иногда брал в руки глиняный колокольчик, освященный каргопольскими «Хрустальными звонами».  Напоминал, что Тройка-Русь еще мчится, она еще в пути. И что не след нам, русским писателям, идти в раздор и склоки, делить и присваивать только себе любимым историческую память, литературное наследство (и в виде недвижимости тоже). И что если и дальше будем плодить новые союзы и союзики и пребывать «на ножах» - писательское слово вконец обесценится. И пройдут немалые годы, покуда оно - потрепанное, обветшалое, изгаженное матами и фекалиями – возродится Фениксом из пепла. Мы и так уже были брошены по разные стороны баррикад в перестроечные годы. И, слава Богу, что трещина, прошедшая через наши сердца, не стала бездной. Я говорил о том, что архангельский край – удивительный. О том, что северным писателям удается неким образом сохранять единое культурное, литературное пространство. Что способствует этому и наш литературно – художественный журнал «Двина», один из немногих провинциальных журналов, удостоенных международной национальной премии «Имперская культура». Где под словом «имперским» подразумевается весь свод русской культуры: музыка, живопись и Слово звучащее, даже из катакомб.
 Рожденный в непростое время 90-х, он вобрал в себя, считай, два десятилетия блуждания и поисков новой России, а значит и Русского Севера. От альманаха «Белый пароход» до современного издания другого формата.
  Сегодня, пусть и не в таком объеме, как хотелось бы, «Двина» финансируется из областного бюджета. Но я не назвал бы журнал «бедной содержанкой». Он  и во времена «купи-продай» сохраняет относительную независимость. Я не знаю, как Михаилу Попову, главному редактору «Двины», и Елене Галимовой, возглавлявшей совсем недавно писательскую организацию Архангельской области, удавалось найти общий язык с властьпредержащими. Вероятно, те и другие шли навстречу друг другу. Отслеживая публикации последних номеров журнала, скажу, что пресловутая поговорка «кто платит, тот и заказывает музыку» - не вполне уместна. Прошло время плевков в собственный колодец, да и соседский – тоже. И, по большому счету, события и люди остаются в памяти народной в делах и Слове. Еще со времен Гомера и того же Слова о полку Игореве. Любая власть это понимает. Прирученный писатель – это Герострат, сжигающий и себя, и тех, у кого на службе. Нам это надо?
  А теперь несколько слов о направленности журнала. Это русское направление. Многовекторное. У нас слева – скандинавы. В сторону экватора – Москва и срединная Русь. Справа -  мощные неумирающие национальные этносы, а к Полярному кругу – Северное сияние. И в нашей сердцевине Ломоносов и первопроходцы. И мне очень бы хотелось, чтобы не только «Двина», но и Архангельская земля стала неким узлом слияния культур народов северного полушария на русской почве. А журнал наш в недалеком времени может встать вровень с такими печатными  изданиями, как «Урал» и «Дон», имеющими до недавних пор мощные, глубокие традиции открытия новых литературных имен. Это сделать трудно. Привлечение новых авторов, как и лучших  на сегодняшний день российских писателей на страницы журналов зависит – и в этом нет никакого открытия - от гонораров. Но эту проблему решать не мне.
  А в Петербурге у меня остались друзья. Это и директор Санкт-Петербургской государственной библиотеки для слепых и слабовидящих Ольга Юрьевна Устинова и ее заместитель Татьяна Николаевна Серова. Я им подарил – надеюсь, не на прощание – традиционную каргопольскую глиняную игрушку – сказочного «Полкана». Сказка сказкой, но этот богатырь-кентавр уж постарается охранить все ваши входы в библиотеку от недостойного, мелкого и подленького. И в этом ему поможет ваш сотрудник, руководитель литературного объединения «Ротонда», замечательный тонкострунный  петербургский поэт Аркадий Илин.Не останется в стороне и Олег Оношко, почти мой земляк, радетель за все живое на нашей земле, к тому же и неплохой детский стихотворец.
  В библиотеке им. В.В. Маяковского останется каргопольская «Тройка». Это, конечно, не птица – Русь, но все же мощь и сила. И да будут звучать в этих стенах стихи-ветер, стихи-вьюга, перекатываются громы поэтического слова. Спасибо за добрую встречу заведующей отделом культурных программ Косогор Ольге Николаевне. Директору Зое Васильевне Чаловой и ее заместителю Ларисе Николаевне Викентьевой за памятные подарки, на коих красными горящими буквами выведено название вашей библиотеки имени мощного и ярчайшего поэта русско-советской эпохи.
   По тихим залам и комнатам музея-квартиры Александра Сергеевича Пушкина поплывет  оберег – «Берегиня», слепленный, сотворенный руками каргопольских мастеров. И, если память о великом русском поэте бессмертна, то для кого-то эти стены музея-квартиры всего лишь архитектурный памятник. И смекают они: неплохо хотя бы часть его прибрать к рукам. Не спи, «Берегиня», всем своим волшебным духом вытравливай безумные мысли и идеи из голов временщиков-мусорщиков.
  …10 февраля был День памяти Александра Пушкина. Во внутреннем дворе квартиры - музея  поэта -  минута молчания. И слышна она во всех уголках России…
     Мелькают за окном поля, речки, перелески. Заснеженная Русь. Снега придавлены февральской оттепелью. Оттепель и на сердце. Наши дни не окончены. Мчусь к своим северным истокам. Сквозь время. Сквозь мое личное Отечество. Наше Отечество. Из Петербурга в Архангельск. Уязвлена ли душа? Да нет. Жива. Вольна. Свободна.

февраль 2013
                Александр Логинов