Московская дойна

Сумасшедший скрипач, ты измерил столичные улицы,
В тротуарную слякоть обиды и слёзы втоптал.
В твой затылок холодное солнце по-мартовски хмурится,
А на сердце похмельная буря ломает штурвал.

Тебя носит, штормит и болтает предательской тряскою,
И колени твои произвольно срываются в твист.
Ты потёртую скрипку к себе прижимаешь с опаскою,
Но за пьяной слезою твой взор удивительно чист.

Ты родился когда-то в опрятном, улыбчивом городе,
Где никто не боялся по улицам ночью гулять.
Твой отец улыбался за завтраком в тёмную бороду,
И водила до школы за руку тебя твоя мать.

Ты разучивал гаммы, шурша непослушными нотами,
И подушечки пальцев твоих роговели, садня.
С этой болью ты вырос, и жил бесконечной работою,
И носил, не скрывая, на шее извечный синяк.

С той поры, по раздавленным косточкам будничных месяцев
Прокатил шестерни свои ржавые конченый век,
И скатился, как бомж, по публичной, измызганной лестнице,
И заклинил в икоте предсмертной заезженный трек.

Изменился твой город лицо его доброе, строгое,
Исказили гримасы невежества, низости, лжи.
Всё, что всплыло со дна, невозможного, злого, убогого,
Ядовитой отрыжкой в горячие вены бежит.

Сумасшедший скрипач, ты последыш непринятых гениев.
Острой бритвой смычка ты кромсаешь сплетения струн,
Словно жилы, вскрывая их в лунном своём откровении,
Исторгая ошпаренных мыслей бездумный тайфун.

Сумасшедший скрипач, в этой чувственной, горькой агонии,
В контрактуре шаманской терзая эбеновый гриф,
Ты не думаешь слышать, как скрипка, в единой гармонии,
Словно птица в экстазе, кричит и поёт за двоих.

И не нужно сочувствия, даже не нужно внимания,
Ты в оплёванной шляпе монеты не станешь считать.
Твоё гордое сердце трещит, и наотмашь изранено,
Но лезгинки друзьям от тебя никогда не слыхать.

21.03.13

*Фото Д.Вилюнов