проблемы рабочего движения

     отношения с родителями делались все напряженнее, мать пыталась вернуть его к карьере преподавателя, устроить в институт, где она работала, но он не соглашался, отец, хотя и ни в чем его не упрекал, но тоже считал, что он не оправдал надежд, ничем не возместил усилия и жертвы, можно ли с гордостью ответить на вопрос, чем занимается ваш сын, если сын работает на странной должности в странной конторе, получая за это до смешного мало и не пытаясь что-то в своей жизни изменить, так это представлялось со стороны, никто не догадывался, о каких переменах он мечтал, на какие перемены он рассчитывал, ради каких перемен трудился, это был настоящий труд – усердное чтение и обдумывание будущего романа, в конце концов он решил уехать из родительской квартиры, из родного города, ему надоели высказанные и невысказанные упреки, чувства вины в нем и так было много, он с ним боролся, слушая Вагнера и Листа, читая Ницше, но домашняя обстановка была неблагоприятной, он впадал в уныние, депрессию, я что-то путаю, это было раньше, а сейчас он чувствовал себя уверенно, да, ему нипочем были упреки родителей, как с гуся вода, ведь за ним стояла Вселенная, так за политиком стоит партия, а за партией – избиратели, это наполняет самоуважением, верой в успех, и все же Гулливеру хотелось больше свободы, он переписывался с одним школьным другом, жившем в Пскове, и тот сообщил, что на заводе требуется дворник, жилье обеспечено, Гулливер представил, как он машет метлой, скребет скребком два часа в день, с семи до девяти, а то и меньше, а потом полный день – на свободе, чудесная перспектива, восьмичасовой, а считая с обеденным перерывом, девятичасовой день казался ему невыносимо долгим, это было рабство, хотя и не утомительное, зимой он уходил на работу и возвращался домой в темноте, и так пять дней в неделю, почему, удивлялся он, пролетариат не требует сокращения рабочего дня? сколько десятилетий уже не меняется эта норма? где митинги, демонстрации, баррикады? он думал о рабочих западных стран, самоотверженной борьбой западный пролетариат добился когда-то сокращения рабочего дня до восьми (девяти) часов, но на этом остановился, от пролетариата своей страны он ничего не ждал, хотя именно отечественный пролетариат в союзе с матросами, солдатами и крестьянами устроил в начале века социалистическую революцию, в городе повсюду были развешены и выставлены знаки, напоминавшие о революции, это был город с революционным прошлым, но сейчас революционный пролетариат тянул лямку восьми (девяти) часового рабочего дня, и не было слышно никаких протестов, ни на западе, ни на востоке, поэтому Гулливер решил спуститься еще на пару ступеней вниз по социальной лестнице, он решил сделаться дворником, жизнь дворника казалась ему похожей на жизнь богемы, не случайно ведь многие диссидентствующие интеллектуалы, художники и писатели выбирали это занятие, какое-то время Гулливер колебался, а потом быстро собрал вещи и отправился на такси во Владимир, а оттуда на электричке – в Москву, там он сел в самолет до Пскова, предупредив друга телеграммой, прилетел он ночью, таксист довез его до нужного дома, но друг ему не открыл: накануне он уехал в отпуск, не успев прочесть телеграмму, Гулливеру пришлось ночевать на вокзале, днем он узнал в отделе кадров, что дворника уже нашли, кадровик посоветовал ему заглянуть на городской почтамт, это была отличная идея, почтальонов не хватало почти в каждом отделении, его взяли на работу и дали место в общежитии, показали маршрут, и через день он приступил к работе, напоминаю читателю, что это все факты моей собственной биографии, я пишу о себе, да, бывали и мы в Палестинах, Аркадиях, спали там-то и там-то, работали там-то и там-то, видели то-то и то-то, имя Гулливера появилось случайно, это всего лишь ярлык, бейджик, я пользуюсь им, когда мне надоедает наррация от первого лица, а надоела она мне очень быстро, в самом начале, тем не менее, это все обо мне, как бы я не отнекивался, не пускал дым, или пыль, в глаза, продолжаю о Гулливере, нет, страница уже написана, а читать такого рода текст больше страницы зараз утомительно, я бережно отношусь к читателю, спокойно, читатель, тебя берегут, о тебе заботятся, ты под присмотром автоматов благодати и любви , сделаем перерыв, чтобы ты мог отдохнуть и подумать о проблемах рабочего движения, подумай, читатель, какие требования ты выдвинул бы, если бы был лидером крупнейшего профсоюза во Франции, Италии, Англии или США.