О Море

О Море…
Море и любовь не терпят педантов.
А. Грин
Я очень любила его глаза. Удивительные и глубокие. Знаете, я очень хорошо разбираюсь в глазах и повидала всякие на своем веку, но эти.  В них билось море, вот в морях я ничего не понимаю! Честно. Никогда не видела моря, но почему-то там где-то далеко я любовалась именно морем. И еще, лучше бы он молчал, но все же смотрел-смотрел-смотрел….мне кажется, что я слышала шум прибоя, а все что было вокруг становилось таким же приложением к нему, как крик чаек к звуку разбушевавшейся воды.
О чем это я?...а, да. Я любила его всего, но глаза заняли целый абзац и они стоили этого.
А он любил апельсины. И даже больше, чем мои веснушки. Нет, вы представляете! Апельсины он уважал и ценил, а вот веснушки забавляли.  Не понимаю его. Вот если захочешь увидеть веснушки зимой, то хоть забегайся, а не найдешь их до весны, а вот хороший сочный апельсин тебе может предложить даже в стужу продавец из далеких теплых стран. Так что  этот фрукт не является такой редкостью как мои веснушки. А что еще хуже, чем я была дальше от тринадцати, тем менее апельсинистыми они становились. Что ж, он был логичен в любви к апельсинам, они то не вздумали исчезнуть.
Итак, нас объединяла любовь. Его - к апельсинам, меня – к морским глазам. Кстати, и с морем и с апельснинами все было не  так просто. На мои обиды насчет любви к апельсинам он отвечал:
- Глупая, ты же наверное тоже как «отведаешь» море, будешь видеть достоинство в моих глазах, только как в фотографии о прекрасной и бушующей стихии.
А еще он улыбался и грустно было так. Мы дружили уже не один год, и не два, хм…еще с тех времен, когда веснушки летом «дозревали» до своего стабильно рыжего цвета, но мне всегда было грустно от его улыбки. Смеялся он задорно, но вот улыбался по-другому.  Брат. Он любил стихи, но не любил то, бред который читала я, впрочем и что писала, но уважал за старание.  А вот что мы оба любили? …. Путешествовать, но ,увы, не на всю ногу, только в ближайшие места. Нас объединяли посиделки у костра, плавание в речке, лесная еда, песни и болтовня до утра. Часто, за такой болтовней мы доходили до разговора о том, что мы так еще не добрались и не увидели моря.  Но в конце он меня успокаивал все одной и той же короткой, но столь честной фразой:
- Я знаю, мы поедем. Поверь.
Мы обошли много гор,  испробовали все ближайшие реки. И знаете, меня не удручало, что все уже исхожено, хотя я мечтала о море и все также смотрела в его глаза и пыталась понять какое оно.
Этим летом мы не поехали даже в ближайшие приключения. Он нашел работу весной и не мог ее бросить на лето, а я отдыхала от учебы и помогала маме дома. Но вечером мы обязательно ходили купаться и жечь костры. И в этот день он зашел снова за мной. Море в его глазах было спокойно, но синее-синее. Я тут же с ним поделилась своей мыслью  о его глазах и море. Он засмеялся:
- Теперь ты увидишь его в живую. Я купил билеты в Крым.
Это поездка была настолько же неожиданной сколь долгожданной. Отъезд планировался через три дня, ехать надо было с пересадкой в городе, где не было ни знакомых, ни друзей, но который привлекал нас, хотя при нем не имелось даже лужи с соленной водой. Потом снова поезд, Симферополь и там по шоссе оставалось недолго до нашей мечты. Моя мама уже знала об этой поездке, потому и дала  мой паспорт, авантюристичная женщина даже тайно от меня планировала с ним маршрут.
Итак, вещи собранны. Мама напутствовала нас мудрым словом, благословила путь, помолились и вот мы уже качались в душном вагоне.
Ехать было весело, хотя и жарко. Я валялась на нижней полке с мокрым полотенцем на голове, он на верхней. Иногда он спускал свою черную черную, смотрел на меня морскими, глубокими глазами и задавал вопросы столь неподходящий к его романтичному образу: про обед, про усталость, про игру в шашки, впрочем вопросы были очень разные. Когда было попрохладней мы играли в шашки, разгадывали кроссворды и разговаривали с соседями.  Попутчики были разные и каждые сутки менялись , поэтому и разговоры были разные, кому-то хотелось говорить о политике, кому-то о космосе, кому-то о грядах и саженцах, но каждый всегда находил, что сказать.
Мне нравилось все. Нравилось даже уставать от жары и пыли. В городе нашей пересадки мы оставили вещи в камере хранения и пошли гулять. Да. Это был южный город и было ощущение вечного отдыха. Хотя почему ощущение? Мы отдыхали и попутно сбывались наши мечты. Под конец я уговорила его купить три килограмма апельсинов в дорогу, ведь он  так любил  этот оранжевый фрукт (так и не поняв цену моих веснушек за время безапельсиновой поездки).
В Симферополь мы приехали ранним утром и город спал, но сердце города в такое время - вокзал. И оно билось с такой частотой, с какой положено биться у спортсмена после пробежки приличной дистанции на олимпийских играх. 
Перед тем как встретить свою мечту мы решили отдохнуть. Не помню, что это была за гостиница, но сон после шести дней качки был прекрасен, мне не снились сны и сегодня я уже не грезила морем, как грезили золотоискатели слитками блестящего метала в ночь когда они надеялись, что завтра найдут золото на Аляске. Я знала, что море рядом и надо только подождать.
Он разбудил меня часов в шесть. Я умылась, убрала волосы и переоделась. Мы вышли и направились к троллейбусной остановке. И вот сидя в троллейбусе и считая минуты, я начала осознавать, что мечта скоро сбудется, наша мечта. Брата и сестры.  И что потом? Будет ли у нас еще общая мечта? Мои мысли прервал взгляд. Он заметил это и только сказал:
- Хм, апельсины всегда найдешь. Но твои веснушки пропадают и пожалуй, я буду по ним скучать.
Хотя брат ли он мне? Странно все это. Я хотела подумать о чем-то еще. Но троллейбус остановился и мы пошли к морю, но не на пляж, а к неприученному и живому морю.
Был закат, было море. Вода манила и так не хотела отпускать мой взгляд. Не хотелось говорить, не думать, стоять и ничего не делать. Мы не кричали как мы думали будем делать когда увидим море. Молча мы стояли минут пятнадцать и он спросил:
-Ты разлюбила мои глаза? Ты полюбила море?
- Нет, я не любила твои глаза. Всю жизнь я любила  море, и это море ты.