Про волшебную лампу и отрубленный пальчик

И чего только некоторые не выдумают, лишь бы их слушали! Не люблю я эту новенькую Аньку, просто терпеть не могу. Даже не знаю, почему. Нет, наверное, не потому что голос у нее у как у охрипшего мальчишки, и не потому что глаза у нее какие-то вспученные. Может, вот как раз из-за брата ее противного. Приходит за ней  иногда – школьник, видите ли, старшеклассник…  Воображает себе и, конечно, мы ему «малявки». А эта – нет чтоб на место его поставить – аж млеет – вот, мол, какой у меня брат, старший! Хотя он  при мне даже подзатыльник ей ставил!
И вот на тихом часе, когда все нормальные люди лежат себе мечтают, кем они будут, когда вырастут, и кому они тогда врежут, замечаю подозрительную возню у окна. А это Анюточка там своим слоновьим шепотом страшную тайну рассказывает, под честное слово! «У моего брата, - говорит, - в сердце волшебная лампа! В темноте так огнем и горит. Прям даже под одеялом светится. И нужна она ему, чтоб людям помогать».  Нет, ну надо ж героя придумала! Да если б у него и была такая лампа, он бы первым делом ею тополиный пух поджег, помощник.  А эти уши развесили! Хорошо, Нинсеменна пришла вовремя и пригрозила, что «щас прикрою тут «В гостях у сказки», а главную тетю Валю в угол».
Стала я думать, чего бы такого рассказать, чтобы все меня слушали. Так и заснула. А спать на тихом часе вообще-то позорно, только тихони и послуши спят.
Когда поспали, оделись, убрали свои раскладушки и пополдничали, Нинсеменна посадила нас в кружок, дала Ленке книжку – Ленка у нас, видите ли, читать умеет, и ушла. Послушать интересно, только Ленка говорит тихо-тихо, а так хорошо читает, ничего не скажу. Сказку я эту знаю. «Рубила бездетная женщина капусту и отрубила пальчик…» Так, пальчик, значит. Как раз у нянечки у нашей, тети Тани, нет одного пальца на руке. Только кусочек, и все, и когда она полы моет, он тоже от воды краснеет, как все остальные пальцы. Есть у нее сын, Алешка. Пионер и хулиган. И дочка есть, маленькая, в младшей группе. Алешка ее никогда не обижает, и тетю Таню слушается, и ведра ей помогает носить. Он иногда приходит после школы – пообедает, уроки сделает и домой идет.
Ну вот, разорались слушатели. Так всегда – начнут друг на друга тишкать – тише, тише, не слышно, такой шум поднимут, что Ленка читать перестает. Еще погромче разорутся и все - придет Нинсеменна и придумает какую-нибудь гадость.  Не сидеть же сложа руки. Выхожу на середину и рассказываю им страшную историю.
«Знаете, куда Нинсеменна пошла? Нет? Так вот знайте – на педсовет. Решают, как тете Тане нашей помочь. Алешка-то у нее не настоящий сын, а из пальца! Вот так же рубила капусту, и отрубила, а он возьми и зашевелись».
Все притихли, а очкарик Ромочка – тот еще подарочек, все так про него говорят, спрашивает: «а дочка, из младшей группы? Тоже из пальца?» А я-то про нее не придумала!
«И дочка,  - говорю, - тоже.  Захотел их папа дочку, отрубил себе палец на ноге, чтоб не видно было, самый маленький, мизинчик, и вот поэтому она у них такая маленькая.  А  в поликлинике сказали – приходите, мы вам все обратно пришьем. И теперь не знают, как быть. И еще сказали, что дети из пальцев могут перестать расти, или у них может ноготь на лице появиться. Вот так, а вы тут орете как резанные!»