день на реке

     это время в жизни Гулливера представляется мне особенно темным: не потому, что это была темная полоса в его жизни, хотя и такой она тоже была, а потому, что в это время произошло много событий, не внешних, а внутренних, хотя и внешних было немало, заповедь требует, чтобы я изложил эти события последовательно, в хронологическом порядке, но сделать это трудно, настолько трудно, что я начинаю сомневаться, действительно ли я и есть Гулливер, действительно ли все это происходило со мной, неужели я мог забыть такие важные вещи, лишний повод для читателя усомниться в правдивости моей истории, разумеется, ему только дай повод, хорошо, что никакого читателя нет, поводов было бы предостаточно, так над чем же трудился Гулливер? он что-то писал, да, он хотел стать писателем, это мы знаем, сочинял какие-то рассказы, фантастические, аллегорические, если быть точным, полгода переделывал один рассказ, за это время он начитался Платона и пережил озарение «чудесной бессмысленности бытия», одно с другим вроде бы не вяжется, но в то время Платон еще не произвел на него того действия, какое он произвел позже, внушительная конструкция, для этого Гулливеру не хватало еще живого впечатления, переживания красоты, с таким настроением он и уехал в Псков, мы видим его снова в общежитии, в комнате на троих, на узкой неудобной кровати, он пытается заснуть, у противоположной стены курьер-мотоциклист занимается любовью со своей девчонкой, она приходит к нему по ночам, когда Гулливер и третий жилец (телефонный мастер) предположительно спят, Гулливера эти свидания, в общем, не раздражают, он полон энтузиазма, он пытается вжиться в образ проклятого гения, настоящие гении, вроде Рембо и Ван Гога, жили бродягами, нищенствовали, в уме Гулливера одно тесно связывается с другим, написать шедевр в комфортных условиях, например в Montreux Palace, казалось ему невозможным, Хемингуэй жил бедно и писал в холодной комнате или кафе, куда он ходил погреться, Гулливер ходил в псковскую городскую библиотеку и читал там Хемингуэя, при желании он мог бы познакомиться с девушками-библиотекарями, которые проявляли к нему интерес, он мог бы жениться на псковитянке и перебраться из общежития в обычную квартиру, но не для этого он бежал из родного города, он бежал от быта, от родителей, от личных отношений, ему хотелось жить независимо, отдалившись от людей, и если для этого нужно было делить комнату на троих, что ж, в тесноте, но в отдалении, с соседями он разговаривал мало, они появлялись в общежитии под вечер, а он проводил вечера у друга, который к тому времени уже вернулся из отпуска, хорошо было бы, конечно, им снять комнату на двоих, но друг тоже жил в общежитии предприятия, в комнате, за которую он практически ничего не платил, на двоих они зарабатывали немного, поэтому вариант Холмса и Ватсона отпадал, закончив разносить почту, Гулливер шел в библиотеку и читал там до вечера, а потом шел в гости к другу, они вели длинные разговоры на кухне (в квартире была еще одна комната, и там жили двое), это было неплохо, все устраивало Гулливера, кроме одного – он не мог ничего закончить, ни одного наброска, это, конечно, было важнее всего остального, поэтому настроение у Гулливера делалось все более мрачным, и в конце концов он вернулся к родителям, но поначалу, когда он еще был полон надежд, все его удовлетворяло, а в самом начале, когда этих надежд было больше всего, он пережил счастливые мгновения на берегу реки Великой, прежде чем рассказывать о них, уточню, что Гулливер приехал в Псков осенью, стояли чудесные дни, сухие, ясные, солнечные, под ногами хрустели кленовые листья, небо было голубым и холодным, и воздух был таким же холодным и чистым, а потом выдалось бабье лето, потеплело, и однажды, после занятий в библиотеке, Гулливер вышел на берег, река текла медленно, кучевые облака неподвижно висели в небе, чистом, голубом, горизонт расплывался в дымке, на мелких волнах покачивались чайки, вдалеке виднелся мост, еще дальше – краны, трубы, напротив – другой берег: деревья, церквушка, тихо летит одномоторный самолет, солнце смотрит прямо в глаза, этот вечер был словно живым – теплое, доброе, любящее существо, Гулливер принялся зарисовывать пейзаж в блокноте, позднее, в общежитии, он попробовал описать этот вечер словами, но у него ничего не вышло, из Пскова Гулливер уехал, так ничего и не написав, зато он увез живое переживание красоты, красота сделалась для него чем-то живым, одушевленным, именно так, наверное, относился к прекрасному и Платон.