Зодчий одного дня

Зодчий дня одного, зодчий, странно подверженный веку,
Не постигший ни ада, ни рая в своём шалаше,-
Башню вздыбит в полнеба – а башня нужна ль человеку?
Куб воздвигнет хрустальный – а в нём сокровенно ль душе?
Арфы, трубы и лиры зальёт он стеклом и бетоном,
Чтобы музыка зря не ушла от земли в небеса.
Нас поманет свободой и братством земным, а потом он
Стены тюрем раскрасит в евангельские чудеса.
Перспективы его – лишь уловки науки чертёжной:
Все дороги не вдаль, а лишь вверх по бумаге скользят.
Ткни перстом в белый лист – и откроется мир невозможный,
Где в лугах ходит солнце и семеро пляшут козлят.
Зодчий дня одного – он, как грешник, боится огласки,
Даже детство ему не пошло, как прозрение, впрок.
Колыбельные песни и самые первые сказки
Заключил в саркофаг и чернобыльской тайной нарёк.
Зодчий дня одного, материнские ль руки качали
Твоё хилое тельце под треск и пыланье хвои?
Бог тебя не сподобил простой человечьей печали.
Ты в грядущее пялишь весёлые зенки свои!

   8 января 1985